– Ты закончил? – сварливо спрашивает она. – Подумать только – заставить меня тащиться через весь город, терять время. Хочу сказать, что…
Она прерывается на полуслове. На столе, прижатая моим когтем, лежит флэшка. Крошечное приспособление из бело-черной пластмассы с прозрачной крышкой. Я не знаю, как, видимо, с помощью подсознания или женской логики, но Миле-на сразу врубается: это она. Та самая флэшка.
– Откуда?! – Ее голос резко падает до шепота. – Как ты нашел ее?!
– Гм… в пиджаке… – смущенно признаюсь я. – Когда Катя заходила ко мне в офис, чтобы поговорить, она втиснула флэш-ку в потайной карман. Пиджак висел на стуле. Про карман-секрет знали только она и я. Катя подумала, что я ее найду. Но тут такое завертелось…
Милена подбегает к столу. Хватает флэшку. Смотрит на нее. Бережно кладет обратно. Запрокидывает голову, тряся подбородком, начинает откровенно ржать, мотая гривой черных волос, как цирковая лошадь. Лакированная дамская сумочка у нее за спиной дергается в такт взрывам хохота.
– Ой, мамочки… народ, я сейчас заново сдохну… ха-ха-ха-ха, так все это время ты таскал флэшку с собой?! Тебя гоняли по Москве, стреляли серебряными пулями – а флэшка ЗАШИТА У ТЕБЯ В ПИДЖАКЕ? Доктора мне! О Дракула, ну что за
мужик попался? Даже утренняя овсяная каша с кровью теленка, и та содержит куда большее количество мозгов!
Из ярко-красных глаз текут слезы, тело Милены просто корчит от смеха. Содрогаясь в пароксизмах хохота, она выгибается назад. Я вижу ее грудь в вырезе белого костюма, изрядно потрепанного нашими приключениями.
И забываю о флэшке. О Кате. О людях. О нукекуби. Вообще обо всем.
Мать моя упыриха… СКОЛЬКО ЖЕ МОЖНО ТЕРПЕТЬ ЭТУ БАБУ?
– Да пошла ты…
Я отбрасываю кресло. Подхожу к ней. Хватаю за шею – сзади, под волосами.
– Да пошла ты… пошла ты… пошла… – повторяю я, как заведенный.
Мой язык у нее во рту. Губы сладкие – просто ледяные. Она больше не смеется – захлебнулась от удивления. Острые клыки мешают, так всегда у вампиров при любовном поцелуе… царапают щеки изнутри. Я не чувствую боли. Нет, чувствую. Кончик клыка проколол мне язык. И хрен бы с ним.
Треск. Что-то сыплется на пол. А, это пуговицы. Я разорвал на ней блузку.
Грудь в руке словно камень – ох, как отлично… что в этом мире лучше груди кровососущей покойницы? Жадно шарю по обнаженному телу. Она удивительно податлива и покорна, словно куриное филе на черной мессе.
– Что… что… ах… что ты делаешь? – шепчет Милена, прижимаясь ко мне.
О… какие же бабы все-таки дуры. А то и так не понятно, ЧТО я делаю. Шелковая юбка падает на грязный линолеум. Туда же отправляются трусики – в форме летучей мыши. Я сажаю Милену на стол. Она обхватывает меня ногами, я вожусь с застежкой брюк.
Сейчас, сейчас… силы зла, какой урод делает такие тугие пуговицы?!
– Ааааааааа… – стонет Милена, и мне пофиг, что дверь не закрыта. Ее вопли, движения стола, скрип его ножек по полу слышны во всей конторе. – Аааа…
Клыки сплелись во рту – прокусив кожу, мы пьем кровь друг друга. Никто не думает о том, чтобы надеть ротовой предохранитель: презерватив, предохраняющий вампира от заражения гнилой кровью. Ох, только бы не подломилась треснутая ножка, стол-то у меня колченогий.
– Да, милый… – прижимает мою голову к груди Милена. – Я тебя хочу…
Почему во время секса всегда говорят банальности? Вот почему?! За всю историю вампиризма (да и человечества) не придумали ничего нового. Читаешь любовный роман – тошнит от этих вечных «
А сейчас стонет на весь этаж, словно недоеная корова. Пойми этих женщин.
… Я забываю, о чем думал. Мысли плавятся. Ее колени на моих локтях.
Клавиатура от компа, страдальчески скрипнув, рухнула на пол. Отлично – будет больше места. Мы скользим по поверхности стола туда и обратно. Стол угрожающе жалобно трещит, но каким-то чудом все-таки держится. Я убыстряю темп, наваливаясь на Милену, она сжимает мое лицо в ладонях.
– Как… же… ты… мне… НА… ДО… Е… ЛА!!!
– Ааааааааахххххххх… – выдыхает Милена в ответ. – Ненавижууууу…
Ее глаза закатываются, из прикушенной губы течет струйка крови. Тело разом обмякло. Темпераментная натура. Мало же ей надо, для оргазма-то.
Теоретически вампирши, как и положено живым трупам, должны быть холодными женщинами. Однако это спорно. Как утверждает написанный людьми средневековый германский трактат «Демоника», девушки-упыри великие искусницы в любви. Для соблазнения любого человека им требуется максимум пять минут, аналогично действуют и кровососы мужского пола: у их ног штабелями складируются тонны глупых фроляйн. Подумать только – мертвец из могилы (пусть даже и очень привлекательный) способен вызывать у теплокровных сексуальные чувства… разве они не извращенцы после этого? Уже упоминал – большинство сенсорных ощущений у вампиров притуплены. Нас серьезно задевают, по сути, только две вещи: сильный голод и плотское удовольствие. Когда ты умер, а функции организма поддерживаются сугубо благодаря употреблению горячей крови, трудно сообразить – почему какие-то органы работают, а какие-то нет. Ученые-вампирологи сотни конференций провели по этой теме. Но все особи упырей (кроме одной-единственной) способны заниматься физиологическим сексом, эрекция у них есть – хоть мозг и умер, однако он снабжается живой кровью. Зато не надо думать о прерывании акта и нежелательной беременности: семя вампиров мертвое. Да и слава Дракуле. Ребенка от Зубковой я бы не хотел.
– Ой-ай, ах-ох, уй-уй… – громко стонет Милена. Интересно, женщины задумываются, какие звуки они издают во время секса? Что-то вроде проколотых резиновых игрушек. Так забавно… так смешно… так ХОРОШО.
Кипящая волна поднимается по холодному телу – от живота к груди.
– Давай… пожалуйста… – кричит Милена… – ДАВАЙ ЖЕ, ТВОЮ МАТЬ!!!
Я уже почти… так, а это что такое? Звук раскрытой двери, звон!
Глаза Милены распахиваются – она сует руку в сумочку на столе.
Да в чем же де…
Бах! Бах! – дно сумочки вылетает вместе с «конфетти» из кожи, окутавшись дымом. Я инстинктивно оборачиваюсь, задев стакан с карандашами. Чем именно я его задел, я вам говорить не хочу. Слышен странный звук. Нечто падает на пол и, весело звеня, катится под стулья. Но это вовсе не карандаши.
Пули.
Серебряные пули.
У двери стоит Карл, сжав в руке оружие, – он так и не успел его зарядить. В груди – две дымящиеся пробоины: края ран пожирает огненный пепел. Умирающий смотрит не на голую Милену (что было бы логично): его зрением владеет вожделенная флэшка, лежащая на поверхности стола.
