Я предоставил времени идти своим чередом. Снова настали солнечные дни. Я снимал все ту же комнату, привел в порядок свою одежду, заказал себе у портного новый костюм. Одна из служанок пришла ко мне как-то вечером и предложила зачинить все, что мне понадобит ся, но я был настроен шутливо и показал ей, как ловко я сам управляюсь с починкой: вот, посмотри, какая аккуратная заплатка, а эта еще лучше. Через некоторое время на лестнице послышались мужские шаги и кто-то тряхнул мою дверь: «А ну открой!» – закричали за дверью. «Это Хенрик, сплавщик один!» – объяснила служанка. «Он что, твой жених?» – спросил я. «Ска жешь тоже! – запротестовала она. – Да лучше в девках остаться, чем за такого выходить». «Кому говорят, от крой!» – надсаживался человек за дверью. Но девушка была не робкого десятка. «Пусть себе орет!» – сказала она. Мы дали ему всласть накричаться. Вот только дверь моя несколько раз прогибалась, если он навали вался на нее всем телом.
Когда мы вдоволь насмеялись и над моими заплатками, и над ее женихом, она выслала меня посмотреть, нет ли кого в коридоре и можно ли ей без опаски уйти. В коридоре никого не было.
Час был поздний, я спустился вниз, там выпивал Гринхусен и еще несколько сплавщиков. «А, вот и он пожаловал!» – вскричал один, завидев меня. Наверно, это и был Хенрик, и он решил подбить своих приятелей. А Гринхусен от них не отставал и все пытался вывести меня из терпения.
Бедняга Гринхусен! Он теперь постоянно был во хмелю и уже не мог прочухаться. Он снова повстречался с инженером Лассеном, они вместе отправились вверх по реке, посидели и поболтали часок-другой, совсем как в тот раз, а вернувшись, Гринхусен показал нам еще две кроны. Он, разумеется, тут же набрался и громко хвастал таким доверием. Нынешним вечером он тоже был победоносно пьян, как полярный зимовщик, вер нувшийся в порт. Нынешним вечером Гринхусен не дал бы спуску и самому королю.
– А ну, присаживайся, – сказал он.
Я сел.
Но кой-кто из сплавщиков не пожелал принять меня в свою компанию, и когда Гринхусен заметил это, он ту т же перекинулся и, желая раздразнить меня, начал рас сказывать про инженера и его кузину.
– Рассчитали тебя? – спросил он и подмигнул остальным, – мол слушайте, что сейчас будет.
– Да, – ответил я.
– То-то! Я про это еще с каких пор знал, только говорить не хотел. Можно сказать, я узнал это раньше всех на свете, а ведь ни словечка не проронил. Инженер меня начал расспрашивать. «Дай мне совет, Гринху сен, ежели только ты согласен остаться в городе вместо человека, которого я рассчитаю». «Как прикажете, гос подин инженер, так я и сделаю». Это я ему сказал. Прямо слово в слово. А ведь вы-то от меня ни звука не слышали.
– Тебя рассчитали? – спросил тогда один из сплав щиков.
– Да, – ответил я.
– А про сестру про эту инженер со мной тоже сове товался, – продолжал Гринхусен. – Он без моих советов шагу не ступит, когда мы с ним последний раз к вер ховьям-то ходили, он прямо за голову хватался, когда о ней говорил. Да-с. А почему – сдохнете, не догадае тесь.: Ей подавай и еду, и вина, и все самое дорогое, де нег уходит пропасть каждую неделю, а уезжать она не желает. «Тьфу!» – это я ему сказал.
Должно быть, моя неудача расположила ко мне людей, одним, может, жалко меня стало, другие обрадовались, что я уезжаю. Какой-то сплавщик надумал меня угостить, велел служанке принести еще стакан – да смотри, чтоб чистый, поняла? Даже Хенрик и тот боль ше не держал зла и чокнулся со мной. Мы долго еще после сидели и беседовали.
– Сходи-ка ты за жалованьем, – посоветовал Грин хусен. – Инженер навряд ли явится к тебе с поклоном. «Ему кое-что с меня причитается, – так сказал инже нер, – только пусть он не воображает, что я к нему явлюсь с поклоном и покорнейше попрошу взять расчет».
VIII
И все-таки инженер явился ко мне с поклоном и по корнейше меня попросил. Казалось бы, чего еще же лать? Но я не искал этой победы, мне она была ни к чему.
Итак, инженер заглянул ко мне в комнату и сказал:
– Пожалуйста, зайди сейчас ко мне за своим жалованьем. Кстати, с почты принесли для тебя письмо.
Когда мы вошли к инженеру, я увидел там фру Фалькенберг. Я очень удивился, но отвесил ей поклон и за стыл у дверей.
– Садись, пожалуйста! – сказал инженер и, по дойдя к столу, взял письмо. – Вот, пожалуйста. Да ты садись, садись, здесь и прочтешь, а я тем временем подсчитаю, сколько тебе следует.
И сама фру Фалькенберг указала мне на стул.
Интересно, почему у них у обоих был такой встрево женный вид? Почему они вдруг стали такие обходитель ные и к каждому слову прибавляли «пожалуйста»? Загадка разъяснилась тотчас, письмо было от капитана Фалькенберга.
– Возьми! – И фру Фалькенберг протянула мне нож для бумаги.
Обычное письмо. Короткое, вполне дружеское, хотя начало слегка насмешливое.
В общем так: я уехал из Эвребё раньше, чем он ожидал, и перед отъездом не получил зажитое. Если я вооб разил, будто у него денежные затруднения, будто он не сможет до осени со мной расплатиться, и потому так вне запно уехал, это было ошибкой с моей стороны, сейчас он просит меня как можно скорее вернуться в Эвребё, коль скоро я не связан другими обязательствами. Надо выкрасить дом и надворные строения, потом начнется осен няя пахота, и, наконец, он был бы рад заполучить меня на рубку леса. Сейчас у них очень хорошо, на полях – высокий колос, в лугах – густые травы. «Не задержи ответ. С приветом. Капитан Фалькенберг».
Инженер уже кончил подсчет, он ерзал на стуле и смотрел куда-то вбок, потом, словно вспомнив что-то, опять уткнулся носом в бумаги. Он явно нервничал. Фру, стоя, разглядывала кольца у себя на руке, но, по-моему, она все время украдкой наблюдала за мной. Здорово оба струхнули!
Наконец инженер сказал:
– Так что я хотел спросить? Ах, да: письмо, кажется, от капитана Фалькенберга, ну, как он там поживает? Я, собственно, узнал почерк.
– Хотите прочесть? – предупредительно спросил я и тотчас протянул ему письмо.
– Нет, н ет, спасибо, зачем же, я просто…
Но письмо взял. А фру подошла к нему и, покуда он читал, заглядывала через его плечо.
– Так, так. – Инженер кивнул. – Значит, все в порядке. Спасибо. – И он хотел было вернуть письмо мне.
Но тут фру взяла письмо и начала читать его уже самолично. Письмо чуть дрожало у нее в руках.
– А это тебе за работу – сказал мне инженер. – Пожалуйста, возьми свои деньги. Не знаю, право, угодил ли я тебе,
– Да, спасибо.
Инженер, по-моему испытал большое облегчение, ког да узнал, что в письме речь идет только обо мне и больше ни о ком; на радостях он решил позолотить пилюлю:
– Вот и хорошо. А если ты когда-нибудь снова окажешься в наших краях, ты знаешь, где меня найти. Сплавной сезон все равно закончился, засуха какая была, сам видел.
