Один музыкальный критик, описывая голос Марии, отметил, что скорее поражает не его тембр, а способность певицы выражать им жизнь и интенсивность эмоций: «Важнее восхищения тем, как она поет, стало проникновение в то, почему она поет: из-за страсти». Эта страстность Марии звучала в пении. Эта страстность лишила ее голоса…
В одной статье, посвященной творчеству великой певицы, описывалась знаменитая постановка в «Ла Скала», которую осуществлял известнейший кинорежиссер Лукино Висконти. Он поставил «Травиату» Джузеппе Верди, сюжет которой основывался на знаменитой пьесе Александра Дюма-сына «Дама с камелиями». Висконти был впечатлен драматической игрой Марии Каллас, ее немыслимой работоспособностью и тем, сколько сил она отдавала сцене. В статье описывалось также само действие пьесы. «Декорация спектакля „Травиата“ была выполнена в траурных цветах: черном, золотом и пурпурном. Она наполняла атмосферу предчувствием смерти Виолетты, которую пела Каллас. Беспорядочная неразбериха в сцене бала походила на настоящий кутеж с его грубоватой разнузданностью. Во время дуэта влюбленные – Альфред и Виолетта – оставались на сцене одни. На Каллас было черное вечернее платье и длинные белые перчатки. А в руке она держала маленький букетик фиалок. Когда Альфред признавался ей в любви, она медленно отворачивалась от него и шла к просцениуму. Руки в белых перчатках она держала за спиной, напряженно вытянутыми. В таком положении Альфред и обнимал ее. Букетик падал на пол. Это было незабываемо…
После ухода гостей сцена становилась похожей на кладбище: полуувядшие цветочные гирлянды, стол, напоминающий поле боя, салфетки и веера на полу, перевернутые стулья… Входила служанка и гасила люстру и свечи, а Каллас тем временем опускалась в кресло у камина, закутанная в широкий шарф в отсветах пламени. Снимая украшения, вынимая шпильки из волос, рассыпающихся по плечам, она пела, потом вставала, подходила к столу, садилась, откидывала голову и сбрасывала туфли с ног. Здесь голос Альфреда прерывал ее пение. Она не понимала, откуда взялся этот звук: звучит ли он в ее воображении или в реальности. Она вскакивала и бежала к веранде…»
Режиссер так реалистично воспроизводил все детали быта, обыденного человеческого поведения, что все происходящее на сцене воспринималось как нечто действительно существующее. А игра Марии Каллас, именно актерская игра, буквально завораживала публику.
Мария не просто пела партии, но проживала их, заставляя слушателей чувствовать все, что ощущала она сама. Верди назвал свою оперу «Ла травиата» (заблудшая), и Каллас смогла показать сначала капризную страсть куртизанки к наслаждениям и развлечениям, а потом – превращение Виолетты в любящую женщину. Об этом писал Александр Дюма, действительно переживший всю эту историю. Об этом хотели сказать и прославленный режиссер, и сама актриса. О невероятной, магической силе любви, об удивительной способности Виолетты полностью забыться, раствориться в любимом человеке и, как высшее проявление любви, отказаться от него.
Но великой гречанке довелось и самой пережить почти столь же «смертельную» любовь…
Мария Каллас родилась 3 декабря 1923 года в Нью-Йорке. Евангелия, мать Марии, мечтала о мальчике, потому что недавно потеряла своего любимого трехлетнего сына. Но на свет появилась девочка, Евангелия отвернулась от дочери, не желая ее видеть, и лишь на третий день подошла к ней. Девочку назвали Сесилия София Анна Мария. Настоящая ее фамилия – Калогеропулос. Для простоты произношения (в Штатах не всякий мог выговорить такое) фамилию сократили до Каллас. И хотя вскоре семья греческих эмигрантов вернулась обратно на родину, Мария так и осталась – Марией Каллас.
Детство Марии и ее старшей сестры прошло под визгливые крики и брань матери, которая с утра до ночи пилила мужа. Все свои несбывшиеся честолюбивые притязания Евангелия обрушила на младшую дочку.
С детских лет Мария мгновенно запоминала и пела наизусть все песни и арии, звучавшие по радио. Евангелия подыскала дочери не слишком дорогого учителя музыки и вокала и придирчиво следила за ее успехами. Стеснительная, неуклюжая Мария, с пяти лет носившая очки, быстро поняла, что уроки музыки – единственное, что избавляет ее от одиночества и от агрессивной материнской любви; кроме того, уроки доставляли ей огромное удовольствие.
В четырнадцать лет Мария закончила среднюю школу, и мать тут же увезла ее учиться в Афины. Там она привела дочь в Национальную консерваторию на прослушивание к знаменитому педагогу Марии Тривелле. Прослушав Марию, Тривелла тотчас взяла ее в ученицы. Помимо несомненных вокальных данных она профессиональным взором угадала в пении девочки индивидуальность, характер. Тривелла знала, что семейство Каллас очень небогато, и постаралась выхлопотать для одаренной ученицы стипендию.
Мария начала учиться. Она постоянно участвовала в различных вокальных конкурсах – это льстило тщеславию матери. Но не всегда выступления приносили девочке радость – ее внешность доставляла Марии много огорчений: неуклюжие очки, лишний вес, некрасивое лицо, прыщи. А публика, к сожалению, не всегда бывает доброжелательна…
«Единственным удовольствием для меня тогда было обжорство», – признавалась примадонна в своих интервью. В оправдание она приводила бытовавший тогда предрассудок, будто певческие данные находятся в прямо пропорциональной зависимости от телесного объема. Трудно представить, что в пятнадцать лет Мария весила центнер при росте в 160 сантиметров.
Она была совсем юной, когда в Грецию пришла война. Итальянцы оккупировали Грецию, и одному из оккупантов по имени Марио предстояло стать первой любовью будущей «звезды» оперного искусства. Он ухаживал за юной толстушкой, водя ее по ресторанчикам, где она с удовольствием поедала всякие вкусности. Но первая любовь Марии оказалась по-настоящему трагичной – Марио однажды не вернулся из боя. Горе девушки было огромно. Она старалась забыться в учебе и работе, ища на сцене убежища от невзгод реальной жизни.
Война не помешала ее вокальным занятиям, и вскоре ее голос покорил всю Грецию. Однако ее габариты производили на слушателей не самое приятное впечатление: она казалась невероятно громоздкой, платья на ней топорщились, походка была тяжелая и неуклюжая. Уже повзрослев и поняв, что внешность очень важна для актрисы, Мария взялась за себя – она буквально «сделала сама себя», превратив «гадкого утенка» в «прекрасного лебедя». В результате строгой диеты она похудела более чем на сорок килограмм и стала одной из самых элегантных дам своей эпохи.
В юности, потеряв своего Марио, Мария, похоже, решила больше не влюбляться, и все силы стала отдавать сцене и славе. Однако жизнь распорядилась по-своему – в двадцать шесть лет она вышла замуж за итальянского промышленника Джованни Баттисто Менеджини.
В Верону она приехала по своему первому оперному контракту – пока никому не известная выпускница Афинской консерватории. Выглядела она тогда еще непривлекательно: полная, в бесформенных блузах, с гладкой прической. Тем не менее дебют Марии, состоявшийся 3 августа 1947 года, оказался столь успешным, что ведущие критики в один голос предрекли Каллас большое будущее.
Здесь же она встретила своего будущего мужа – пятидесятилетнего холостяка Джованни Менеджини. Мария, несмотря на совсем не привлекательную внешность, сразу полюбилась немолодому итальянцу: улыбчивая, милая и неизбалованная… Он стал носить за кулисы цветы, дарить всевозможные подарки, а после спектаклей водил девушку в приличные рестораны. Этого оказалось вполне достаточно, чтобы покорить ее сердце. «Нас всюду видят вместе, – совершенно серьезно заявила Мария итальянцу. – Ты меня компрометируешь. Ты или должен на мне жениться, или перестать за мной ухаживать».
