В начале ноября 1913 года Ганди начал знаменитый мирный поход протеста из Наталя в Трансвааль. Дело было в том, что индийцам запрещалось перемещаться из одной провинции в другую. Но люди пошли. И впереди многотысячной толпы шел небольшого росточка, худощавый Мохандас Ганди. С каждым днем людей становилось все больше. Для наведения порядка были вызваны войска, но солдаты не решились стрелять в мирных демонстрантов и попытались разогнать их лошадьми. Тогда протестующие легли на землю, и кони не пошли по лежащим.
В действие вступила пресса. Вести о происходящем в Южной Африке разнеслись по миру. Общественное мнение буквально взорвалось. И власти были вынуждены отступить. В результате все наиболее оскорбительные для индийцев расистские законы были отменены.
Конечно, это была победа не одного Ганди, но это была его заслуга. Джавахарлал Неру позже писал о своем друге: в нем было «что-то твердое, как сталь, несокрушимое, как скала, что-то такое, с чем не могла совладать никакая физическая сила, как бы велика она ни была».
Несостоявшийся юрист Ганди состоялся как политик. Почти все свое время он отдавал общине. Семья же тем временем жила без мужа и отца. Кастурбай растила уже четверых сыновей – Харилала, Манилала, Рамдаса и Девадаса. Мужа она теперь видела редко: он был поглощен борьбой с несправедливостью. А семья его бедствовала, они еле сводили концы с концами. Мохандас время от времени старался что-то для них заработать: то батрачил у какого-нибудь богатого фермера, то плотничал на стройках, то нанимался стирать белье, но получал он сущие гроши. Кастурбай, понятно, переживала, однако мужа не осуждала. Воспитанная в древних индийских традициях, она умела принимать жизнь такой, как она есть. К тому же Кастурбай прекрасно знала, что Мохандас не от лени ходит полуголодным и полураздетым.
Двадцать лет прожило семейство Ганди в Южной Африке. Двадцать лет Мохандас провел в изнуряющей борьбе. Двадцать лет Кастурбай встречала и провожала его. Двадцать лет на чужбине… Наконец они решили вернуться на родину.
Перед отъездом Ганди в Индию благодарная община преподнесла ему груду изделий из золота, серебра и алмазов. Целое состояние! Кастурбай несказанно обрадовалась – наконец-то она сможет досыта накормить детей, прилично одеть их, обуть. Она уже строила планы и предложила Мохандасу продать драгоценности, а вырученные за них деньги положить в банк под хороший процент, чтобы уже никогда-никогда не знать, что такое нужда.
«Но, Кастурбай… – Мохандас не мог собраться с силами, чтобы объявить ей о своем решении. – Я не смогу принять этот подарок».
«Почему?!» – она была искренне удивлена таким заявлением мужа.
«Понимаешь, иначе получится, что я все делал за деньги и тем самым обманывал людей, которые поверили в меня…»
Говорят, Кастурбай была единственным человеком, которого Ганди по-настоящему боялся. Надо полагать, не в том смысле, что она обладала грозным и скандальным характером (она такой, кажется, не была), но Кастурбай имела право требовать от него исполнения семейных обязанностей – не только супружеских, но и отцовских, в первую очередь…
Однако Мохандас отказался от богатого подарка в пользу самых бедных людей общины.
И Кастурбай с ним согласилась. Поразмыслив, эта мудрая женщина сказала мужу, что он поступил правильно и справедливо.
В 1915 году они вернулись в Индию. Но для местной политической элиты Ганди не был героем. Да и он был неприятно удивлен – его встретили сытые, гладкие лица, в дорогих одеждах и баснословных драгоценностях. Ему было здесь очень неуютно.
Учение Толстого подсказало Ганди еще одну идею. Русский граф проповедовал презрение к материальным благам и возврат к простой жизни и физическому труду, этот призыв Ганди объединил с древней индийской традицией ашрамов – поселений, в которых люди живут как одна семья, вместе работают и вместе духовно совершенствуются (что-то вроде западных монастырей – в идеале). Вот в одном из таких ашрамов и поселился Ганди с семьей по возвращении в Индию. Они жили в глинобитной хижине, Кастурбай вместе с мужем и детьми возделывала землю, пряла пряжу. Во всем ашраме у них было самое бедное жилище. Супруги и их дети спали прямо на полу, подстелив под себя лишь тонкую ткань, которую сами и ткали. Пища у них была скромная и исключительно вегетарианская. Когда к Ганди пришли английские парламентарии, чтобы уяснить, чего он на самом деле добивается, им пришлось сидеть на полу – в доме Ганди даже подушки считались предметом роскоши.
Справедливости ради следует сказать, что отнюдь не всегда ашрамы справлялись со своей задачей и могли обеспечить сами себя. Например, на содержание ашрама, где жил Ганди, давали деньги его богатые покровители. По этому поводу один из ашрамовцев как-то заметил, что «обеспечение бедной жизни Ганди стоит очень много денег»…
Однако в ашраме Ганди задержался ненадолго. Он отправился в путешествие по стране, чтобы посмотреть, как живет его народ. И увидел ужасающий голод. Мохандас был потрясен до глубины души, когда ему довелось увидеть, как люди бились за кусок хлеба. Уже «выпавший» из индийских традиций, европеизированный Ганди восклицал: «Отчаянная борьба за хлеб лишает их всякого чувства приличия и самоуважения». Действительно, умирающим от голода людям нет дела до приличий…
Через два года после приезда Ганди начинает проводить сатьяграхи в Индии. Англичане сажают смутьяна в тюрьму. Но в ответ во всем мире поднимается волна протестов, а в самой Индии проходят демонстрации и забастовки. Ганди выпускают из тюрьмы, однако англичанам от этого легче не становится – он немедленно призывает народ еще сильнее сопротивляться колониальному режиму.
Вообще-то Ганди боролся не только с колонизаторами, но и с предрассудками собственного народа. Одним из первых в Индии он выступил против разделения людей на касты, из-за чего тут же приобрел множество врагов – в первую очередь, индийцев, входивших в привилегированные касты. Количество противников возросло, когда Ганди открыто вступился за права неприкасаемых, большое возмущение в стране вызвало его заявление: «Если мне докажут, что постыдная система неприкасаемых присуща индуистской религии, я открыто восстану против индуизма!» Даже преданная ему Кастурбай была смущена столь резким выпадом против освященных веками традиций: одно дело бороться против английских колонизаторов и совсем другое – против собственной страны. И тогда Ганди совершил очередной поступок. Помните: «Никогда не требуй от человека того, чего не делаешь сам»? Он удочерил девочку-сироту из касты неприкасаемых и привел ее в свой дом.
Кастурбай возмутилась и воспротивилась. Но только сначала. Стоило ей, пересилив себя, погладить несчастную малышку по голове, как волна жалости захлестнула ее доброе сердце. И она вновь встала на сторону мужа и, как и прежде, поддержала его.
Однако народ не мог так сразу отказаться от многовековых традиций. Ганди, который к тому времени уже провел несколько сатьяграхи и сумел добиться серьезных уступок от английских властей и которого народ уже величал Махатмой, объявил бессрочную голодовку протеста. И через несколько дней произошло невероятное – страх потерять «Великую душу» Индии оказался сильнее древних предрассудков. Люди шли в дома неприкасаемых, принимали из их рук пищу. Обнять неприкасаемого, побрататься с ним стало символом очищения, освобождения души… К великой радости всей страны Ганди прекратил голодовку.
