Ося пролистал оставшиеся вырезки. Среди них была еще одна статья Гана и Штрассмана. Она вышла в немецком научном журнале в конце января, на две недели раньше британского «Нейчер» со статьей Мейтнер и Фриша.
В первой части повторялось описание опытов, во второй преподносились выводы Мейтнер, которые они узнали из ее ответного письма. Но никаких ссылок, словно Мейтнер не существует. Синий карандаш не забыл пояснить, что немецкие химики не могут упоминать имя еврейки-эмигрантки.
«И поэтому приписывают ее открытие себе», – подумал Ося, зевнув так, что чуть не вывихнул челюсть.
Глаза слипались, читать стало невозможно. Сквозь щель между темными шторами пробивался бледный рассвет. Хватило сил лишь на то, чтобы почистить зубы. Он уснул одетый и проснулся от стука в дверь. Казалось, поспал минут десять, не больше. Часы показывали семь. На пороге стоял бодрый, улыбающийся Тибо.
– Доброе утро. Ну, как наши ядерные успехи? О, вижу, ночь прошла бурно, – он кивнул на бумаги, разложенные по ковру.
– Не все успел прочитать, вот тут еще стопка… – У Оси спросонья слегка заплетался язык.
– Значит, читали внимательно. Жду вас внизу, позавтракаем. А потом будет еще пара часов, дочитаете. Спешка отменяется. У меня тут появились кое-какие дела.
За завтраком Ося немного пришел в себя, с аппетитом умял омлет с сыром и большой клин яблочного пирога. Отхлебнув кофе, взглянул на Тибо, задумчиво произнес:
– Среди физиков нет разведчиков. Но вы по образованию физик.
– Я изучал физику в Брюссельском университете, очень давно, еще до прошлой войны, до сих пор тешу себя иллюзией, что, если бы не война, мог бы стать ученым. – Тибо вздохнул. – Не стоит вспоминать, слишком печальная история.
Ося понимающе улыбнулся и спросил:
– Скажите, Рене, почему так упорно замалчивается имя профессора Мейтнер?
– Неужели не ясно? – Бельгиец усмехнулся. – Я вам уже объяснял. Лучшие физики попали в глупое положение. Ферми только что получил Нобелевскую премию за открытие, которое в свете деления ядра оказалось ошибкой. Супруги Кюри пять лет упорно не замечали того, что сегодня стало очевидным. Только у Бора хватило мужества сказать: какие мы все были слепцы.
– Однако именно Бор рассказал об открытии до публикации, нарушил обещание, – заметил Ося.
– На его месте кто бы сумел удержаться? – Тибо задумчиво помешивал сахар в стакане. – Девять дней плыть в океане и держать язык за зубами, не обсудить, не поделиться? Вы, очевидно, так и не поняли масштаба открытия и что оно значит для физиков.
– Зато я понял масштаб подлости уважаемых господ ученых.
– Нильс Бор человек кристальной порядочности, вот это прошу запомнить, – жестко проговорил Тибо и добавил чуть мягче: – Он делает для эмигрантов все что может. Он организовал побег Мейтнер из рейха, у него был острый конфликт с Ферми, когда тот не назвал имен Мейтнер и Фриша в своем интервью. Он так бьется за их права, что поползли слухи, будто Фриш его зять. Все отлично знают, что у Бора четыре сына. Легче наградить Бора несуществующей дочерью и выдать ее замуж за Фриша, чем смириться с бескорыстием и благородством. А вообще, я рад, что вас задела человеческая сторона этой истории.
– Да, признаться, нейтроны и протоны тронули меня меньше. – Ося допил кофе и закурил.
– Мг-м, – кивнул Тибо, – нам с вами придется иметь дело с людьми, а не с атомами. Те, кто сейчас работает над бомбой в Далеме, не произносят вслух имени Мейтнер. Между тем Вайцзеккер был ее учеником. Ган тридцать лет не мог без нее шагу ступить. Гейзенберга связывают с ней общие воспоминания.
– Надеетесь, муки совести притормозят их работу над бомбой для Гитлера? – с усмешкой спросил Ося.
– Просто дополнительные штрихи к портретам. – Тибо взглянул на часы. – Все, мне пора. За папкой зайду в десять.
Ося вернулся в номер. Просмотреть осталось совсем немного. Короткие досье на известных и предполагаемых участников немецкого уранового проекта, таблицы с цифрами по закупкам урана, карта Германии, на которой помечены крестиками места, где есть или могут быть объекты, задействованные в работе над бомбой.
Последней лежала копия письма на бланке министерства военно-морского флота Великобритании, адресованного министру авиации Кингсли Вуду.
Сэр!
Несколько недель назад одна из воскресных газет расписала в ярких красках огромное количество энергии, которое можно высвободить из урана с помощью недавно открытых цепных процессов, возникающих при расщеплении нейтронами атома. На первый взгляд это может предвещать появление новых взрывчатых веществ большой разрушительной силы. Необходимо отдать себе отчет, что это открытие, каков бы ни был его научный интерес и дальнейшее возможное практическое значение, не угрожает привести в ближайшие годы к результатам, которые можно было бы практически использовать в широком масштабе.
Судя по некоторым данным, можно предполагать, что при обострении международного напряжения будут намеренно распускаться слухи о применении этого процесса для создания какого-то нового страшного секретного взрывчатого вещества, способного смести Лондон с лица земли. «Пятая колонна», без сомнения, попытается путем такой угрозы убедить нас пойти на новую капитуляцию. Поэтому совершенно необходимо заявить о подлинном положении дела.
Во-первых, лучшие специалисты считают, что лишь небольшая составная часть урана играет действенную роль в этих процессах и для получения крупных результатов ее нужно будет извлечь. Это – дело многих лет.
Во-вторых, цепная реакция возникает лишь в том случае, если масса урана большая.
В-третьих, такие опыты невозможно сохранять в тайне.
По всем этим причинам явно нет оснований опасаться, что это новое открытие дало нацистам какое-то зловещее новое секретное взрывчатое вещество. Глухие намеки будут, несомненно, делаться, и будут упорно распространяться угрожающие слухи. Однако нужно надеяться, что они никого не обманут.
Искренне Ваш,
министр военно-морского флота Уинстон Черчилль
5 августа 1939
«Молодец, мистер Черчилль, все угадали точно, – ехидно заметил про себя Ося, – никаких слухов немцы не распространяют. Они сразу все засекретили, быстро закупили уран и начали делать бомбу. Слухи распространяет «Сестра», а бомбой британское правительство не занимается. Понятно, сейчас война, но в августе ее еще не было, и, наверное, стоило отнестись к этому серьезнее».
Не надеясь на свою память, он решил переписать фамилии предполагаемых участников проекта из Институтов физики и химии Общества кайзера Вильгельма. Тибо нацелил его именно на Далем. Он обратил внимание, что в солидном списке профессоров и доцентов было единственное женское имя: Эмма Брахт.
Глава восьмая
«Триумф воли» Сталин смотрел трижды. Именно из-за «Триумфа» спецреферент Крылов попал в «сектор особых просмотров», так назывался кремлевский кинозал. Туда допускались только члены Политбюро, да еще начальник Главного управления кинопромышленности Борис Захарович Шумяцкий, который сам когда-то этот сектор придумал и создал.
