Линка тогда, уводя меня за руку, сокрушалась:
– Как ужасно!
А я думала: «Как прекрасно! Как интересно! Как ярко!»
На солнечной стороне
В Одессе у меня села батарейка в телефоне. Я одна в квартире, сестра уехала в санаторий, соседи, у которых можно взять подзарядку (я свою забыла), пошли на пляж. Рано утром я вышла искать, где подзарядить телефон. Вышла вроде предусмотрительно – пока не жарко. Но опрометчиво – уже было жарко, ужасно жарко, и при этом все магазины с телефонами и телефонными гаджетами и девайсами, магазины, которые раньше прямо кидались под ноги, так вот они или вообще исчезли, или были наглухо закрыты.
Я шла по солнечной стороне улицы и просто кипела и снаружи, и внутри. Я представляла, как мама звонит, а мой телефон отключен, и мама – у нее воображение – видит, что меня обокрали в лучшем случае, а в худшем еще и дали по башке, не дай боже. Я представляла, как мой муж звонит, а телефон отключен, и муж уже представляет, как я в дорогом отеле, в президентском номере, пьяная, в кружевных чулочках, с президентом… какого-нибудь банка… Или вот, например, мне звонит дочь моя или сын. Короче, мне звонят дети. А мой телефон отключен. И они сразу обижаются, сразу. Потому что у меня телефон должен быть включен и я должна по «мам, привет» догадаться, что ребенок хочет, потому что ну как, мам, ну я же намекал(а) один раз, ты же догадалась, ну привези мне это, ну мам. А тут телефон – бац! Ребенок расстроен. Или совсем плохо – мне звонит мой редактор, что-то уточнить, а мой телефон… ну да… И он думает, ах так, думает, значит. Мы не поставим этот материал в номер!
И вот я иду-иду-иду и сильно нервничаю, что вот они мне все звонят, а я в президентском номере, и меня ограбили… сам президент… ну пусть банка… стырил мой телефон и поменял там сим-карту…
У меня уже просто от волнения, от жары, от усталости, от яркого солнца темнеет в глазах.
И вдруг мне навстречу идут две девушки… Тоже по солнечной стороне, где закрытые магазины. И ведь я краем глаза (а мой край глаза для меня – это очень хороший товарищ, он все видит, все запоминает, мой край глаза) видела, что эти две вынырнули откуда-то из подворотни. Как будто им кто-то сказал:
– Фас!
Такие бодренькие идут навстречу. И вроде как продолжают начатый разговор. Так в моем театре на уроках по актерскому мастерству новички разыгрывают этюды в первые месяцы занятий.
Девушки, ой девушки, вы хоть поняли, на кого нарвались, девушки? Этот ваш наигранный тон, эти пустые напряженные глаза, эти неоправданные жесты, этот ваш вкрадчивый шаг…
Они были, видимо, из той привокзальной компании, которая окружает, уговаривает, одна пристально смотрит в глаза, просит, и ты добровольно отдаешь ей свой бумажник, свой телефон, свою сумку… И счастливая бредешь и напеваешь «омммм…», потому что в этой жизни тебе уже ничего не надо. И у тебя только одно желание, чтобы эти девушки были счастливы.
Какие девушки? А вот.
Первая. Темно-серые, льдистые, широко поставленные глаза, носик прямой, длинноватый, волосы подкрашенные, светлая шатенка. А брови черные, прореженные, неумело подкорректированные. Ярко-желтое платье. Вторая – цыганистая брюнетка. Лицо жуликоватое, глаза карие, бегают, кожа оливковая. Руки неухоженные, в цыпках.
И вот они подходят ко мне и фальшиво-ласково:
– Уделите нам минуту, пожалуйста…
Тон повелительный.
Уделить минуту – солнце печет, все прячутся, перебегая в тень. Просто остановиться и уделить?
И смотрит, смотрит упрямо мне сквозь глаза прямо в мозги, эта девушка…
Я ласково говорю им:
– Уделить минутку? Да легко…
И достаю свой разряженный телефон… сейчас вот позвоню и уделю… Девушки подходят еще ближе. Гораздо ближе, чем я могу выдержать (я не терплю нарушения частного пространства). Я нажимаю на своем разряженном телефоне кнопочку, чуть-чуть жду и спокойно произношу:
– Колесниченко! Они тут. Можно брать!
Вот что они умеют, так это удирать… Они и те их коллеги по бизнесу, что – спасибо краю моего глаза – шли следом, как будто с ними совершенно незнакомые. Они все как-то мгновенно рассосались по сторонам. Кто в подъезд нырнул, кто повернул резко или просто побежал в обратную сторону.
А девушки вообще как будто испарились.
Я пошла на рынок, и, хотя мне все говорили, что киоски с телефонами откроются только в 10 часов утра, я шла быстро и нашла какого-то парня, купила у него китайскую подзарядку, у него же подзарядила телефон и включила его.
Оказалось, мне никто не звонил…
Оказалось, меня никто не искал…
Оказалось, я никому не нужна…
Черновцы
Да, это мой родной город. Но бывает, что я смотрю на него глазами туриста, гостя, пришельца и как будто вижу все впервые…
А я сяду да поеду
В Черновцах на улице Ольги Кобылянской установлена старинная карета. Для фотографий. И как только девушка усаживается в карету, у нее сразу меняется выражение лица, осанка, манеры. Взгляд – «Неизвестная». И так со всеми. На глазах они становятся особами королевских кровей. А мужчины обычно впрягаются, как предлагает фотограф, изображая коня.
В жизни чаще всего наоборот.
«Так то ж в Голландии!..»
Вчера в пробке, прямо передо мной, стояла «скорая» с включенной сигнализацией. В кабине с напряженным лицом маячил водитель. Какие-то руки в белом там двигались широко за его спиной, появлялось лицо женщины – врач? Фельдшер? – и требовала она что-то, кричала, а водитель разводил руками, указывая на дорогу, и огрызался, и закидывал от беспомощности голову назад и стучал кулаком по рулю, и выскакивал на дорогу, суетливо закуривая, бегая вдоль целой колонны машин, умоляя, требуя, указывая на свою машину. И водители точно так же разводили руками – кто сочувственно, кто озлобленно, поглядывая назад, на «неотложку».
Катя пишет, что в голландской «скорой помощи» есть прибор, переключающий светофор. И не только из-за скорости, а еще и для того, чтобы не тревожить больного остановками и торможением. «Скорая» переключает светофор на зеленый, проезжает, затем светофор тут же переключается на красный. И все автомобилисты знают и ждут. Никто не срывается рядом или, не дай бог, обгоняя…
Потому что все понимают, что это машина «скорой помощи».
«Я вся такая внезапная, такая противоречивая вся…»
Когда я выхожу за порог своего дома, то, как я говорила, тут же начинаю искать приключений на свою голову. Я плохо вижу. У меня близорукость. И со мной часто происходят всякие, на мой взгляд, неожиданные и приятные события. Хотя моя семья так не считает. Они называют все это наоборот – неприятностями. Например, мы с ребенком – девочкой Л. – ходили на ярмарку. И я увидела там прекрасную вещь, такое небольшое татами с приклеенными камешками. Я схватила Л. за плечо, и стала восхищенно хвалить это татами, и предлагать громко:
