Агрессивные выступления Муссолини на страницах газеты помогли ему создать образ «человека действия», готового ради идеи на все. Однако вскоре Муссолини понял, что одних слов и призывов недостаточно – для настоящего захвата власти необходима крепкая, боевая организация. И он принялся за дело, как всегда, – засучив рукава. Первая его команда была не очень многочисленна – всего около шестидесяти человек. Они собрались 21 марта в Милане и объявили о создании «Фашио де комбаттименто» («Боевого союза»). От этого «фашио» и пошло название – фашисты. Они призывали к восстановлению величия Италии и в конце концов «обязались защищать требования фронтовиков и саботировать бывших нейтралистов». Фашисты выступали против всякого, в том числе и итальянского, империализма. Но на этом они не остановились и продолжили развивать свою программу. Они взывали ко всему итальянскому народу, и призывы их были понятны и доступны самому распоследнему люмпену. Муссолини наконец открыто заявил, что собирается взять власть в свои руки.
И осенью 1922 года ему это удалось – в Италии фактически установилось двоевластие. А произошло следующее. На очередном съезде фашистских союзов Муссолини выступил с агрессивной речью, обращенной к правительству (при этом он выражал свое почтение монарху), а затем он призвал фашистов к вооруженному восстанию. Был разработан план захвата власти. Но в итоге армия сдала Рим без единого выстрела.
И вот 29 октября Муссолини был назначен премьер-министром. Мечта сбылась. Бывший сельский учитель и провинциальный журналист стал фактическим правителем страны. Дуче получил известие о назначении, когда находился в Милане, а вечером того же дня на специальном поезде, в спальном вагоне он спешно отбыл в Рим. Облачившись в фашистскую форму (черную рубашку, темно-зеленые брюки и краги), дуче вместе с королем Виктором-Эммануилом вышел на балкон дворца, дабы поприветствовать ликующие толпы чернорубашечников.
Бескровный фашистский переворот в народе назвали «революцией в спальном вагоне».
Но дуче не волновало, как и что называет народ. На самом деле о народе он думал меньше всего. Он всегда жаждал управлять нацией, а не слушать ее и тем более прислушиваться к ней. В своих речах дуче не раз называл общественное мнение шлюхой. Ему, журналисту и публицисту, а также политику, непостоянство общественного мнения было отлично известно.
А народ, по мнению Муссолини, являл собой толпу, то есть скопище. А толпа «не должна стремиться знать, она должна верить; она должна подчиняться и принимать нужную форму». Так говорил Муссолини.
Все это время Муссолини по-прежнему крутил и вертел романы. Но теперь у него был доступ и к высшему обществу – не все же с простолюдинками якшаться. Одна из таких «дам из общества» – Маргарита Царфатти-Грассини. Она принадлежала к патрицианскому роду евреев Венеции. Утонченная и высокообразованная женщина, жена преуспевающего адвоката, аристократка до кончиков пальцев, Маргарита влюбилась в буйного, напористого, распираемого мужской силой плебея. Собственно, ничего удивительного и уникального в этом нет. Окружающие ее эстетствующие аристократы вряд ли были столь же сексуальны, как молодой Бенито Муссолини с его жгучими черными глазами.
Однако этих разных людей связывал не только секс. Маргарита Царфатти познакомила Муссолини с самым цветом итальянского общества. Все эти знаменитости – умницы и таланты – увлеклись идеями фашизма. Маргариту даже называли «пророком и повивальной бабкой нарождающегося фашизма, его идеологическим рупором». Эта синьора довольно долго вдохновляла Муссолини…
А тем временем Ракель (если вы не забыли, так звали жену дуче) родила Муссолини пятерых детей. Трех сыновей и двух дочерей. Бенито не очень интересовали дела семьи, которая вообще довольно долго жила отдельно, даже и не в Риме. Но затем в дела семейные вмешалась политика: фашистские идеологи провозгласили, что долг каждого итальянца – иметь законную супругу, освященный церковью брак и как можно больше детей. Муссолини демонстративно отправился с Ракелью под венец. Вся страна порадовалась за своего дуче, но венчание ничего не изменило в отношениях супругов. Они хоть и жили теперь под одной крышей, однако спали и даже питались раздельно. Страстность Бенито больше не распространялась на жену. У него, как обычно, было из кого выбирать.
Ракель, выросшая в деревне, смотрела на жизнь просто и ясно и, как всякая крестьянка, была достаточно сметлива. Она «знала свое место» и не вмешивалась в мужнины дела, его любовные похождения она тоже воспринимала спокойно – пусть себе гуляет, женат-то он на ней. Но при всей своей крестьянской рассудительности Ракель не была «тихой мышкой». Буйный характер Бенито сказывался и в семейной жизни – он нередко избивал Ракель, а она давала ему отпор. Однажды после очередного скандала Ракель твердо заявила мужу, что если он еще раз позволит себе подобное, она его убьет. Жена Муссолини явно не шутила.
Дурные привычки проявляют себя во всем. Великий диктатор поднимал руку не только на жену, но и на прочих своих женщин. Одну из них, французскую журналистку Магду Фонтанж, без памяти влюбленную в дуче и считавшую его «роковым мужчиной», он как-то чуть не придушил во время любовного акта ее же собственным шарфом. Иногда он просто грубо насиловал своих «посетительниц»…
Дуче некогда было разводить сантименты – его ждали дела партии и великой родины, а потому ежедневно являвшихся к нему девиц и женщин ждал одинаковый прием. Великий вождь кидался на очередную жаждущую любви и быстро и грубо овладевал ею прямо в своем кабинете – на подоконнике, на столе или на ковре. Затем осчастливленных синьор по-быстрому выставляли из дворца на улицу. Эти скоростные приемы он, как вы помните, отработал еще в молодости, в бытность свою учителем.
Столь могучие способности и дурные манеры отца нации нисколько не возмущали народ, напротив, итальянцы уважительно величали его «Главным фаллосом» Италии. И он весьма гордился этим прозвищем.
Правда, его еще называли Джульеттой – за любовь разговаривать с народом с балкона. Но это прозвище ему вряд ли нравилось… Выступать перед людьми Бенито Муссолини всегда любил. Он вошел во вкус в Швейцарии, в 1902 году, да так и пристрастился. Он вещал всегда и везде, где только мог, но балкон… «Балкон, – как кто-то довольно витиевато выразился, – стал его подмостками в театре истории».
Дуче выходил на балкон, и толпа (та самая, презираемая им толпа) встречала его восторженным ревом. Он выкрикивал свои продуманные и отточенные фразы, и толпа вновь заходилась от восторга. Муссолини умел разговаривать с толпой, он умел нравиться толпе.
Умелым правлением, а главное, агитацией, правящая партия смогла добиться того, что во всем обществе очень быстро укоренилось убеждение, будто фашизм – единственная альтернатива беззаконию и только при фашизме возможен покой и порядок.
Диктатура Муссолини очень и очень отличалась от всех прочих диктатур. Даже приближенные к дуче шутили, что она сделана из мягкого сыра. Один из его высокопоставленных знакомых называл Муссолини «Картонным львом» – не презрительно, а вполне по-дружески. К дуче вообще относились доброжелательно, его и критиковали как-то беззлобно. А он понимал, что на явном, открытом насилии ничего путного не построишь, и потому не было в Италии ни российского ГУЛАГа, ни немецких газовых камер, ни бесконечных процессов над врагами народа. Правда, инакомыслящих он тоже не приветствовал.
