— Система прямо как на НТВ, — согласился фон Браун. — Возьмем на заметку. Общий смысл хоррора — убивать надоевших зрителям персонажей. Под это в точности подходят все депутаты Госдумы и любой политик из Кремля. Но такие, как вы или Дима Еблан, все-таки надоели народу больше. Посему ограничимся эстрадными звездами и персонажами столичной тусовки. Стоит начать их по очереди резать — и зрителю гарантировано чувство младенческой радости. Мы за компанию пригласили бы и Пэрис — но, к сожалению, на нее царская казна денег не отпустила. Это серьезное упущение. Если бы мы прикончили вас обеих на экране, слив с помощью ЗD-эффекта кровь прямо в зал, этот фильм сделал бы кассу больше «Титаника». Надеюсь, дорогая фроляйн, вы уже морально готовы бежать и визжать?
— Сэр, — повела плечами Бритни. — Именно это я и делаю на концертах. Ничего нового для меня. Запросто еще и попрыгаю, если понадобится!
— Прыгать? — переспросил фон Браун. — Да, за сумму, что вам заплачена, можно и попрыгать. Где именно, не знаю. Разве что на Олимпиаде в Сочи.
— А что, она состоится? — едва не упала со стула Бритни.
— Рекомендую не спрашивать! — отрезал барон. — Это аналогичная тайна, как и с государыней. Приказ из канцелярии императоров — надо ходить, и говорить: постройки возведены, а температура воздуха неуклонно снижается, снег уже завезен. Градоначальник при +20 градусах парится в меховой шапке и дивится — как, вы не видите? Здесь и гостиницы, и горы, и подъемники. Настолько искренне говорит, что многие реально стали их видеть… Тем более что у нас лигалайз
[39]
, в Сочи всем желающим бесплатно траву раздают. Обсуждается вопрос, разрешить ли курить спортсменам — тогда, фроляйн, это будут самые веселые Игры во всей олимпийской истории.
…Дверь отлетела вперед — настолько резко, насколько возможно при ударе каблуком. Вне себя от гнева, Леопольд фон Браун поднялся с кресла, он велел секретарше не пускать посетителей на время важного для имиджа монархии разговора. Однако барона сразу отбросило назад, будто от разряда тока — он побледнел и зачем-то вытер губы платком. Причина безгласной покорности секретарши стала для него ясна — в проем, отдуваясь, лез шеф Отдельного корпуса жандармов Виктор Антипов, невыспавшийся и чудовищно злой. Фон Браун сильно пожалел о своей откровенности относительно личности государыни, а также олимпийских объектов Сочи.
— Вилькоммен, либер фройнд, — лепетал он, от потрясения перейдя на родной «саксен»
[40]
. — Не угодно ли кофейку, только самоварчик поставил-с…
— Некогда мне с тобой кофей распивать, — железным голосом сказал Антипов — из-за его спины вышли двое людей в темных очках, неуловимо напоминающих копии агента Смита из «Матрицы». — Давай собирайся, разговор к тебе приватный имеется, сударь. Вещички можешь не брать.
— За что? — немеющими губами прошептал барон.
— А у нас, мил человек, любого есть за что, — преспокойно произнес жандарм. — За кем ни приди — никто и не удивляется. Страна такая — каждый хоть что-нибудь да украл. Но с тобой вопрос серьезнее. Советую не сопротивляться.
Забыв попрощаться с шокированной Бритни, фон Браун покинул свой кабинет в «Останкино», четким жестом заложив руки за спину — «Смиты» встали с обеих сторон. Антипов уставился на Спирс, и на его каменном лице, как травинка в высохшей пустыне, пробилось подобие слабой улыбки.
— Можно автограф? — в смущении пробурчал он, достав блокнот.
— Конечно, сэр, — пластмассово улыбнулась Бритни.
…Она чиркнула подпись красной ручкой — словно кровью.
Глава двенадцатая
ДУОМО
(Северная Италiя, черезъ два дня)
Тут дело даже и не в этом. Нет, вовсе не в этом. Полицию можно в расчет не брать. Толстые стены дуомо и без нее окружены охраной по всем периметрам. Стоит свистнуть — за минуту приедут. Тут всегда спецслужбы кишмя кишели… идешь, на уличного голубя с опаской смотришь — а вдруг это замаскированный снайпер? Видеокамеры, микрофоны, слежение со спутника… Никто «наверху» не смеет задать самому себе вопрос — а зачем все это нужно? Перестраховщики. Отец Серджио, вопреки убеждениям части братьев, иногда посматривал новости по греховному телевидению. Он своими глазами видел — грабят самые защищенные банки, самые лучшие магазины… Для налетчиков нет преград — особенно если они профессионалы. А здесь? Каждая собака в городе знает — у любого похитителя отсохнет рука, еще на подходе к дуомо. Из уст в уста передавались слухи — стоило одному мафиози из Калабрии лишь задуматься о святыне с целью перепродажи, как он бесповоротно ослеп.
Правда, после дерзких ограблений могил по всему свету городские власти забеспокоились. Напрасные тревоги — Его могилы здесь нет… как нет ее вообще нигде. Артефакт? Боже упаси. Он находится в надежном месте, и его редко показывают жадной до зрелищ толпе… один раз в двадцать пять лет. Прошли глупости Средневековья, когда артефакт публично подвергали испытаниям, стирая в горячей воде, опуская в кипящее масло и чистя скребками — мирская злоба не способна причинить вред чудесам. Однако сейчас… воздух мира фабрик и автомобилей хуже кипящего масла… экология такова, что и святыням следует нечасто появляться на улице. Стенки подземного саркофага не пропускают даже грамма воздуха… Старая работа… А в прошлом году «утроба» ящика прошла химическую дезинфекцию. Если и уцелела хоть одна бактерия, и та давно уже сдохла.
Отец Серджио повернулся, охая — стул был жестким и неудобным, грузное тело едва помещалось на сиденье. По большому счету, ночью тут делать нечего, но таковы старые традиции. Вроде почетного караула — один из монахов обязан для вида стеречь саркофаг. Поддерживает мистическую легенду, привлекает туристов… А куда без их пожертвований? Хорошо, теперь хоть стул ставят — раньше не было и этого… Семьдесят тебе лет или восемьдесят, неважно — стой ночь напролет, подпитывайся силой святого духа. Изредка по вечерам развлечения: у дуомо выставляют пикеты разъяренные схизматики. Требуют вернуть величайшую святыню в Константинополь — дескать, предмет спора украли пьяные рыцари, осквернившие святилище. Нет у схизматиков никаких святилищ… любой артефакт, относящийся к Нему, по праву принадлежит римской церкви и благородному понтифику, получившему духовную власть из рук Господа.
Стул жалобно скрипнул. Отец Серджио потер заледеневшие пальцы… Ох, как холодно-то в дуомо, а ведь на дворе — разгар лета… и кондиционеров не требуется. Мрамор отлично охлаждает в дневную жару, но вот ночью — словно морозильник, воспаление легких заработать недолго. Язык отца Серджио кололи смутные мечты о кружечке горячего глинтвейна, но священник стойко отгонял греховную мысль. Дьявол способен искушать даже в церкви — известно, насколько ловок и изобретателен враг рода человеческого. Откинувшись на спинку неудобного стула, седобородый монах смежил веки… До утра еще часика четыре. Думается, если он совсем немного подремлет, то жестких санкций от Иисуса наверняка не последует…
