Иллюзий насчет себя Каледин не строил – лес рубят, щепки летят, никакие заслуги тут не помогут. А значит, как ехидно предрекала в начале недели Алиса (чтоб ей языком подавиться), придется ехать в лавку меховщика, покупать шубу: камчатские холода просто собачьи, а уклад жизни среди чиновничества и офицерства – консервативнее не бывает. Крепость Петропавловска до сих пор обороняют бронзовые пушки, отражавшие атаку англо-французского флота в 1854 году, финансы на новые орудия начальство регулярнейшим образом пропивает под крабов, запеченных в майонезе. Воспользовавшись суматохой, Федор исчез из офиса на Петровке – проверять отсутствие сотрудника было некому.
С минуты на минуту Алиса приземлится в аэропорту Вены и поедет в государственный архив, где ее примут с распростертыми объятиями: он заблаговременно послал туда престижный факс с автографом Муравьева. Четкую подпись с завитушками Федор, разумеется, подделал сам. Должностное преступление? Помилуйте, сейчас никто этого не заметит.
Каледин пронесся мимо кинотеатра «Имперiя», промелькнули недостроенные купола очередной церкви – турецкие рабочие с трудом втискивали ее между двумя зданиями. Стройка была затеяна кафешантаном «Лермонтовъ»: его владельцы в рекламных целях оплатили воздвижение на Тверской второй по счету церквушки святого Григория Распутина. Общеизвестно, что в начале XX века кроткий отец Григорий был очень любим дамами-аристократками (коих, ставя в бане в «скотское положение», тот обязывал декламировать Библию) и столь же непопулярен среди их мужей. Помимо завидных мужских способностей, Распутин имел колоссальное влияние на царя с царицей. Мог запросто сказать: «Было мне видение: премьер-министра надо снять» – и на следующий день премьера не было на месте без всяких объяснений. Зимним вечерком в канун Нового года Распутина позвали попить винца с пирожными князь Юсупов и депутат Пуришкевич – утром отца Григория обнаружили в проруби с цианистым калием в желудке и пулей в голове. Как только 25 августа 1917-го царская чета вновь очутилась на троне, императрица сделала все, чтобы Синод причислил ее любимца к лику святых. С утопленниками это не практикуется, но государыня (немка по национальности) поступила в природном русском стиле – профинансировала нужных людей. Первая церковь святого Распутина в Коломенском, построенная в двадцатые годы, давно была забита по самую крышу – дамы-аристократки молились «мученику Григорию», прося его излечить мужей от пикантной немощи. Из уха в ухо лились интимные слухи – на ту, которая рискнет провести в храме ночь, снизойдет святой дух убиенного страстотерпца, и она уйдет оттуда беременной. Таких случаев действительно произошло с десяток, пока однажды полиция нравов не арестовала местного дьякона, после этого чудеса прекратились.
Рекламный экран у «Макдоналдса» вспыхнул заголовком главной новости часа – футбольная сборная империи разгромила в матче Британию. Празднично одетая публика кричала «ура!», в воздух летели шляпы, бейсболки и пробки от шампанского. Свернув к Лубянке, Каледин «зацепил» глазами другую «плазму» со свежей новостью: планируется экспертиза скелета Ленина, найденного при строительстве тоннеля под Петроградом. Трагически упавшего с броневика вождя красных сначала похоронили, но он недолго лежал в могиле – захватившие город горцы «Дикой дивизии» генерала Корнилова выкопали «лысого жлоба» и сожгли в дремучем лесу. В последние годы шло много разговоров насчет того, что нет никакой разницы: белые ли, красные ли – все они воевали за великую Россию. А потому Ленина надо с почетом захоронить по-христиански во имя национального примирения. Поисковые группы следопытов усердно прочесывали леса, разыскивая могилу, и вот теперь, кажется, нашли. Впрочем, экспертизу еще не проводили, а один череп с отсутствием волос – не доказательство. Ну да черт с ними со всеми. Протянув указательный палец, Федор включил кнопку радио – и сразу же понял, что сделал это напрасно.
Когда я умру, я стану пеплом
И буду валяться у тебя на помойке.
И ты умереть от этого хочешь,
Помучиться чтобы, страдать и рыдать.
Но мне все равно, ибо я знаю способ
Терзать как людей, словно Мюллер в гестапо.
Я буду летать с тобой ветром по свету
И петь, потому что я типа певица,
И ты не поймешь, да тебе и не надо.
Еще бы ты понял, ты двух слов не свяжешь.
И буду я той, которой ты дышишь,
Ведь это как газом в духовке дышать, –
ворвался в салон машины писклявый голосок, и Каледина затрясло: Господи, от новой звезды Зоsiмъ деваться стало некуда. Скоро настольную лампу включать испугаешься – отовсюду слышен этот сиротский скулеж.
Федор снова потянулся к кнопке, но машина неожиданно вильнула – его отбросило в сторону, он сильно ударился локтем о ручку двери, с губ сорвался приличествующий случаю элегантный набор слов. Он не успел понять, в чем дело, когда автомобиль ощутимо содрогнулся во второй раз – Каледина швырнуло грудью на руль. Он оглянулся – черный «Пракар» сзади, предварительно разогнавшись, врезался в бок его «Тойоты». Федор едва успел избежать столкновения с перилами барьера – еще секунда, и машину вынесло бы за край эстакады. Нажав на педаль газа, он рванул вперед – черный «Пракар» тоже ускорился. Ему не было видно, кто сидит за рулем автомобиля-преследователя – стекла «Пракара» были тонированы.
– Сейчас, родной, – пообещал Каледин неведомому врагу и, склонившись, дернул рычажок «бардачка». На сиденье вывалились презервативы, компакт-диски, штук десять патронов и наконец то, что он искал – автоматический револьвер «наган». Пальцы Каледина сжали ребристую рукоятку, но в этот момент «Тойоту» сотряс новый удар грандиозной силы. Машина со скрежетом повернулась на скользком асфальте вокруг своей оси – быстро, словно юла. С правой стороны ее ударила желтая «Мазда» извозчика, а с левой врезался пикап с надписью «Доставка пиццы», смяв металл, как бумагу. В лицо Каледину брызнули кусочки стекла – он рванул на себя ручку двери и на ходу вывалился на дорогу – левую руку, от кисти до локтя, обожгла острая боль. Вскочив на ноги, Федор побежал в сторону черного «Пракара». Тот сначала двинулся ему навстречу, но тут же сдал назад – видимо, водитель заметил «наган». Машина развернулась на 180 градусов – Каледин, «обняв» револьвер двумя руками, выстрелил, чувствуя отдачу – один, два, три раза. Заднее стекло «Пракара» осыпалось осколками, он успел заметить за рулем человека в темной куртке. За спиной Федора раздались крики, послышался грохот и визг тормозов – кажется, в «кучу малу» на эстакаде влетела еще пара машин. В ноздри ударил запах разлившегося бензина. «Пракар» рванул вперед – Каледин нажал на курок еще девять раз, по асфальту со звоном запрыгали медные гильзы. Барабан револьвера повернулся вхолостую, раздался голодный металлический щелчок.
– …Ложись, бля! Сейчас все взорвется! – полоснуло ухо воплем за спиной.
Не выпуская из рук дымящийся «наган», Федор скосил глаз в направлении вопля. Открывшееся зрелище не внушало радости: нагромождение из шести столкнувшихся автомобилей – и в середине этой кучи находится вдребезги разбитая «Тойота». Спустя пару мгновений предположение неизвестного паникера оправдалось: «куча мала» полыхнула ярким пламенем. Жар обжег лицо – не удержавшись на ногах, Федор упал. Мимо лба со свистом пронесся обломок автомобильной обшивки, резанув кожу. Раздался второй взрыв. Лежа на промерзшем асфальте, приподнявшись на локтях, Каледин выплевывал в сторону горящей груды металла отборный мат.
