Каледин не счел нужным задуматься даже для вида.
— Пялиться на голых баб? — переспросил он. — Дааааа… это по мне!
— Барышня, в глубине души я такой стиль обедов не поддерживаю, — пролепетал Чичмарков, глядя на звереющую Алису. — Засмотришься на эээээ… подавишься вареником — и поминай, как звали-с. Слыхали про мануфактурщика Простобудкина? Позвал он на обед «Вибраторъ», сел первое кушать. Только сисясточки зачали второй куплет петь, у одной, пардон-с, бюст вывалился… Купчине борщ не в то горло пошел — так, бедняга, за столом Богу душу и отдал. А беседа… о чем с ними беседовать, извиняйте? Я про силикон ничего не знаю. Да и петь не надо. Пущай магнитофон включают, а сами показывают, какое у их в грудях богатство.
Побагровев наподобие свеклы, Алиса начала искать сумочку.
— Она у меня вообще нервная, — пояснил Каледин обалдевшему Чичмаркову. — Иностранка, а они подвержены эмоциям. Там, где русский человек махнет рукой да водки выпьет, немец два часа будет психовать. Был я в Берлине как-то раз — ну просто дикари. Улицу на зеленый свет переходят, взяток полиции не дают. Менталитет допотопный, с трудом неделю там выдержал.
Чичмарков согласно покачал мексиканской бородкой.
— У нас без взяток рассудка лишиться можно, — подтвердил он. — Я каждый день не устаю Господа свечками одаривать — сподобил ить в Расее-матушке родиться. Представляю гребаную Неметчину. Там, чтобы права получить, я бы три месяца горбатился — с инструктором езди, кучу бумажек сдай, в очередях настоишься… А у нас чего? Сунул приставу в околотке бумажечку в 500 евро — права в кармане, и лети на своем «Хаммере» вдаль, аки голубь.
Алиса выдала фразу на немецком: содержание Чичмарков не понял, а Каледин лишь улыбнулся. Схватив сумочку, она шагнула к выходу, но…
— Аааааооооооааааааааа!
В приемной офиса режуще полоснуло криком: последовал тяжелый звук падения — было слышно, как раскатились бутылки. Через щель внизу двери, увеличиваясь в размерах, растеклась маслянистая темно-красная лужа.
— Итить его мать, кореец, — плюнул купец. — Опять винище разлил.
Дверь распахнулась. Алиса сначала замерла, а затем подалась назад — в ледяном, жутком ужасе. Метнувшись обратно, она спряталась за спиной Каледина. Тот с усмешкой поднял глаза от бокала — и оцепенел.
На пороге кабинета стоял мертвый профессор Мельников. С рукавов парадного костюма стекала дождевая вода, а в белой руке был зажат ненужный зонтик похоже, мертвец не знал, как его применить. Рот приоткрылся — из вялых губ струился ром, слабо окрашенный сукровицей.
— Как… вы… тут… ока… за… лись? — по слогам прошептал Каледин.
Он уронил бокал. Осколки разлетелись на хрустальном полу. Федор осознал, что задал глупейший вопрос в своей жизни. В нормальном обществе с трупами не принято беседовать. Они не говорят. И уж тем более не ходят.
Мельников перевел на него тусклые, налитые ромом глаза.
Глава вторая
«РАССВЕТ МЕРТВЕЦОВ»
(Черезъ секунду, в томъ же месте)
…Труп в идеальном костюме смотрел как бы сквозь Каледина.
— Взял такси, — бесцветно сказал он. — Они ходят сюда… от морга.
Качнувшись, профессор сделал шаг, Алиса вцепилась ногтями в плечо бывшего мужа. Чичмарков, по-каледински уронив бокал, мешком осел на диван — он открывал и закрывал рот, словно золотая рыбка под хрустальным полом. Мельников улыбнулся: губы судорожно скривились только с одной стороны — с другой остались неподвижными. Зрачки, покрытые белой пленкой, остановились… мертвец уставился на перепуганного Чичмаркова.
— Молодой, — отчеканил мертвый профессор. — С бородкой.
Зонт стукнулся, упав на пол. Запустив пальцы в р а з р е з на животе, оставленный вскрытием, Мельников вынул оттуда блестящую полоску металла — скальпель, забытый в морге кем-то из медиков. Пытаясь унять дрожь, Чичмарков дернул из кармана упаковку, с трудом запихал в рот пилюлю. Профессор, раскачиваясь как «ванька-встанька», подошел к нему, в свете люстры сверкнула полоска стали. Купец моргнул кроткими глазами — словно кролик перед удавом, он не пытался сопротивляться. Убийца ударил жертву в грудь, пригвоздив лезвием галстук: в воздух брызнул красный фонтанчик, отглаженная рубашка от Валентино сразу намокла кровью.
— Каледин, чего ты любуешься?! — заорала Алиса. — Сделай что-нибудь!
Федор и сам не понял, как у него в руках оказался револьвер. Не укладывалось в голове: только сегодня он видел этого человека мертвым. С перерезанным горлом, обескровленного, без сердцебиения — его жилы были полны рома. А вот и нет. Он ходит… смотрит… РАЗГОВАРИВАЕТ.
Чичмарков, захлебываясь кровью, боком сполз с дивана к рыбкам. Профессор повернулся, механически, как киборг в кино — окровавленные пальцы сжимали скальпель, с лезвия тянулась вниз багровая струйка…
Два выстрела грохнули подряд. Нагрудный карман пиджака профессора разорвали крупнокалиберные пули — ткань тут же потемнела от коричневых пятен рома. Впрочем, с таким же успехом Каледин мог бросить в мертвеца бумажным шариком — тот совсем не реагировал на свинец. Голова Мельникова запрокинулась назад — но сразу вздернулась обратно, будто ей управляли с помощью нитки. Злобный оскал обнажил ряд крупных зубов.
— Медноволосая… — механически произнес он, глядя на Алису.
Каледин нажал на спуск — от сильной отдачи хрустнула кисть. Выстрел снова не причинил Мельникову никакого вреда, в отличие от костюма. Федор методично всаживал в холодное тело пулю за пулей, но ничего не помогало.
Мертвец подошел совсем близко.
— В голову! — не своим голосом вдруг заорала Алиса.
— Чего? — между выстрелами переспросил Каледин.
— Стреляй в голову!!! — в полном отчаянии завизжала «медноволосая».
— А, теперь понятно, — кивнул Федор. — У меня последний патрон остался.
Он выстрелил в упор, целясь Мельникову между глаз. Пуля выбила струю мутной жидкости, толчки рома выбросили из раны кусочки мозга. Труп замер, занеся ногу для нового шага. Постояв секунду, он рухнул вниз — на паркете жалобно зазвенел скальпель, вывалившийся из мертвых пальцев.
Каледин перевел дух, опустив револьвер. Алиса нервно икнула.
«К черту диету, — пронеслось в голове. — С такого испуга надо срочно пожрать!»
— Спасибо, — выдохнул Каледин.
— Да не за что, — дрожа всем телом, произнесла Алиса.
Чичмарков уже не дергался, уткнувшись бородкой в лужу крови. Склонившись над купцом, Федор положил руку ему на шею, пытаясь нащупать пульс — тем самым почти копируя движения Алисы в квартире Мельникова. Его постигла неудача — он с огорчением цокнул языком.
— Готов, — Каледин разочарованно поднялся.
Распахнув дверь в приемную, он увидел труп корейца. Мельников, прорываясь в офис, ударил официанта головой об стену — на лицо убитого было страшно смотреть. Рядом сиротливо лежал столовый нож, перед смертью бедняга собирался подрезать гостям еще копченой форельки. Ловить было нечего — они с Алисой оказались в приятном обществе трех мертвецов. Вытащив сотовый, Федор набрал номер дежурного МВД.
