Тэд – очень простой, краснолицый парень, который не любил много болтать. Обычно с первой же минуты, когда он усаживал ее в такси, чтобы везти в ночной клуб, Марго начинала болтать. Она рассказывала ему смешные истории о подругах, реквизиторах, мужчинах, танцующих в кордебалете, а он от души смеялся. Иногда просил даже повторить ту или иную историю, чтобы получше ее запомнить и потом рассказать своим приятелям в колледже. История о том, как эти мужики, которые в большинстве своем педики, довели своими подначками одного молодого парня, ухажера Мерзи де Map, до того, что он сам превратился в гомика, ужасно напугала Тэда.
– В самом деле, сколько всего происходит на свете, о чем мы толком ничего не знаем, – сказал он.
Марго сморщила носик.
– Ты и половины всего не знаешь, дорогой.
– Но, может, все это выдумки?
– Нет, что ты, это правда, Тэд, все именно так и случилось. Мы сами слышали, как они улюлюкали, вопили в своей комнате для одевания. Они все, окружив его, поносили, проклинали его. Мы все так перепугались.
В тот вечер они пошли в «Коламбус серкл чайлд», где заказали себе яичницу с ветчиной и оладьи.
– Послушай, что я тебе скажу, Марго, – начал он с набитым ртом, заканчивая вторую порцию оладий. – Мне кажется, такая жизнь не для тебя… Ты самая красивая девушка, которую я когда-либо встречал, и к тому же такая воспитанная…
– Не беспокойся за меня, Тэд, твоя маленькая Марго не будет танцевать всю жизнь на сцене в кордебалете.
В такси по дороге домой Тэд начал к ней приставать. Марго его поведение сильно удивило – ведь он не мальчишка со школьной скамьи. И пьян он не был, всего-то и выпил бутылку канадского эля.
– Черт возьми, какая ты чудесная девушка, Марго… Не пьешь, не кокетничаешь, ни с кем не обжимаешься.
Она клюнула его в щеку.
– Пойми меня, Тэдди, – сказала она. – Мне сейчас нельзя ни о чем думать, кроме работы.
– Ты принимаешь меня, наверное, за раскудахтавшегося петуха.
– Что ты, Тэд. Ты очень милый парень, но все же ты мне нравишься больше, когда держишь руки в карманах и не даешь им волю.
– Ах, какое ты все же чудо, – вздохнул Тэд, поглядывая на нее широко расставленными глазами из-за поднятого пушистого воротника.
– Просто я такая женщина, которую мужчины быстро забывают.
Теперь Тэд стал частым гостем у них в доме по воскресеньям. Он приходил обычно пораньше, чтобы помочь Эгнис накрыть на стол, затем после обеда снимал пиджак и, оставшись в жилетке, закатывал рукава, помогал мыть посуду, вытирать тарелки. После уборки все четверо играли в карты, а рядом с каждым, у локтя, стоял стакан легкого вина с тоником из аптеки. Марго не переваривала эти воскресные вечера, но они так нравились Фрэнку и Эгнис, а Тэд всегда торчал у них до последней минуты, когда ему нужно было лететь к отцу в Метрополитен-клаб, и он, прощаясь на ходу, заверял их всех, что никогда в жизни так мило не проводил время.
Однажды воскресным днем, когда на улице валил снег, Марго, выйдя из-за карточного стола и сославшись на сильную головную боль, ушла к себе в спальню. Она лежала там на кровати, прислушиваясь к воркованию батареи отопления, чуть не плача от смутного беспокойства и скуки. Тэд уже ушел, когда Эгнис вошла к ней в пеньюаре с сияющими от счастья глазами.
– Марго, тебе нужно выходить за него замуж. Какой он в самом деле славный парень! Он признался нам, что здесь, у нас, он впервые чувствует себя как у себя дома. Ничего подобного, говорит, прежде не испытывал. Его воспитывали слуги, учителя верховой езды и люди, подобные им… Мне никогда и в голову не приходило, что сын миллионера может быть таким душкой.
– Никакой он не миллионер, – возразила Марго, надув губки.
– У его старика персональное место на фондовой бирже! – крикнул Фрэнк из другой комнаты. – А акции нельзя купить за купоны, полученные в табачном магазине за сигары, слышишь, дорогое мое дитя?
– Ну и что? – сказала Марго, зевая и потягиваясь. – у меня наверняка муж будет заядлым скупердяем. – Сев в кровати, она погрозила пальчиком Эгнис. – Хочешь, сейчас скажу тебе, почему это ему так нравится обедать у нас по воскресеньям? Он получает здесь еду задарма и ему не нужно платить за нее ни цента…
Джерри Германа, маленького, высохшего человечка с желтоватым болезненным лицом, директора агентства по найму актеров, все девушки смертельно боялись. Когда Реджина Риггс рассказала, что видела его в ресторане Куинса, где обычно готовили только мясные блюда, в компании Марго, за одним столиком, в перерыве между двумя представлениями в субботу, они все переполошились, и разговоры об этом из ряда вон выходящем случае в их комнате для одевания не стихали. От этих пересудов Марго становилось не по себе, у нее сосало под ложечкой от их глупого хихиканья и перешептываний.
Реджина Риггс – широколицая девушка из Оклахомы, настоящее имя которой было Куини, танцевала в кордебалете Зигфильда, по-видимому, еще в те дни, когда трамваи по Бродвею таскали лошади, – однажды спускалась по лестнице вместе с Марго после утренней репетиции. Взяв ее доверительно за руку, она сказала:
– Послушай, малышка. Послушай, что я тебе скажу по поводу этого парня. Может, мой совет и пригодится. Ты же прекрасно знаешь, что я здесь прошла сквозь огонь, воду и медные трубы, всех мужиков отлично знаю и не дам ни за одного из них и понюшки табаку. Никогда еще ни одна девушка ничего не получила от этого плута, переспав с ним. Многие пытались. Может, я тоже не исключение. С этим мошенником каши не сваришь, тем более что тело белой женщины в этом городе – самая дешевая вещь на свете… У тебя такой невинный вид, что мне захотелось предостеречь тебя, так сказать, наставить на путь истинный…
У Марго от ее слов глаза полезли на лоб.
– Что это тебе взбрело в голову… Что заставило тебя вообразить, будто я… – Она вдруг стала заикаться, словно робкая ученица.
– Ладно, ладно, малышка, оставим… Думаю, тебе удастся избежать свадебного звона колоколов…
Они обе прыснули. И с тех пор стали хорошими подругами.
Однако никто не узнал, даже Куини, что однажды после продолжительной репетиции одного номера, который нужно было подготовить к понедельнику следующей недели, Марго, сама не отдавая в том себе отчета, вдруг села в родстер Джерри Германа. Он, подъехав к ней, предложил довезти ее до дома, но когда они выехали на Коламбус серкл, спросил, не хочет ли она поехать к нему на его ферму в Коннектикуте, где она сможет по-настоящему отдохнуть. Марго позвонила из аптеки Эгнис и соврала ей, сказав, что все воскресенье им придется репетировать и она останется ночевать на квартире у Куини, которая живет значительно ближе к театру.
Когда они выезжали из города, он все время расспрашивал Марго о ней.
– В вас, маленькая девочка, есть что-то особенное. Кажется, вы что-то от меня утаиваете, говорите далеко не все, – сказал он. – Могу поспорить… Вы храните какую-то тайну…
