Я ощущала, что ты прячешься рядом — и привела этих двоих сюда. Разбирайся с ними сам… остальное не мое дело, белолицый. Я жду.
Сандалии мамбо прошуршали по бетонному полу — она исчезла за воротами фабрики. Алиса открыла рот, щупая взглядом толстяка с седыми волосами.
— Но это вовсе не он, — ахнула женщина. — Так ты меня кинул?
— Слушай, прекрати, а? Не время сейчас.
— Трахнуть меня ты время нашел, — зашипела Алиса. — Развел, как дурочку… словно в гимназии, когда зазвал домой гравюры смотреть…
— Так разве я их не показал? — логично отмазался Каледин. — Я ж не виноват, что они в спальне над кроватью висели. Девочка, в чем твои претензии?
— Эх, — горько вздохнула Алиса. — О боги, меня опять поимели даром!
Человек с седыми волосами хихикнул, держа их на мушке. Эхо разговора разносилось по пустому цеху — слова гудели как в чугунной бочке.
— Сними же парик, — попросил Каледин. — Покажи лицо, а то мне девушка не верит. Молодец, в Щукинском рассказывали — ты просто отлично играл.
— Я и стрелок шикарный, — предупредил старик, по инерции дребезжа голосом. — Мне нужна эта церемония. Остановись, или я выстрелю в нее.
Ствол револьвера передвинулся чуть вправо — в сторону Алисы. Брови Каледина сошлись «домиком»: он больше не выглядел элегантным ковбоем — образ сместился ближе к доктору Лектеру. Улыбка моментально исчезла.
— Тогда я тебя убью, — равнодушно обещал Каледин. — Потом не обижайся.
Связной оскалился в усмешке — в тот же миг дуло изрыгнуло вспышку пламени. Каледин тоже нажал на спуск, два выстрела слились в один. Алиса приложила руку к груди — на зеленом платье расплывалось темное пятно. Она свалилась навзничь. — Связной побежал в глубь цеха, роняя на пол капли крови: левая рука повисла, как плеть. Каледин встал перед телом Алисы на колени, с треском оторвал рукав рубашки. Девушка прерывисто дышала. Оба ее глаза в темноте казались огромными, словно фонари.
— Больно? — кусая губы, спросил Каледин.
— Еще бы не больно, — простонала Алиса. — В меня пуля попала, идиот…
Он приподнял ее, перевязывая рану. Достал аптечку и сделал укол. Мобильник Алисы пришелся кстати: в госпитале Гонаива сняли трубку после первого же звонка. Как и отель, больница была пуста… Майлова удалось пристроить без проблем. Местные жители не платят живые деньги за лечение — ведь можно принести курицу хунгану, и тот изгонит злого духа болезни.
— «Скорая», срочно! — срывая голос, крикнул в динамик Каледин.
Он скороговоркой выпалил адрес, записанный на визитке. Главврач дал карточку, когда готовили палату для урядника. Как знал, что пригодится.
— Свободных нет, сэр, — лживо ответила трубка. — Перезвоните позже.
— Пятьсот долларов, — быстро проговорил Каледин. — Наличными.
— О, чисто случайно нашлась машина. Выезжаем, уважаемый сэр.
Глаза Алисы слегка затуманились.
— Что ты мне вколол? Быть раненой так прикольно… хихихихи…
— Это морфий, — кивнул на шприц Каледин. — Дождись меня, ладно?
Он не торопился — связной сам загнал себя в ловушку. Дурак, рванул в другой цех, но оттуда нет хода… Все остальные ворота закрыты, так сказала Мари-Клер. Опрокинув деревянную бочку из-под рома, Каледин покатил ее впереди себя, сгибаясь в три погибели. Вот и вход во второй цех… кажется, тут разливали сок тростника. Две пули подряд ударились о поверхность бочки, выбив фонтан щепок. Каледин возрадовался таланту производителей — на бочки, где выдерживают ром, идет твердое, как железо, дерево. Федор ответно дважды выстрелил на звук и промахнулся. Выругался, не скрывая досады, — в обойме «кольта» осталось только четыре патрона. Противник не скупился, высадив полный барабан револьвера — плющась о железный ободок бочки, свинец высекал длинные искры.
— Надо было сразу вас грохнуть, — в тоне связного звучала злоба.
Каледин выстрелил, ориентируясь на голос, — вдали сухо треснуло дерево.
Три пули. Вашу мать, только три пули!
Стало тихо — видимо, связной обновлял барабан револьвера. Каледин быстро окинул взглядом пространство. Так, парень, вероятно, засел в углу, где куча деревянных бочек… хорошо ему там, как в танке. Рядом — огромный чан, размером с поставленный «на попа» паровоз, откуда разливают по канистрам тростниковую патоку… сначала она забродит, и лишь потом ее уже льют в бочки. Эх, почему он не захватил из Москвы бронежилет? Потолок зарос лианами, из зелени то и дело проглядывают серые головы обезьян. Что еще? В углу слева — пластмассовые канистры для разливки патоки тростника. «Барбанкур» готовится из чистого сока, а не из отжимок, как ямайский… Французы на Гаити были куда понтовее англичан. Среди них можно спрятаться, но… как туда пройти? К чану ведет конвейер, с теми же канистрами… он, конечно, давно не пашет. Откуда тут электричество?
Стоп. Когда они зашли сюда, лампы включились. Свет почему-то есть. Слыхал он про такое, что даже на брошенных заводах есть аварийный генератор, который автоматом включается на час в сутки. Он может работать и через сто лет. Хм, вот если бы запустить конвейер… ситуация запросто поменяется. Черт, ну как отовсюду несет ромом! Голова разболелась.
Связной снова выстрелил — три раза подряд. Одна из пуль просвистела совсем рядом, ударилась о стенку, брызнув фонтанчиком штукатурки.
— Дверь наружу заперта! — прокричал противник. — Пропусти, я уйду.
— Не могу, — ответил из-за бочки Каледин. — Я должен тебя убить.
— Почему? — озадаченно спросил связной.
— Ты ранил мою жену, — объяснил Федор. — Живым теперь не уйдешь.
— Такая мелочь! — рассмеялся тот. — Ты еще скажи — «большая ошибка».
— «Большая ошибка»! — охотно заорал Каледин, приложив руки рупором ко рту. — О, тебе по вкусу ужастики? Тогда ты ЛА-ЖА-НУЛ-СЯ. Даже если зло полный кошмар, оно физически обязано быть с харизмой. Только так и никак иначе зло выживает в продолжении: типа Фредди Крюгер или капитан Барбосса. А какая у тебя на хер харизма? Ты же просто чмо, а не злодей!
— Врешь, сволочь, — донеслось из груды бочек. — У Джейсона из «Пятницы, 13» откуда харизма? Ходит мужик в хоккейной маске и рубит мачете, не говоря ни слова за весь фильм. Я по сравнению с ним — Ален Делон.
Грохнули выстрелы. Первый. Второй. Третий. Этого Каледин и добивался — револьвер опустел. Он выкатился из-за укрытия: несколько раз подряд перевернувшись, оказался рядом с панелью управления конвейером. Кулак Федора с силой жахнул по красной кнопке, в воздух поднялось облако ржавчины. Конвейер взревел, словно раненый бык. Раздался железный лязг, колеса задвигались — они с мучением жевали ленту, как папуас халявный «Орбит» без сахара. Конвейер работал. Канистры с ленты начали валиться на укрытие связного — поднялся неописуемый грохот, распутавший обезьян на потолке. Привстав на четвереньки, Каледин резво метнулся — в том направлении, где хотел спрятаться изначально. Успех сопутствовал ему недолго: уже через полминуты конвейер встал — ржавые колеса скрипели вхолостую, издавая жалобные стенания. Связной сунул шестой патрон в барабан револьвера. Ствол качнулся, меряя видимое пространство справа налево.
