Всего за два года до смерти она встретила потрясающего, удивительного человека – словно сам ангел-хранитель принял облик человека, чтобы помочь этой страдающей душе примириться с окружающим миром. Она так легко, так запросто раздавала всю себя, свои деньги, свой голос, свою жизнь, что в какой-то момент ей показалось, будто душа ее опустела, но именно в этот страшный момент к ней пришел Тео…
Эдит было так хорошо с ним, что ей захотелось сделать ему какой-нибудь приятный подарок, и она подарила ему… игрушечную железную дорогу.
Перед свадьбой Тео познакомил невесту со своими родителями и двумя сестрами. Семейство Ламбукас очень приветливо приняло Эдит в своем доме, и впервые она почувствовала, что счастье можно найти в самых обычных вещах – например, в том, что вокруг стола собирается настоящая семья…
После официального объявления об их свадьбе с Тео, естественно, начались пересуды и сплетни. Ей сорок шесть, ему двадцать шесть! Неужели молодой красавец мог влюбиться в больную стареющую женщину? Конечно, нет, – его интересуют только ее деньги! Ведь величайшая певица Франции, должно быть, весьма состоятельная дама. Так считало большинство сплетников. После ее смерти они узнали, что «охотнику за наследством» достались только долги – огромные долги великой Эдит Пиаф.
Тео и впрямь любил Эдит. И женился на ней ради нее, а не ради денег и славы – сомнительной славы. По словам Симоны Берто, сводной сестры Эдит, «они любили друг друга необыкновенной любовью, тою, о которой рассказывают в романах, о которой говорят: такого не бывает, это слишком прекрасно, чтобы быть на самом деле. Он не замечал, что руки Эдит скрючены, что она выглядит столетней старухой. Он никогда не оставлял ее…»
А по поводу их пресловутой разницы в возрасте сама Эдит Пиаф заявила одной из парижских газет: «Я считаю странным думать о людях с этой точки зрения. Вообразите, что во время светского приема мажордом металлическим голосом провозглашает: „Мсье такой-то, тридцати трех лет, и его жена, которой уже давно за пятьдесят“. Ведь так не делают? Вот именно, и мне так кажется».
Другой парижской газете она насмешливо сказала: «Послушайте, меня часто упрекали за то, что я плохо причесана. А раз уж я влюбилась в молодого парикмахера, то не могу упустить такой случай… И потом, что вы хотите, – продолжала она, – нельзя от Пиаф требовать быть логичной. Я люблю Тео, Тео любит меня, мы любим друг друга – вот единственная логика, которую я знаю, единственный глагол, который я умею спрягать и употреблять во всех временах, и именно поэтому мы женимся».
За месяц до свадьбы Эдит и Тео вместе записали песню «Зачем нужна любовь?»:
Итак, если я понял:
Без любви,
Без радостей, без печалей
Жизнь пуста.
Но посмотри, посмотри на меня!
Каждый раз я верю в это
И буду верить всегда,
Потому и существует любовь…
25 сентября 1962 года Эдит пела с высоты Эйфелевой башни по случаю премьеры фильма «Самый длинный день» песни «Нет, я ни о чем не жалею», «Толпа», «Милорд», «Ты не слышишь», «Право любить». Ее слушал весь Париж.
А накануне свадьбы, назначенной на 9 октября 1962 года, Эдит снова заболела. У нее поднялась высокая температура, но она не желала отменять брачную церемонию. Она собиралась в тот же вечер выйти вместе со своим мужем на сцену «Олимпии»…
И торжество по случаю ее бракосочетания состоялось. Одетая в бархатную юбку и черный свитер Эдит Гасьон вышла замуж за Теофаниса Ламбукаса. «Вы великая артистка и великая француженка», – сказал ей заместитель мэра шестнадцатого округа Робер Сулейтис, регистрируя ее законный брак.
Затем молодые венчались в православной греческой церкви на улице Жоржа Бизе. Эдит было дано специальное разрешение, несмотря на ее развод, вновь обвенчаться. Во время церемонии, которую проводил епископ Мелетиос вместе с архимандритом Атанасом Вассипулосом, церковь была больше заполнена фотографами, чем родными и друзьями. Войдя под ее своды около пяти часов вечера, молодожены вышли из ее дверей и попали под дождь из риса. Его кидали из окон ближайших домов жители – поклонники Эдит.
«Мерседес» Пиаф быстро увез Эдит и ее молодого мужа от любопытной толпы. На приеме в квартире на бульваре Ланн собрались члены семьи Ламбукас, близкие друзья и коллеги Эдит…
Все было так хорошо, что Эдит почувствовала себя почти здоровой. Она дала концерт в известном парижском зале «Олимпия». Публика приветствовала ее стоя и в экстазе скандировала: «Гип-гип-ура, Эдит!» И только Тео знал о приговоре врачей – максимум год. У Эдит нашли рак.
Ее положили в больницу. Но Пиаф вновь встала на ноги. Понимая, что жизнь уходит, она спешила жить.
Держась лишь на необыкновенной силе духа и любви Тео, Эдит Пиаф отправилась на гастроли. Она твердо решила сделать из Тео певца, и это у нее получилось. Она успела.
Помня уроки Лепле, Эдит придумала Тео новое имя, более благозвучное для французского уха, – Тео Сарапо. Сарапо на греческом значит «я тебя люблю».
С 17 по 30 ноября 1962 года она выступала перед публикой Брюсселя. Имя Сарапо открывало афишу утренних выступлений, имя Пиаф – вечерних. Эдит защищала свое «детище», своего любимого мужа от любых нападок. В одном интервью она насмешливо заметила: «Некоторые говорят, что у него нет голоса, другие заявляют, что он кричит слишком громко. Кстати, единственные добрые слова, которые я прочла на этот счет, – это „вопящий Тео“. Забавно!» Эдит искренне верила в талант Тео.
В другой раз она возмутилась: «Разве зал не полон каждый вечер? Вот видите! Я могла бы вам сказать то, что думаю о критиках, но это было бы невежливо».
Последний раз Эдит было суждено спеть спустя полгода после свадьбы, в марте 1963 года. Это было в Оперном театре города Лилля. Она не знала, что это ее последний концерт.
Вскоре ее вновь положили в больницу с диагнозом «отек легкого». Болезнь отягощалась двухнедельным приступом безумия, во время которого она не узнавала Тео. А он не отходил от жены круглые сутки. Когда Эдит наконец пришла в себя, она сказала: «Тео, ты не заслужил такого».
Из больницы муж увез Эдит в инвалидном кресле. Они поселились в загородном доме, где Тео взвалил на свои плечи весь труд по уходу за женой.
В день годовщины свадьбы Эдит позвонила Симоне и попросила ее приехать. Симона ответила, что приедет в понедельник. «В понедельник будет поздно», – сказала Эдит недрогнувшим голосом, будто предвидела, что именно в понедельник, 11-го, она покинет этот мир. Симона, оставив все дела, примчалась к сестре и ужаснулась, увидав Эдит. Пиаф выглядела так, словно ей сто лет, и весила 33 килограмма…
Несмотря на то, что врачи скрывали от Эдит правду, она догадывалась о близкой смерти и сказала Симоне: «Мне не страшно умирать, ведь я прожила две жизни».
Вечером Симона уехала обратно в Париж, а Эдит, приняв снотворное, уснула.
На следующее утро Эдит впала в беспамятство и уже никого не узнавала. А через день Симона из газет узнала, что Эдит больше нет.
