Он поздно успел сообразить – Кар лишь отвлекает внимание, ожидая, пока подойдут его компаньоны. Демон в прыжке развернулся назад: человек с молочно-белым лицом стоял рядом, протягивая палец, – щеки Агареса обдало ледяное дыхание. Прикосновение промелькнуло молнией – по стволу автомата, как диковинное растение, расползлась яркая оранжевая паутина. Теперь из «калашникова» нельзя было стрелять – зато любой «новый русский» с руками бы оторвал столь изящное ювелирное украшение. Инстинкт подсказал Агаресу дальнейшие действия: обхватив царя за спину, демон прижал его вплотную к себе как близкого родственника, с которым очень давно не виделся. Руки сомкнулись у него на спине. Палец Мидаса, скривившись, вдавился в мягкое золото: он полностью потерял способность двигаться. Оба стояли лицом к лицу, тяжело и хрипло дыша. Агарес, чуть отклонившись, совершил бесплодную попытку укусить Мидаса за нос.
– Сука фригийская, – выругался демон. – Я тебе сердце зубами вырву!
– Хайре, – нежно улыбнулся царь. – На моем языке это слово имеет сразу два значения: «привет» и «прощай». Прислушайся – как красиво звучит…
Невеста, отчаянно визжа, билась в руках Ферри – лицо бородача после ожогов затягивалось целлулоидной, младенческой кожей. Со стороны Боровицкой башни к ним бежал молодой человек – обгоревшая одежда свисала с его тела лохмотьями, в правой руке был зажат пистолет. При виде Малика эмоции Светланы удесятерились: здоровяку Ферри пришлось приложить немало усилий, чтобы удержать ее в своих медвежьих объятиях. Голос невесты перекрыл лучшие возможности милицейской сирены: даже в дальних уголках Кремля люди вздрогнули, оглядываясь по сторонам. Заступиться, естественно, никто и не подумал. За последнюю неделю публика видела достаточно изнасилований на бульварах, не считая разборок между вышедшими из тюрем женами-убийцами и воскресшими мужьями. Встревать в уличную драку, как и до Апокалипсиса, желающих не было.
Светлана усиленно брыкалась, пытаясь попасть Ферри по колену.
– Козел! – верещала она в сторону Малика. – Я с тобой развожусь!
Обожженные губы мужа треснули в усмешке, залившись сукровицей.
– Ты умнее ничего сказать не могла? – прохрипел бывший супруг. – Честное слово, бабы все одинаковые. И оргазма, разумеется, у тебя со мной не было?
– А с чего ему быть?! – истерически орала невеста, показывая чудеса эквилибристики, – в воздухе мелькали подошвы розовых кроссовок. – Я же не кончаю от палочки размером с сигарету! Т в о й меньше всех, у кого я только видела, – начиная еще с детского сада! Тьфу на тебя, чертова сволочь!
Плевок достался Ферри, и тот, тряся головой, пытался сбросить слюну.
– Это правда, Малик? – спросил он с искренним удивлением.
– Даже хуже, – откликнулся демон, нежно обнимавшийся с царем Мидасом, как пьяная пара на деревенской дискотеке. – Она и мне тоже заявляла, что мой член намного больше. Причем вдвое сложенный. Теперь-то понимаешь, отчего бедняжка Олег не ходил с вами мыться в Сандуны?
Сказано это было, само собой, с целью максимально вывести из себя противника: но демон не ожидал, что его слова приведут к сильному эффекту. Сам того не ведая, он наступил Малику на больную мозоль. Молодой человек д е й с т в и т е л ь н о избегал ходить с друзьями в баню – правда, скорее по причине излишней стеснительности, нежели размеров соответствующих органов. Но оправдываться было уже поздно. Ферри хмыкнул – в хмыканье содержалось столько яда, что это решило судьбу демона. Содрогаясь от бешенства, Мялик оттянул затвор пистолета. Пуля ударила в лоб Агаресу – ввиду загробной сущности, тот не умер, но сила выстрела толкнула демона назад. Его пальцы разжались, и он, выпустив спину царя, скатился по брусчатке к лежащему в луже крови трупу Кара. Нежно-белые, молочные щеки Мидаса оросила смесь из мозга, крови и осколков лобной кости – на коже задымились черные точки, оставленные кислотой. Автомат из золота, свалившись вниз, безжизненно звякнул о камни. Открыв глаза, воскресший Кар вцепился зубами Агаресу в ногу.
– М и д а с, не теряй времени, – прохрипел Малик, внезапно для себя назвав незнакомца по имени. – У нас две секунды.
Дотронься до этой сучки!
Царь с хрустом потянулся: Агарес прилично помял его, но на способностях, подаренных богом Ахриманом, это никак не отразилось. Светлана исполнилась разочарованием – в ее голове, как дымка, исчезал один из главных мифов о загробном мире. Еще со школы она слышала байку: якобы перед глазами умирающего человека всего за одну секунду до смерти стрелой проносится видеоряд картинок из жизни – детство, школа, свадьба…
НО ОНА НИЧЕГО НЕ ВИДЕЛА.
Ни в первый раз, когда осколок стекла, проткнув глаз, вошел в ее мозг, ни теперь, во второй… Улыбающийся Мидас двигался к ней, разминая затекшие кисти рук, палец, превращающий плоть в золото, конвульсивно подергивался. На него не действовал окрик Малика, требующего сделать все скорее. Он работает бесплатно. И поэтому должен получить удовольствие от окончания охоты – вдоволь насладившись первобытным ужасом жертвы. Невеста почувствовала, что теряет сознание… рот Мидаса сделался огромным, заполнив все видимое пространство: как на экране кинотеатра, она могла разглядеть волосок, дрожащий на прозрачной кожице нижней губы – от нетерпения. Силы иссякли – Светлана обвисла в ручищах Ферри.
Рот сменился пальцем – таким большим, что отчетливо были видны линии узора на подушечке: нити переплетались, образуя красивый рисунок, – быки с изогнутыми рогами, на их горбатых спинах сидят длиннохвостые птицы…
Ладонь Мидаса придвинулась к лицу невесты, заставив окружающее пространство лопнуть голубыми льдинками, испуская арктический холод.
Горячая земля содрогнулась, уходя из-под ног Светланы…
Глава VII. Падение Вавилона
(Ночь на субботу, то же время)
Сквозь меркнущий разум невеста успела удивиться, насколько легко ее подняла в воздух раскаленная волна – словно перышко. Полет оказался быстрым и недолгим: она взлетела ввысь лишь на пару метров, не двигая руками и ногами, – что называется, «солдатиком». Соборная площадь треснула с легкостью ореховой скорлупы – ее разрезала извилистая, пышущая жаром трещина. Из подземных недр, словно горсть плевков, россыпью полетели бесформенные комья жидкого огня. Свалившись обратно, невеста приземлилась в трех метрах от Мидаса: голова стукнулась о камень, в глазах поплыл калейдоскоп из красно-зеленых пузырей. Мидас нелепо взмахнул руками, проваливаясь в расщелину, по новой рубашке поползли язычки подземного пламени. Успев схватиться пальцами левой руки за край пропасти, он отчаянно пытался вылезти наружу – из-под посиневших от напряжения, обломанных ногтей брызнула черная кровь.
– Дай мне руку! – прокричал Мидас Малику, перекрывая шум.
Он протянул правую ладонь, но Малик шарахнулся в сторону.
– Да ты чего, – испуганно завопил тот в ответ. – Шутишь, что ли?
