Увидев подарок, Дорис сделала удивленное лицо, но тут же поцеловала его, клюнув в уголок губ, так как дома была мать, и сказала своим певучим нежным голоском:
– Ах, какой ты милашка!
Миссис Хамфриз пригласила его на рождественский обед.
В доме пахло праздничной мишурой, зелеными ветками, повсюду шелестела тонкая оберточная бумага, на стульях разбросана всякая всячина. Все гости стояли, образовав кружок, попивая слабенькие коктейли. Нэт Бентон с женой Сэлли, племянники и племянницы миссис Хамфриз, ее абсолютно глухая сестра Элайза и, конечно, Джордж Дюкесн, который говорил только о зимних видах спорта, ожидая, когда же их позовут к обеденному столу. У всех был кислый вид, все были чуточку смущены, все, кроме Олли Тейлора, который только что вернулся из Италии и в котором бурлил рождественский дух. Сняв пиджак, он торчал на кухне, делая по своему рецепту то, что называл старорежимным рождественским пуншем. Он так увлекся своим занятием, что его едва оттуда выманили, чтобы усадить за праздничный стол. Чарли весь день только и занимался Олли и ни разу Даже не заговорил с Дорис. После обеда и изрядного количества выпитого пунша, особого рождественского пунша, он повез Олли обратно в его клуб. Олли был вдребезги пьян и грузно сидел, словно гора жира, на заднем сиденье с побелевшим лицом и все время бормотал одну и ту же фразу: «Какое отличное Рождество… какое отличное Рождество…»
Сдав Олли на руки швейцару, Чарли задумался, что же делать дальше: вернуться к Хамфриз, где Дорис с Джорджем наверняка сидят рядышком и играют в какую-нибудь глупейшую игру, или же посетить семью Эс-кью, как обещал. Но Билл Чернак не раз просил его посмотреть, как живут выходцы из Европы на Ямайке, хотя, конечно, это отнюдь не приятное зрелище, он его заранее предупреждает. Чарли сказал, что готов ехать куда угодно, чтобы только не встречаться с чванливыми ничтожествами. С Пенсильванского вокзала он послал Эскью телеграмму, в которой пожелал им всем счастливого Рождества. Конечно, они не обидятся, понимая, что он должен провести праздники в компании Дорис.
Он ехал на Ямайку в пустом вагоне, беспокоясь о Дорис. Наверное, не следовало оставлять ее с этим кретином.
На Ямайке неожиданный приход Чарли удивил Билла Чернака с женой, их родственников и всех друзей. Все в его присутствии чувствовали себя неловко и суетились явно не по делу. Они жили в небольшом каркасном доме с крышей из зеленого рубероида, в квартале абсолютно похожих домов, только один был с красной кровлей, другой – с зеленой, и так далее по ранжиру. Миссис Чернак, полная блондинка, немного отяжелела от обильного обеда и вина, и на ее щеках появился яркий румянец. Она заставила Чарли съесть по куску индейки и сливового пудинга, которые уже было унесла со стола. Они сварили глинтвейн с травкой клевера, а Билл то играл на пианино, то брал в руки аккордеон, и все весело танцевали, а детишки что-то громко кричали, барабанили повсюду своими ручонками и путались под ногами.
Чарли, наконец, сказал, что ему пора, и Билл вызвался проводить его до станции.
– Послушайте, босс, мы так рады, что вы приехали к нам, мы очень оценили ваш шаг… – начал было Билл.
– Черт подери, какой я тебе босс! – возмутился Чарли. – Я ведь всегда с механиками, разве не так, Билли? Ты, Билл, и я, мы с тобой механики, выступаем против всего мира… и когда я женюсь, ты придешь на свадьбу и будешь играть на своем чертовом аккордеоне… ты слышишь меня, Билл?… это будет скоро…
Билл, скривившись, потер свой длинный изогнутый нос.
– Женщины хороши только тогда, когда вы держите их в ежовых рукавицах, а если таких рукавиц нет, то они превращаются в исчадие ада.
– Я возьму ее в ежовые рукавицы, возьму, никуда не денется, она должна выйти за меня замуж и сделать из меня настоящего честного человека.
– Ну и молодец, – сказал Билл Чернак.
Они стояли на обдуваемом холодным ветром перроне, смеясь, и все время пожимали друг другу руки, покуда не пришел поезд на Манхэттен.
Во время автомобильного шоу позвонил Нэт и сказал, что в городе Фаррел, управляющий заводом Терна, и он хочет видеть его, Чарли. Чарли сказал Нэту: ладно, пусть привозит его днем на коктейль. К нему, разумеется. На сей раз он не отпустил Таки.
Джеймс Ярдли Фаррел оказался круглолицым мужчиной с волосами песочного цвета и большой шарообразной головой. Войдя в дверь, он вдруг заорал:
– Где он, где он?
– Да вот он! – ответил, засмеявшись, Нэт Бентон.
Фаррел долго жал руку Чарли.
– Так, значит, это и есть парень, знающий ноу-хау, не так ли? Несколько месяцев уже пытаюсь поймать вас, спросите у Нэта, он скажет, что я превратил из-за этого его жизнь в кошмар.
– Послушайте, что скажете по поводу переезда в Детройт? Лонг-Айленд-Сити – это не место для такого удалого парня, как вы. Нам там нужно ваше ноу-хау… и мы готовы хорошо за это платить.
Чарли покраснел.
– Знаете, мистер Фаррел, мне и здесь неплохо.
– Сколько вы зарабатываете?
– Не так уж мало для молодого человека моего возраста.
– Ладно, еще поговорим об этом… но не забывайте, что в новой индустрии, такой, как наша, все очень быстро меняется… Нужно глядеть в оба, не то останешься за спиной… Да ладно, оставим пока эту тему… Но я хочу все же вам сказать, Андерсон. Я вовсе не собираюсь молча стоять и спокойно наблюдать, как разрывают эту индустрию на куски, на мелкие однолошадные объединения, готовые вцепиться друг другу в глотку. Не лучше ли сесть за стол и разрезать весь пирог по справедливости, в духе дружбы и взаимной выгоды? И это будет, молодой человек, не обычный пирог, а гигантский… – он вдруг перешел на шепот.
Желтолицый Таки с дипломатической, тонкой улыбочкой принес на подносе коктейли с баккарди.
– Нет-нет, благодарю, – сказал Фаррел, – я не пью. Скажите, мистер Андерсон, вы холостяк?
– Ну, как вам сказать, что-то вроде этого… Но, думаю, долго такое внебрачное состояние не продлится…
– Вам наверняка понравится в Детройте… Бентон сказал, что вы из Миннесоты.
– По правде говоря, я родился в Северной Дакоте. Таки, принеси что-нибудь мистеру Бентону! – приказал он через плечо. – У нас там все люди такие добрые, общительные.
Когда гости ушли, Чарли тут же позвонил Дорис и без всяких обиняков поставил вопрос ребром: поедет ли она жить в Детройт после свадьбы? На другом конце провода она издала пронзительный вопль:
– Что за бредовая идея! И кто, скажи на милость, говорит что-нибудь хорошее об этом городе?… Я даже не осмеливаюсь произнести его ^окасное название… Разве нам плохо было зимой в Нью-Йорке?
– Конечно, о чем говорить, – ответил Чарли. – Мне, конечно, очень хорошо здесь, но… но обстоятельства меняются. Поэтому мне хотелось узнать, может, тебе тоже нужна перемена… Мне поступило предложение из одного тамошнего концерна, понимаешь?
