– Ну вот, видишь, совсем неплохой маленький автобус, – сказал он.
Он вертел баранку, и, скривив губы, говорил только уголком рта.
– В последний раз я здесь, в такой дыре… Все эти никчемные обнищавшие политики, свеженькие, только что из студенческих городков, никогда меня не одурачат. Я могу торговать ими, как мешками с горохом, запросто продавать и покупать. Как, например, этот подонок Фаррел. Я его куплю с потрохами, с потрохами и продам. Правда, ты не знаешь, о ком я говорю, но для чего тебе знать об этом? Он мошенник, самый отъявленный мошенник в этой стране, и считал, как и вся его подлая банда, что им удастся убрать меня, как они убрали несчастного старика Джо Эскью. Но человек, который обладает ноу-хау, человек, который придумывает различные железки, такого человека им никогда не вытеснить. Я вполне могу перехитрить их и в их собственной игре. Мы затеваем здесь нечто грандиозное, о чем они никогда и не мечтали. И администрация тоже схвачена. Это на самом деле будет грандиозно, девочка ты моя маленькая, ничего более масштабного тебе еще никогда не приходилось видеть, и я позволю тебе принять в этом проекте участие. Мы скоро все станем богачами. А став богачами, все вы сразу забудете несчастного старика Чарли Андерсона, этого парня, который научил вас уму-разуму.
– Ах, как холодно! – простонала Эйлин. – Пора возвращаться. Я вся дрожу.
Чарли, наклонившись к ней, обнял ее за плечи. На повороте машину занесло. Он, бешено завертев баранкой, все же бросил ее снова на бетонку шоссе.
– Ах, прошу вас, только поосторожнее, мистер Андерсон… Посмотрите – на спидометре восемьдесят пять миль! Ах, прошу вас, не пугайте меня. Мне страшно!
Чарли только громко смеялся.
– Да что с тобой, моя маленькая милая девочка! Вот смотри, уже сорок, мы с тобой совершаем приятную прогулку со скоростью всего сорок миль в час. Сейчас повернем и поедем назад. Маленьким девочкам пора баиньки. И предупреждаю: тебе абсолютно нечего бояться, если я за рулем. Если на свете я что-то умею, так это отлично водить машину. Но я этого не люблю. Ах, если бы только поблизости был мой самолет. Тебе не хотелось бы покататься со мной на аэроплане? У меня был здесь один, но пришлось сдать его в ломбард, чтобы заплатить по счетам за его ремонт. Нужно было поставить на него новый двигатель. Но теперь я на пути к богатству. Мне его облетает один из моих приятелей. Вот тогда мы здорово повеселимся. Ты, я и Марго. Старушка Марго – потрясающая девушка, но у нее все же ужасный характер. Я умею еще одно в этой жизни – умею выбирать для себя женщин.
Когда они повернули, чтобы ехать назад в Майами, то увидели длинную полоску рассвета за песчаными равнинами с замершими на них соснами, за закрытыми станциями обслуживания, стойками закусочных «хот-дог», недостроенными оштукатуренными домами.
– Ну вот, теперь ветер дует нам в спину. Мы мгновенно туда домчимся, не успеешь и оглянуться.
Они ехали вдоль железнодорожного полотна, догоняя последний вагон поезда с двумя красными фонарями сзади.
– Интересно, не нью-йоркский ли это поезд?
Они нагнали состав. Теперь мчались мимо ярко освещенного вагона для обозрения, мимо темных окон спальных вагонов, в которых свет горел только за высокими окнами купе для одевания с обоих концов коридора. Они догнали багажный вагон, потом почтовый, наконец, паровоз, такой большой, высокий, весь черный, с двумя «зайчиками» на темном корпусе, блестящими от передних фар автомобиля Чарли. Поезд заслонил собой кроваво-красную полоску рассвета.
– Черт подери, да он не едет, а ползет. Ну, разве это скорость? – Проезжая мимо будки машиниста, он услыхал свисток. – Черт возьми, да я его обгоню на переезде.
Огни переезда маячили впереди. Темноту прорезал яркий луч переднего прожектора паровоза. На переезде шлагбаум был уже опущен. Это не смутило Чарли. Он только сильнее нажал на газ. На бешеной скорости они врезались в шлагбаум, зазвенели осколки разбитых передних фар. Машину завертело на месте. Их ослепил яркий свет локомотива, ушные перепонки резал визжащий свисток.
– Не бойся, мы уже проскочили! – заорал Чарли девушке.
Машина вертелась на рельсах, мотор вдруг заглох. Ногой он изо всех сил стучал по стартеру. Столкновения он не слышал.
Когда очнулся, то сразу понял, что находится в больнице. Прежде всего подумал, как бы поскорее опохмелиться. Он не мог пошевелить ни рукой, ни ногой. Глухая темень объяла его. Потом он вдруг смутно различил островерхий чепчик медсестры. Она склонилась над ним. И вдруг его понесло. Он все говорил, говорил, никак не мог остановиться.
– Послушайте, сестричка, я думал, что нам конец. Скажите, где произошла авария? В аэропорту? Только бы вспомнить. Сразу станет легче. Это было так, сестричка… Я взял с собой эту маленькую девочку, чтобы она почувствовала, что за вещь, этот новый самолет «боинг»… ну вы, конечно, знаете о чем я говорю. Я был ужасно на кого-то зол, кажется на свою жену Глэдис, разве не она сыграла со мной такую злую шутку? Но теперь, после этой сделки с аэропортом, я буду покупать и продавать всю эту ее банду. Скажите, сестричка, что же произошло? Что там случилось, в аэропорту?
У медсестры тонкое желтоватое лицо почти без губ, песочного цвета волосы под белой шапочкой, тонкие руки, мелькающие у него прямо перед глазами, поправляющие простыню у него на груди.
– Вам нужно постараться отдохнуть, – сказала она. – Иначе придется вам сделать еще один успокоительный укол.
– Послушайте, сестра, вы ведь канадка, да? Готов побиться об заклад, что это так и есть.
– Нет, я американка, из штата Теннесси… А почему вас это интересует?
– Выходит, ошибся. Дело в том, что в больнице, где я лежал перед этим, все медсестры были канадками. Кажется, здесь слишком темно, вы не находите? Как мне хотелось бы рассказать вам, как все произошло. Вы позвонили в мою контору? По-моему, я сильно надрался. Ну, если выкарабкаюсь отсюда, то буду заниматься только бизнесом, больше ничем. Скажу вам, в этой большой игре нужно всегда держать нос по ветру. Скажите, вы не принесете ли мне воды?
– Я ночная медсестра. День еще не наступил. Постарайтесь успокоиться и заснуть.
– Думаю, они все же сообщили на работу. Пусть Сточ внимательно осмотрит весь самолет. Пусть до него никто к нему не прикасается и пальцем. Послушайте, сестра, я совсем не чувствую боли, но тем не менее, мне просто ужасно. Смешно, правда?
– Это все от уколов, – объяснила сестра низким хрипловатым голосом. – А теперь лежите тихо, не ворочайтесь, а утром, когда проснетесь, вам наверняка станет значительно легче. Пока же можете только прополоскать рот вот этим.
– Ладно.
Но он никак не мог остановить словоизвержение.
– Видите ли, вот как было дело. Мы поссорились с одним парнем. Вы слушаете, сестричка? Кажется, у меня появились солидные бабки, коли они, вся эта банда, стала наезжать на меня. Прежде, в старые добрые времена, мне казалось, что вокруг меня – только друзья. А теперь я вижу, что все иначе… вокруг только одни мошенники… даже Глэдис оказалась самой худшей мошенницей из всех этих обманщиков… Наверное, меня так сильно мучит жажда из-за похмелья.
