— Сбежала, сбежала, она проехала мимо Доппена.
— Ты что, дал ей так много денег?
— Довольно, чтобы переправиться через Атлантику, если только пожелает.
Поулине качает головой и смотрит в пол, чтобы скрыть свои чувства, все последние недели она питала эту тайную надежду. Теперь она боится себя выдать и осторожно уходит от скользкой темы:
— Если, по-твоему, дело и впрямь так обстоит, тогда ты можешь переехать в свою комнату над кофейней. Ты где ночевал всё это время?
— Ну не всё ли равно, где человек ночует? Мне приходилось спать то в глухом лесу, то на палубе корабля, то в пустыне, то на пуховиках, меня это вообще не волнует.
— А мне сдаётся, я видела соломинки на твоей одежде.
— Ну и что? Я ночевал на сеновале у Каролуса, там хорошо и мягко. Я привык к этому с прежних времён, — бодро добавляет Август, — однажды в молодые годы я просидел там целую ночь, играя на гармони.
Поулине:
— Верно, верно, я совсем забыла тебя спросить: почему ты больше не играешь? Ты ведь был великий мастер. У тебя что, гармони больше нет?
— И мастером я не был, и играть больше никогда не стану, — отвечает Август, — ведь не затем же я топтал эту землю сорок семь лет — хорошая цифра, верно? А музыка — чепуха какая-то! Я и пить больше не пью, и не занимаюсь больше тем, что называется любовью, или там женщинами, всё это сплошь чепуха, всё это дела одного сорта. Ты, к примеру, слышала когда-нибудь, чтобы я говорил по-русски, или по-английски, или на языке людоедов? Баста! А ты слышала, чтобы я, как встарь, привирал, выдумывал, преувеличивал? Этого тоже больше не будет! Рано или поздно мы должны все это осознать и стать наконец-то взрослыми людьми.
У Поулине такие слова, должно быть, вызвали некоторые сомнения. Она перебила его:
— Короче говоря, ты можешь снова переехать в свою комнату.
— Пока не могу, — ответил Август. Затем этот старый невозмутимый мореход и бесстрашный холостяк добавляет: — Потому как Эдеварт может тогда подумать, будто её больше нет, будто она умерла.
— Думаешь, он всё ещё ждёт?
— Может, и ждёт, не могу сказать.
— А ты не хочешь переговорить с ним?
— Я малость погожу, вдруг ещё придёт письмо. У нас сегодня какое число?
— Двадцатое.
Август вскидывает руки и снова опускает их.
— Ты чего? — спрашивает Поулине.
— Я совсем забыл про восемнадцатое, — мрачно говорит он и вдруг ни с того ни с сего начинает смеяться: — Никак не могу припомнить, что случилось восемнадцатого. Ты, часом, не помнишь?
— Ты это о чём?
— Да так, ни о чём. Я просто всё выдумал.
Шкиперы и артели с рыбачьих шхун, стоящих в заливе, теперь частенько наведываются в Поллен по праздникам или когда им просто надо пришвартоваться и разглядывают новый дом Августа. Там и в самом деле есть на что поглядеть: непривычный и замысловатый, он словно выскочка среди других домов, а внутри всё так здорово, все комнаты соединены между собой, в стены встроены шкафы и кладовки. Август охотно всё показывает.
— Ах, будь у меня такой дом! — говорят люди. — Эта крыша долго продержится. А уж цветные стёкла во входной двери — просто чудо.
Один из шкиперов несколько раз осматривал дом и под конец надумал его купить. Этот дом вполне подошёл бы для его семьи. Если он осядет в Поллене, ему не придётся всякий раз между осенней и весенней путинами мотаться туда и обратно. Есть и другие преимущества: и дом уже почти достроен, и в Поллене хорошая гавань для его шхуны. Так вот, что думает по поводу такой сделки сам Август?
Они переговорили; вообще-то Август не собирался ничего продавать, но и отказать наотрез он тоже не отказал, во всяком случае, пока он сам туда не въедет, об этом и говорить нечего.
— А что бы ты запросил за свой дом?
— Если я и надумаю его продать, то возьму столько, сколько мне стоил участок вместе с домом, слишком большую цену я не назначу, я никогда не хватаю через край, здешний народ меня знает. — И он назвал сумму. Она была просто фантастической. Но пусть шкипер не забывает, что на строительство пошли материалы из Намсена, а цветные стёкла, так те и вовсе из Индии, а шифер из Малангена, словом, сюда были доставлены не какие-нибудь там пустяки, из которых в конце концов и появился этот дом. Шкипер был человек не бедный, он ходил на собственной шхуне, и деньги у него водились, возможно, ему тоже хотелось показать себя мужчиной и не торговаться без нужды, короче, дело кончилось тем, что и дом, и участок перешли в его собственность; одна сторона платит наличными, другая оформляет документы. А имя этому покупателю было шкипер Роландсен.
— Я вообще-то и не собирался продавать, — объяснял Август, — но в Поллене должна кипеть жизнь, а значит, нужны сделки с недвижимостью.
Да, конечно, сделки были нужны, но Август снова заделался бесприютным бродягой, а Каролус несколько обиделся на то, как Август обошёлся с его участком. Мало того, Август поставил самый красивый дом во всей округе, и такого больше никогда не будет. Но теперь это уже не моё дело, завершал свою речь Каролус.
— Видно, такая уж у меня судьба, — говорил со своей стороны Август. — Вот я и невод купил как-то на неделе, а на другую уже продал его. Похоже, у меня и впрямь такая судьба, что не суждено мне иметь ни дома, ни своего угла на этой земле.
Растроганная его унылым тоном, Ане Мария сказала:
— Не надо так думать, Август.
Она припоминает деньги, которые он заплатил за участок, для неё это была большая радость, право же, теперь ей не нужно долго ждать, когда она приходит за кофе в лавку Поулине, у неё есть наличные, пусть теперь дожидаются другие. Она бросает взгляд на мужа и говорит:
— Ты бы выделил Августу другой участок.
Каролус долго молчит, потом говорит уклончиво:
— А откуда нам знать, что Август снова будет строиться?
Да-да, Август снова будет строиться, он хочет снова испытать судьбу. Теперь он в состоянии уплатить за участок больше при условии, что ему выделят участок повыше шкиперского дома. Как считает Каролус, может ли он продать этот лужок?
Долгое молчание. Каролус хочет всё хорошенько обдумать.
И сделка опять состоялась, потому что сулила много денег. Каролус продал участок, и Август затеял новое строительство. Для Поллена это было сущей благодатью, потому как у рыбаков настал мёртвый сезон, люди сидели без заработка, а нужно было четыре плотника, да ещё возчики, да ещё маляры, и у всех у них много недель подряд была постоянная работа на стройке. Август платил каждую субботу, а в результате деньги стекались в лавку к Поулине. Торговля набирала оборот.
Август же стал привередливым заказчиком, новый дом получался ещё заковыристей, в коридоре нижнего этажа теперь сделали окно и застеклили его красным и жёлтым стеклом. Дом получался чудесный, поистине волшебный, человеку, вошедшему в этот коридор, казалось, будто он попал в сказку: если поглядеть через окно, то трава становилась красной, а море жёлтым, простой народ и полленские варяги никогда ещё не видели подобного зрелища, это зрелище проникало в душу, словно стрела пронзала разум, и человек невольно останавливался, глуповато улыбаясь.
