Это опять были выдумки. Он, наверное, хотел заранее привыкнуть обходиться без лошадей. Он страдал бессонницей и тоской.
Он часто ходил вниз к кирпичному заводу и шагал там одиноко, разговаривая сам с собой. Потом по несколько дней не появлялся там, брал грабли и лопату и пересаживал цветы в саду. Он копал клумбы на таких местах, что люди с удивлением смотрели на него.
– Неужели и третий Виллац Хольмсен принимается искать в саду клад предков?
Вот до чего дошел этот гордый и самоуверенный человек. Может быть, бессонница довела его до этого? Но зачем эти цветочные горшки из оранжереи, которые он носил с собой всюду, где он рыл, и которые, конечно, были только для вида…
Во внешности его нельзя было заметить ничего особенного. Если он страдал, то он отлично скрывал это. С тех пор, как старый рыцарь стал ходить пешком, кривизна его ног стала еще заметнее. Он казался сгорбленным оттого, что всегда смотрел вниз. Но был ли он вял и слаб? Он?! – Как сталь!!
Когда он узнал, что экономка собирается выходить замуж, он принял в этом очень деятельное участие, хотя это ему было вовсе невыгодно.
– Разумеется, – ответил он.– Какой день вы хотите назначить? Не откладывайте лучше!
Но потом ему показалось, что его усердие может быть понято превратно и он прибавил:
– Я не тороплю вас, напротив. Я не могу себе представить, что я буду делать без вас.
Его похвала была высшей наградой для иомфру Сальвезен, и она, преисполненная благодарности, ответила, что ни за что на свете не уедет, прежде чем не найдется другая на ее место.
– Впрочем, маленькая Паулина стала в последнее время очень хорошей хозяйкой.
– Да? Очень рад. Гм… Рано или поздно мне придется все равно устроиться где-нибудь в двух комнатах. Так что, не откладывайте свою свадьбу из-за меня.
– А разве господин поручик не будет жить здесь в усадьбе? Простите, но где же будет жить тогда молодой хозяин, когда он приедет домой.
– Он не приедет домой, у него не будет времени.
– Но когда-нибудь он все-таки приедет!
– Нет. Я свободен, я могу поехать к нему. Вы не читали о нем в газетах? Он музыкант, он сочиняет.
– Во всяком случае, господин поручик позволит мне остаться еще на год?
– Нет. Но я все-таки вам очень благодарен. Что вы еще хотели спросить?
Иомфру решается заговорить.
– Мой жених думает, что нам мало накопленных денег для того, чтобы жениться. У нас нет ничего, кроме дома. У нас нет земли.
– Земли?
– Несколько десятин всего, господин поручик! только для небольшого молочного хозяйства.
– Это надо как-нибудь устроить. Гм…
– Ах, Господи! Если бы вы это сделали! – воскликнула иомфру Сальвезен. Мой жених несколько раз просил господина Хольменгро поговорить с вами об этом! Но господин Хольменгро отвечал всякий раз, что господин поручик не хочет продавать землю.
Поручик насторожил уши, он не спросил ничего, но заставил иомфру повторить рассказ. Потом он кивнул головой и сказал:
– Вам это необходимо! Я устрою вам клочок земли, иомфру Сальвезен.
Поручик ходил взад и вперед у старого кирпичного завода, измеряет и качает головой. Отчего он не принимается сейчас же за дело?
Это были тяжелые дни, он сам не знал, как ему поступить; он мерил и говорил сам с собой, как будто бы то, что он только что слышал, совсем не касалось его. Так – господин Хольменгро распоряжался всем имением и от его имени заявлял, что он не хочет продавать. И вот бедная иомфру Сальвезен, которая столько лет служила ему и Адельгейд, не могла даже получить клочка земли от своего старого хозяина!
Поручик снял кольцо с правой руки и надел его на левую. Странный человек! Он уже несколько месяцев забывал переодевать кольцо. Он мог проносить его все время на левой руке! А этого он ни за что не хотел делать из уважения к памяти Адельгейд. Теперь он опять переодел его, как будто он мог распоряжаться чем-нибудь, как будто можно было что-нибудь спасти. Это была маленькая комедия, которую он разыгрывал перед самим собой, невинная причуда, которую его несокрушимая воля возводила на степень чего-то важного.
Он решил идти домой и составить опись своей движимости.
Он ушел от кирпичного завода, но отойдя на небольшое расстояние, оглянулся и кивнул. И это опять была комедия. Он много раз уже обдумывал эту перестройку старого кирпичного завода в жилой дом, но дело не двигалось с места.
Он шел и смотрел под ноги по своему обыкновению и следил за следами мужских ног, направлявшихся к усадьбе. Он успел подготовиться к тому, что его ожидала неприятность, и вовремя собрался с силами.
Господин Хольменгро ждал его.
Они раскланиваются и изъявляют оба большую любезность, дружбу даже. Они входят в дом, садятся, и для начала начинают говорить о совершенно безразличных вещах. Господин Хольменгро немножко опустился, он худ и бледен, он не начинает говорить о своем деле, но поручик торопит развязку и помогает ему.
– Вы пришли очень кстати, господин Хольменгро, мне нужно поговорить с вами кое о чем.
Хольменгро кланяется.
– Моя экономка выходит замуж; она и ее жених желают купить клочок земли в… в Сегельфоссе. Гм… Я охотно устроил бы это дело ввиду больших заслуг иомфру Сальвезен. Но при настоящем положении дел я не могу продавать.
Господин Хольменгро молчит с минуту, потом говорит, улыбаясь:
– Это вполне зависит от господина поручика!
– Нет, нет. Я не хочу уменьшать залога.
– Залог? Ну, это, положим, не мешает вам продавать.
Ну, скажите пожалуйста, кто разберет этого Хольменгро? Поручик так привык ожидать всегда худшего, например, что его попросту выгонят, что теперь он испытывает действительную радость. Лицо его просияло, и он тихо надел кольцо опять на правую руку. Перед ним сидел господин Хольменгро, он говорил с ним, и поручик был опять благоразумен.
Господин Хольменгро и сам радовался. Что происходило в его голове? Немногое, почти ничего. Поручик сам облегчил ему вопрос, ради которого он пришел, даже совсем разрешил его. Господин Хольменгро чувствовал себя последнее время отвратительно. Неудачное дело, которое он затеял в дни своего безумия, угнетало его и не давало покоя. И в довершение всего к нему явилась работница Давердана и горько плакала перед ним. Но и этого было недостаточно. Ее отец, Ларс Мануэльсен, стал могущественным человеком, он мог теперь говорить, мог даже угрожать. Неприятности без конца! Ларс Мануэльсен остановил сегодня господина Хольменгро на дороге и требовал объяснений.
– Я очень вам благодарен, как много раз прежде, господин Хольменгро, – говорит поручик.– Само собой разумеется, что сумма, за которую я продам землю, будет выплачена вам мною!
