На его голове был шикарный котелок иссиня-черного цвета, стоивший не меньше двенадцати долларов. Одет он был в ладно сшитое пальто с черным бархатным воротником. Его накрахмаленная сорочка была в серую полоску, а галстук из дорогой, но строгой материи, с черно-белым узором. Гетры, тросточка и желтые перчатки удачно довершали ансамбль.
Толстяк на цыпочках выбрался из толпы и пошел к ближайшей телефонной будке в аптеке, откуда сделал два звонка.
Первый разговор с человеком с Уолл-стритской биржи сводился к обмену такими репликами:
— Агент 6384-ХМ, из Парижа, Франция. На углу Хьюстон-стрит и Бейкер-стрит мелкобуржуазные агитаторы мутят безработных.
— Спасибо 6384-ХМ, ваши предложения?
— Двадцать человек и пожарный шланг.
— Отлично, 6384-ХМ.
Второй звонок был сделан в организацию, распложенную возле Юнион-сквер.
— Товарища Р. … Товарищ Р.? — Да.
— Товарищ Р., говорит товарищ 3. из ГПУ, Москва. Мелкобуржуазные агитаторы вербуют безработных на углу Хьюстон-стрит и Бейкер-стрит.
— Ваши предложения, товарищ?
— Десять человек со свинцовыми трубами и кастетами для совместных действий с «Уолл-стритом».
— Бомб не надо?
— Нет, бомб не надо!
— Гутен таг.
— Гутен таг.
Мистер Уиппл едва успел записать добровольца под номером 27, когда объединенные силы международного еврейского банкирства и коммунистов обрушились на собравшихся. Они прибыли в больших черных лимузинах и развернули боевые действия с такой сноровкой, которая достигается долгими упражнениями. Собственно, их боевики все, как один, были выпускниками Вест-Пойнта.
Мистер Уиппл увидел неприятеля еще на дальних подступах, но, как всякий настоящий полководец, он думал о соратниках.
— Национальная революционная партия уходит в подполье! — успел выкрикнуть он.
Лем, научившийся осторожности после своих встреч с полицией, сразу пустился наутек, но Кочерга замешкался. Он только начал спускаться с ящика, когда получил страшный удар по голове куском свинцовой трубы.
14
— Друг мой, если вы сможете носить этот стеклянный глаз, то у меня найдется для вас работа, — произнес изящно одетый господин в светло-серой шляпе и пенсне с черной лентой, ниспадавшей к вороту пальто грациозной петлей.
С этими словами он протянул руку, в которой держал красивый искусственный глаз.
Поворачивая его из стороны в сторону так, что он засверкал как алмаз на зимнем солнце, господин терпеливо ждал, пока отзовется груда тряпья, к которой он обращался. Время от времени он тыкал в нее тонкой тростью, которая была у него в другой руке.
Наконец из-под лохмотьев раздался стон, и они зашевелились. Трость, судя по всему, задела чувствительное место. Вдохновленный успехом, человек еще раз повторил свое предложение:
— Вы можете носить этот глаз? Если да, то я вас нанимаю.
Узел тряпья на это отозвался подергиванием и легким стоном.
Откуда-то показалось лицо, затем зеленоватая рука, которая взяла сверкающий глаз и поднесла его к своей пустой глазнице.
— Позвольте мне вам помочь, — любезно предложил хозяин глаза. Несколькими искусными движениями он вставил глаз в отверстие.
— Отлично! — воскликнул он и чуть отступил, дабы оценить эффект. — Просто превосходно! Вы наняты.
Затем он сунул руку в карман и извлек бумажник, из которого вынул пять долларов и визитную карточку. И то и другое он положил на скамейку рядом с одноглазым человеком, который снова превратился в ком тряпья.
— Подстригитесь, вымойтесь и как следует поешьте, а затем отправляйтесь к моим портным — «Эфраим Пирс и Сыновья». Они займутся вашим гардеробом. Когда обретете пристойный вид, зайдите ко мне в отель «Риц».
С этими словами человек в серой шляпе повернулся на каблуках и пошел прочь.
Если вы еще не поняли, в чем дело, дорогие читатели, то знайте, что в груде тряпья скрывался наш герой Лемюэл Питкин. Вот до какого плачевного состояния довела его судьба!
После неудачной попытки Кочерги Уиппла завербовать людей в «Кожаные куртки» Лем покатился под гору. Не имея денег и не зная, как их заработать, он безуспешно ходил из одной биржи труда в другую. Он питался на помойках и спал под открытым небом. Он ослаб здоровьем и наконец дошел до состояния, в котором мы застали его в начале этой главы.
Луч надежды заблистал, и очень вовремя, ибо наш герой стал уже сомневаться, удастся ли ему разбогатеть.
Лем положил в карман пятерку, выданную незнакомцем, и стал вглядываться в карточку:
ЭЛМЕР ХЕЙНИ Отель «Риц»
Вот и все, что значилось на кусочке картона. Там ни слова не говорилось ни о профессии незнакомца, ни о роде его занятий. Но это ни в коей мере не обеспокоило Лема, ибо он понял, что у него будет работа, а это в 1934 году кое-что да значило.
Лем кое-как встал и взялся за выполнение указаний мистера Хейни. Он съел два обеда и дважды принял ванную. Только его новоанглийское воспитание удержало его от того, чтобы дважды постричься.
Сделав все, что от него требовалось для восстановления сил, он отправился к Эфраиму Пирсу и сыновьям, где его одели с ног до головы. Несколько часов спустя он уже шел по Пятой авеню к своему новому работодателю — ни дать ни взять преуспевающий молодой бизнесмен.
Лем спросил мистера Хейни, и менеджер «Рица» с поклоном проводил его до лифта, который поднял нашего героя на сороковой этаж. Он позвонил в дверь, ведущую в апартаменты мистера Хейни, которую открыл слуга-англичанин.
Мистер Хейни приветствовал его самым сердечным образом. «Отлично, отлично!» — повторял он, осматривая изменившегося до неузнаваемости героя.
Свою признательность Лем выразил глубоким поклоном.
— Если что-то в вашем внешнем облике вас не устраивает, — говорил мистер Хейни, — скажите, прежде чем я сообщу вам ваши обязанности.
Ободренный его любезностью, Лем отважился.
— Прошу прощения, сэр, — заметил он, — но глаз, который вы мне дали, не того цвета. Мой собственный глаз — серо-голубой, этот же — карий.
— Вот именно! — воскликнул мистер Хейни. — И эффект, как я и предполагал, ошеломительный! Когда кто-нибудь на вас посмотрит, он сразу поймет, что один глаз у вас стеклянный.
Лему пришлось примириться с сей странной идеей, хотя это потребовало от него немало душевных сил.
Затем мистер Хейни перешел к делу. Его поведение изменилось, он стал холоден и весьма официален.
— Мой секретарь, — сказал он, — напечатал для вас инструкции. Возьмите их домой и хорошенько изучите. Предполагается, что вы будете выполнять их неукоснительно: малейшее отклонение — и вы тотчас же будете уволены.
