Вел их очень строгий, при этом прямо сказочный старичок-гном, шотландец, с раскатистым р-р-р-р. Один из тортов на свадьбе принцессы Дианы и принца Чарльза был изготовлен им. В тот день темой занятий были украшения тортов для детских праздников. И для одной пожилой женщины это занятие окончилось слезами. Преподаватель поставил ей «Е», самую низкую оценку, потому что ее украшение «утенок» было на утенка не похоже.
– Должен быть маленький, легкий, задиррррристый, желтый!!! А у вас, Мэрррри, толстый, тяжелый, серрррый и с больной печенью!!!
И я прррредставила, как бабушка придет домой, и ей не дадут сладкого, потому что на курсах она получила плохую отметку…
– А завтра, – увлеченно ррррасказывал кондитеррр, – мы будем учиться делать невесту.
– А жениха когда? – интересуюсь я.
– Ну, жениха не скоро. Невеста в кринолине из глазури. Это легко. А жениха делать сложнее. Деталей больше… Ноги. Две. Туфли опять же.
«Прингл»
Мы приехали на шотландскую фабрику «Прингл». Ходили, смотрели процесс: свитера, пуловеры, женские, мужские, детские. И везде на левом рукаве вышито – «Pringle». И Роберт говорит, пойдем, посмотришь закрытую лабораторию. И мы спустились по ступенькам вниз, Роберт, мой муж Аркаша и я. А там микроклимат, и несколько девушек перед ручными станками сидят, все в одинаковых платьях с надписью на карманах «Pringle». И бедж на груди с именем и фотографией. Прямо как в НАСА. Оказывается, в лаборатории они создают эксклюзивные модели ручной работы. И выяснилось, что одна из девушек сплела на станке свитер для принцессы Дианы. А можно посмотреть, спросила я. Конечно нельзя, ответила она, и показала на плечиках образец, сделанный ею на машине, черный с исландской отделкой вокруг шеи и на рукавах, а на груди – три розы: красная, фиолетовая и бордовая. Свитер короткий и стильный. Ах, какой свитер! Не могла от него оторваться… Я вообще-то не тряпичница и не шопоголик, но тут вот я прямо влюбилась в этот свитер. И я спросила робко: а можно себе купить такой свитер? Нет, резко ответила девушка, только через год после того, как ее высочество получит свой свитер, и только в том случае, если она его наденет.
С сожалением я ушла с фабрики и села в автобус, и была грустна ужасно. И не потому, что свитер. Что у меня, свитера нету, что ли? Или потому что.
А вечером был бал, а потом мы обменивались прощальными подарками. Я подарила Роберту бескозырку, а Роберт мне – семь томов Шекспира с иллюстрациями ручной печати 1803 года издания. Я подарила Максвеллам акварели моей подруги Лены Бирюковой, а они мне – два тома Роберта Бернса. Я – разные гуцульские украшения и вышитые предметы одежды, а Джейн сунула мне в руки подарочную коробку, и уже не было времени ее открывать, потому что я спешила на автобус к отелю «Вуллер Инн». И только в автобусе, открыв ее, я обнаружила тот самый свитер с тремя розами. Думаю, я надела его чуть раньше, чем ее высочество получила свой такой же, но ручной работы… Но об этом никто не узнал. Мне ни разу не попадалась фотография леди Ди в таком свитере. Я же свой – надевала, и носила долго. Он и сейчас жив-здоров и выглядит как новенький.
Олтоурп
Кстати, о принцессе Ди.
Однажды меня пригласили сопровождать группу в Олтоурп-кэсл, имение лорда Спенсера, где родилась принцесса Уэльская.
Мы бродили сначала по саду, прошли к озеру, посмотрели замок с его старинными портретами Спенсеров, мебелью, книгами. Мы славно погуляли по замку, и тут один из наших туристов, Севастьянов, отвел меня в сторонку:
– Маринк, это… Пойдем, Маринк, поможешь мне… Тут… такое… Купить… надо мне… кое-что…
– О! Где, – спрашиваю, – в сувенирной лавке? О! Мне тоже надо.
А он засмущался и пробормотал:
– Та не… Там… Это… Выставка одна есть продажа… «Де Бирс». Так называется – «Де Бирс».
– Де что? Чтооо?! Бри… лли…
– Чшшшшш… Тихо! Да-да!!!
Напомню, это было еще такое странное время, когда государство решало, сколько денег можно взять с собой за границу и какую родину любить всем сердцем, какой просто симпатизировать, а какую люто ненавидеть.
Я там чуть в обморок не грохнулась от блеска и сияния.
Я-то думала, он сейчас скромненькое колечко выберет. А он сразу пальцем – тырк – в браслет, усыпанный камнями. И мечтательно:
– От это. Для Рады…
Так звали его любимую женщину – Рада.
А вообще, история Севастьянова – это тема большого сентиментального романа. А в этом, пора признаться, я совсем не сильна. Но если коротко, или, как сейчас говорят, синопсис, то вот: обычный курортный роман, потом, как в моем любимом кино, они поняли, «что обрели друг друга», что это любовь. Ну такое вот. И он все резко перевернул в своей жизни. То есть не шуровал где-то там под кустом, не шатался по баням или еще каким-нибудь злачным местам, или, как другие, на курсы не ездит. Повышения квалификации. Он – нет. Все разрубил, оставил жене и детям ВСЕ, а Раду с ее детьми забрал из ее города, сначала жили на съемной квартире, потом он поднатужился. Словом, настоящий мужчина был. Ну и любил, конечно…
Короче, мы купили Раде этот бриллиантовый браслет. И я тогда еще подумала, что к этому браслету надо бы и платье, и обувь, и автомобиль, и охрану, и виллу… А потом посмотрела внимательно на Севастьянова и подумала, что главное у нее есть, у Рады. Остальное уже не важно. Как говорится, она и без черевичек…
Ну, словом, ослепленная блеском «Де Бирс», покачиваясь, я еле выбралась из магазина и вдруг увидела прекрасную картину. На белой лошади верхом въезжал во внутренний двор поместья крупный, полноватый дяденька в высоких, узких сапогах для верховой езды, зеленой шерстяной кофте на пуговицах и в жокейской кепочке. А лошадь под уздцы вел совсем древний, но очень стройный красивый дедушка в поношенном, странного кроя сюртуке. Всадник спешился, аккуратно ступив ногой на специальное деревянное приспособление, опираясь на руку деда, и спустился в подвал.
И несмотря на то что мне тогда уже было ого сколько лет, я впервые в жизни погладила лошадь. И с ужасом подумала, что могла бы упустить такой шанс. И тут же навсегда это запомнила. И теперь, когда мне выдается удача погладить лошадь, я всегда вспоминаю ту белую лошадь в Олтоурп-кэсл. И как фыркала тихонько, как ее спинка подрагивала мелкой волной. Это потрясающее ощущение, и, если бы я умела писать стихи, я бы написала что-то о ее велюровой теплой шкурке и шелковистой, но жесткой гриве, о мягких влажных губах, о лиловых чернильных влажных глазах… И еще о том, как лошадь кивала и шаркала ножкой: Hello! Hello! И в тот момент я вообще забыла, где я, какие у меня обязанности, кто я… так бы и обнимала лошадь за шею. А она бы ножкой шарк-шарк и головой: привет! Привет!
– Что ты тут стоишь?! Побежали за ним! – подскочил и схватил меня за руку запыхавшийся Дуглас. – Вот удача! Он приехал! К счастью, мы знакомы, он патронирует нашу молодежную организацию, бежим, я тебя представлю! Быстрей! Давай! Ну пошли, оставь уже эту лошадь. Лошадей ты еще увидишь, а лорд Спенсер – один!
