– Они никогда не закончатся, – гордо ответил Ивушкин, солидно поправив шелковый кушак. – Знаешь, меня поддерживают очень мощные фонды единомышленников, так что с финансовым обеспечением полный порядок.
– Особенно если учитывать, что ты эти фонды и учредил, – налил себе еще эля Лебединский. – Сам себе бабло переводишь – называется бизнес. Ты и правда 20 «лимонов» украинскому гетману отстегнул на революцию?
– Нет, – признался Ивушкин. – Ты разве хохлов не знаешь? Они возьмут, а потом скажут, что не брали. Лучше им совсем не давать, тогда не так обидно. Зато прикинь, какой мощный имидж я заделал? Сидит воистину православный купец Платон Ивушкин в Лондоне и всем вокруг щедро дает бабло на революции, а царь из Москвы зубищами скрежещет, но не может ничего сделать борцу за демократию. И чего? Скажи – разве не работает?
– Офигительно, – согласился Лебединский, отрыгнув. – Ну ладно, вроде все согласовали? Давай тогда с богом, поедем по домам. Тебе же еще два часа по городу петлять – от «хвостов» жандармского корпуса отрываться.
Сохраняя серьезность, купец попрыскал духами на окладистую бороду с проседью. Ровно ступая ногами в хромовых сапогах, он направился к выходу, поддерживаемый под руки дамами-поклонницами. На пол полетели цветы – фотомодели в кремовых греческих туниках, с трудом протискиваясь между гостей, сыпали Ивушкину под подошвы сапог лепестки свежесрезанных роз.
Глава двадцать четвертая
Ночная смена
(22 февраля среда, почти полночь)
Михаил отпил из пластикового стакана глоток обжигающего кофе и тупо уставился на электронную панель с десятком мониторов. Ничего. Ей-богу, абсолютно ничего – хоть бы бродячая собака по улице пробежала для разнообразия. Конечно, кто там может нарисоваться в такое-то время? Но хозяйка напугана как последняя дура, каковой она, собственно, и является. Эти богатые сучки не знают, куда девать деньги. Поставила три дополнительные камеры, перевела их с Максимом на круглосуточное дежурство. Один спит, другой бодрствует. И все из-за маньяка, который ловит и режет на полосочки звездных баб на московских улицах. А его хозяйка считает себя звездой первой величины, ну да – она ж выпустила штук пять книжек про стерв на Трехрублевке, ставших бестселлерами. Кто бы глаза ей разул. Да на одном Трехрублевском шоссе (не говоря уж про Петроград) столько гребаных дутых звезд обитает, что этот маньяк вусмерть упахается – работы хватит как минимум лет на двадцать. Пока до его хозяйки очередь дойдет, ей уже самой жизнь станет не мила с бесконечными пластическими операциями, рожа и без ножа от улыбки треснет. Теперь вот она спит, Максим дрыхнет на диванчике в соседней комнате, а он тут торчи и пялься на дорогу перед хозяйкиным коттеджем до десяти утра. Спору нет, охранником трудиться не так уж напряжно – но так в основном думают те, кто с такой работой близко не знаком. Сидеть на картофельном складе – оно да, сутки пашешь, трое дома, но когда у тебя в работодателях истеричка, которая, чуть что, топает ногами и орет: «Я за что вам деньги плачу? Всех уволю, козлы!» – тут за одни сутки год жизни потеряешь. Да он и сам уволится, денег вот только подкопит – и все, гудбай. Откроет тренажерный зал, чтобы люди могли себе мускулы качать – попрут толпой, глядя на него. Он же живая иллюстрация пользы фитнеса – бицепсы с литровую банку, мускулы на животе – хоть кирпичи клади, щеки – как топором вырублены. Девки с ума сходят – без разговора с разбегу в постель прыгают. Еще бы: его телосложению даже Шварценеггер – и тот черной завистью позавидует.
Отодвинув стакан с осточертевшим кофе, Михаил снова бросил тоскливый взгляд на мониторы, где царила полнейшая тишь да гладь. В комнатке тесновато, толком и не развернешься – держат, словно в консервной банке, за людей не считают. Всю ночь они с Максом пасутся в специально оборудованной холодной пристройке: теперь новое трехрублевское купечество брезгует охрану домой пускать: не дай бог, затопчут сапогами коврики от Версаче. Дом и без того настолько укреплен, мышь не проберется: снаружи – бетонный забор, поверху – колючая проволока под электрическим напряжением, изнутри – капканы на волка. Взвод спецназа в полной экипировке не смог бы этот коттедж штурмом взять, а не то, что какой-то бледный любитель с ножиком. Неделю назад папарацци нарезали круги вокруг дома, все хотели заснять, как голая писательница из сауны в снег сигает. Ихний фотограф-папарацци на самую высокую сосну залез, да оттуда и сверзился: ни одного кадра не щелкнул, зато обе ноги в гипсе.
Он выкинул полупустой стаканчик в корзину с мусором. Даже если бы маньяк прорвался на территорию коттеджа (а это возможно только в случае его прилета на штурмовом вертолете «Апач») – что бы случилось? Стены пристройки охраны бронированы, стекла – пуленепробиваемые, кнопка сигнализации тут же шлет тревогу на ближайший пункт полиции, сразу приедут и околоточный, и пристав, и ОГОН, и казачий патруль. У них с напарником – по две новейших модификации револьвера «наган», с барабаном на 12 патронов, дубинки, бронежилеты. И сам Михаил с Максом, извините, тоже чего-то стоят: год на Кавказе оттрубили, где с отрядами мюридов сражались. Уж с одним маньяком, будь он даже Рэмбо, справились бы без проблем. Но хозяйку трясет – телевизора насмотрелась в подробностях, как девок этих потрошили. Ночью по шесть раз просыпается, звонит им на пункт – все ли в порядке. Приходится серьезность сохранять и, сдерживая смех, сурово докладывать: нет-нет, сударыня, не волнуйтесь. Не дай бог, если на пункте никто не ответит, она тут же в полицию побежит в панике, поэтому они даже в туалет ходят по очереди. Истеричка хренова. Михаил украдкой бросил взгляд на книжку с детективом, лежащую рядом с пультом управления. Неужели ему всю ночь так и придется без отрыва изображать бдительность? Жаль, а книжка хорошая… оторвали от чтения на самом интересном месте, когда незнакомец в черной маске пробирается в спальню к певичке… ччччерт, неужели он так и не дочитает эту главу? Но не будить же из-за этого бедолагу Макса? Ему и так осталось спать недолго, скоро обходить всю территорию с фонариком, изучать следы на снегу, не перелез ли кто-нибудь через забор. К тому же Макс злопамятен: в следующий раз найдет повод, чтобы среди ночи поднять с дивана самого Михаила. В конце концов, можно читать и одним глазком на мониторы поглядывать. Михаил усмехнулся, оценив двусмысленность ситуации. В триллерах оно так постоянно и бывает – часовой на что-то отвлечется, а злодей в этот момент проникает на охраняемый объект… Но не стоит путать божий дар с яичницей. Михаил-то, слава богу, вовсе не в детективе находится, а в самой что ни на есть реальной жизни, где такой фигни практически никогда не случается.
Он погрузился в чтение, смакуя сцены и представляя, как киллер зажимает рот трепещущей от ужаса певичке. Честное слово, очень жаль, что его нынешняя хозяйка – не на месте жертвы. Он бы с удовольствием помог убийце. Перелистывая страницу, Михаил услышал шаги Макса за спиной.
– Проснулся? Включи кофеварку, кофе себе сделай, оклемаешься, – сказал он, не оборачиваясь – сюжет в детективе принял совсем экстремальный поворот.
Мир в голове взорвался темнотой, как будто волна мутной грязи шлепком ударила в лицо. Ничего не успев понять, он выпустил из рук книгу и с грохотом вывалился из кресла. Человек в шляпе (но без маски), нагнувшись над ним, отвел руку с обшитой бархатом дубинкой – и изящно приложил руку с тряпочкой ко рту и носу Михаила. Убедившись, что тот заснул, он с любопытством поднял книгу, оброненную им, и заглянул в середину:
