Пришлось смириться.
* * *
– Нравица Армэния?
– Нравится!
– Очень, да? – с уверенностью переспрашивает.
– Очень-очень, да!
– А чьтооо! Армяни – они древний наарод, чьто! Везде живёоот. Бииили, гоняааали, геноцид, а мы – всё равно везде. И луччие! Смааатри: лучччие стаматолаги – армяни, луччие фатографы – армяни, луччие актёоооры – армяни, луччие художники – армяни, луччие музыканты – армяни. Луччие друззя! Армяни, – тут он каждое слово сказал раздельно и медленно, – луччие. самии. вернии. друззя! И еще – Азнавур французский есть пивец знаамнитый, знаишь кто?
– Кто? – рассеянно и устало я.
– Кто-кто? Ни дагадалась? Арминин! Вот кто! Понила?
* * *
Маленький, прокопченный солнцем мужичок везет нас с Наринэ на девичник к Лилит. (О девичнике будет, о! будет ниже) Размахивая руками над рулем, кричит. Наринэ переводит.
– Смотри, – кричит таксист, призывая Наринэ и мир в свидетели, – смотри! Все они имели ослов. Они все ездили на ослах. Теперь продал осла, купил машину, сел в нее, завел и поехал. Они как думают, на автомобиле как на осле, поворотники не надо включать. У осла есть поворотник? Нету.
Услужливый таксист – мы ведь спешим. Спешим к Лилит. Она просила быть ровно к двум у подъезда. А мы опаздываем. Не можем найти ее дом. Таксист уже несколько раз останавливает машину, выскакивает, спрашивает у людей. Те охотно отвечают, рассказывают ему что-то на армянском в подробностях, что-то вроде, поедешь туда, потом туда, потом туда, потом так, потом эдак, и ладошками машут и вертят как в танце. Я вдруг замечаю, какой он маленький, наш таксист, росточек ну метр сорок, не больше. Потом за столом у Лилит рассказываю девочкам о нем, жалею, говорю, он такой маленький. И Наира, художник, мультипликатор, мгновенно:
– Да? А он ччтоо, вёол маашину стоооя?
Таксисты в Ереване легко могут заменить радио, телевидение, Интернет и газеты. Они знают все и обо всех. Таксисты мудры и политически подкованы.
Мне кажется, если армянские таксисты соберутся все вместе, то они легко могут отобрать у турок свой Арарат обратно.
Зачем драться? Зачем стрелять, что ты?!
Мирным путем.
Путем убеждения! Айо. (Что означает «да».)
Девичник
Недавно прочла такой факт, что два самых высоких коэффициента IQ, когда-либо зафиксированных человеком, принадлежат женщинам. Я не знаю их имен, но сдается мне, что одна из этих женщин – профессор Лилит Меликсетян.
Когда мы встретились с ней в аэропорту, S. вместо приветствия мягко прочел:
– Что предание говорит? / Прежде Евы была Лилит. / Прежде Евы Лилит была / Та, что яблока не рвала, – / Не из глины, не из ребра – / Из рассветного серебра. / Не женой была, / не женой, – / Стороной прошла, стороной ©.
Ее обожают студенты. Она любит умных, любопытных. А не любит, как она сама пишет, заготовленные, гладенькие, выхолощенные тексты как бы на заданную тему, но по сути – ни о чем.
Она мудрая, очень сдержанная, немногословная и сильно, просто смертельно любящая. Ее любовь – к семье, к студентам, к друзьям, к городу, к стране, к литературе, к музыке, ко всему и всем – она непоказная эта любовь, но такая глубокая, такая насыщенная, густая и теплая, что ее чувствуешь и стоя или сидя с ней рядом – в ее глазах, сквозь ее молчание и тень ее улыбки – и на расстоянии.
Я за всю свою жизнь таких не встречала.
Уверена, что ей можно въезжать во двор университета на белом коне. Да, именно на коне и именно на белом! И это, клянусь, не метафора!
Когда я еще сама была студенткой нашего факультета романо-германской филологии, меня пригласили на празднование дня факультета физики и оптики. И вот утром, когда все студенты и преподаватели собрались у входа, в украшенный к празднику двор вдруг въехал декан факультета Раранский. На белом коне. В середине 70-х. И студенты кричали: «Да здравствует наш декан Мыкола Раранськый!» И в воздух что-то там бросали от счастья. Не всякий декан может себе такое позволить, не всякий. Потому что для такого триумфального появления все-таки нужна правильная реакция окружающих, как говорится, короля делает свита. Стоит только на минуту представить, что на белом коне въезжает одна, извините, учительница N., врунья, лентяйка, но любительница всяких шоу с собой любимой в центре… Ну, въехала, забравшись на коняку с табуретки. Въехала, и что? В воздух ничего не бросают. Или бросают, но не то. И не в воздух, а в нее. А народ вообще безмолвствует. В лучшем случае. А в другом – хихикает и переглядывается… А вот декан Раранский этот мог! Суров был, но патологически справедлив. И обладал хорошим чувством юмора. И любил студентов. Любил по-настоящему. И трудоголиком был. Короче, есть на свете деканы и преподаватели, которым можно въезжать во двор факультета на белом коне. К ним относится и Лилит.
Так вот, о Лилит.
С Лилит интересно разговаривать и переглядываться, сверяя реакцию. Речь у нее быстрая, и она никогда не говорит лишних слов!!! Она иногда и не договаривает, веря в то, что собеседник достаточно умный и сообразительный, что додумает мысль сам. Короче, как говорил кто-то из моих учителей, не засоряет эфир.
Ну вот. Сказала тут как-то Лилит:
– Девичник у меня будет. Придете?
В этом «придете» было и «хотите – не хотите, да – нет, как?». И все остальное, что я и предвкушала: новые знакомства, о которых мечтала, интересная беседа, любимая мной атмосфера.
Надо заметить, что Лилит, в отличие от Маши-джан, всех (всех!) называет на «вы». Как она говорит, это привычка общения со студентами.
– На девичнике будут… – И Лилит называет имена популярной киевской писательницы, потом автора известнейшего романа, получившего кучу разных премий, потом талантливой художницы-аниматора и нас с Наринэ тоже называет.
Прямо голова закружилась у меня. От радости.
– Только… – вдруг сказала Лилит, а я вам уже говорила, что Лилит никогда не произносит лишних слов, – только мы живем на четырнадцатом этаже, а вчера у нас сломался лифт. Поэтому будьте к 14.00 у подъезда, подымем вас вручную. Мы специально пригласили людей… – опять не договорила Лилит.
Вот оно! Главное событие моего визита в Ереван!
«Мы вас подымем вручную!»
Тут я вновь должна сделать небольшое отступление. Но уверяю тебя, мой дорогой и терпеливый читатель, я скоро вернусь к Лилит.
В тот день надо было выбирать: или девичник, или поездка в Татевский монастырь. И там же – канатная дорога. Когда я услышала о канатной дороге, то сразу сказала «нет». О, нет-нет! Один раз я переправлялась по канатной дороге в Шотландии, и, если бы могла отцепить руки от перил, в которые вцепилась насмерть, и открыть глаза, которые закрыла от неконтролируемого страха, я бы написала детям своим прощальное письмо и по-быстрому набросала бы, что и кому завещаю. И еще добавила бы какие-нибудь глупые наставления о том, как себя вести и как жить, потому что была уверена, что если вверх я еще по неведению доеду, то вниз – ни за что. И лучше останусь там, в горах, в компании тех шотландских бессмертных, что носятся по миру и размахивают мечами в поисках энергии, продлевающей жизнь.
