— Няня, — раздался у нее над ухом голос, и Мари-Клер едва не выронила череп. Зомби стоял рядом, просяще протягивая лист оберточной бумаги.
— Почему ты назвал меня няней? — строго спросила мамбо.
— Не знаю, — растерянно пробормотал зомби, поглаживая мертвое ухо. — Просто из памяти… всплыла в мозгу добрая старая женщина… Кажется, ее звали Арина, и там была непонятная кружка… а сердце мое веселилось. Непонятный, шизофренический набор, я согласен. И еще мне видится, будто у моих далеких предков кожа была вроде твоей… черная словно смоль…
Мари Клер бережно отложила череп Субботы в сторону.
— Будет лучше, если ты назовешь меня хозяйкой, — сердито сказала она.
— Bien, хозяйка, — поспешно согласился зомби. — Я просто не знаю… эти строчки мучают меня всю ночь. Вот-вот прямо из сердца польются.
Мамбо без всякого энтузиазма взяла в руки лист, исписанный слева направо.
— Я помню чудное мгновенье —
Передо мной явилась ты.
Как мимолетное виденье,
Как гений чистой красоты.
Кривые, наискось, с завитушками строчки произвели в ее душе непонятное томление. Она ясно вспомнила — ей восемнадцать лет, и первый красавец деревни, рыбак Жан, стоит на коленях, умоляя ее выйти замуж. Мари-Клер тяжело и глубоко вздохнула. Зомби выжидательно смотрел ей в глаза.
— Делать тебе нечего, — скомкала она бумагу. — Иди лучше огород вскопай.
— Конечно, — с поспешностью повернулся труп. — Прости меня, хозяйка.
Зомби пошел за лопатой — мамбо не сводила глаз с высокой фигуры человека, умудрявшегося даже после смерти сводить девушек с ума. Худое лицо, нос с горбинкой, щегольские бакенбарды на щеках. Она вспомнила, как после совместного посещения рынка в Гонаиве вытаскивала у мертвеца из карманов записочки от влюбленных девиц. Дожила, нечего сказать — люди стали влюбляться в зомби! С эдакой моралью мир вообще вскоре рухнет.
…«Интересно, — снова подумала мамбо. — Да кто же он все-таки такой?»
Гаити (Порт-о-Пренс, Леоган, Гонаив) — февраль-апрель 2008 г.
Москва — май-декабрь 2009 г.
