– Так это еще лучше. Мадонна с гарантией. Без сомнения плодовитая, – заверил Сергей, подливая лейтенанту в фужер.
– Жалеете, что ушла? – съехидничал Потапов.
– Есть немного. Чтобы этот колокол звенел, нужен был колокольных дел мастер.
Поля пронесла мимо блюда с салатом. И взгляд Сергея непроизвольно приклеился к ее шее. Что-то в ней было тревожное и манящее, в этой детской шейке, которую раньше скрывали длинные волосы. Юрий перехватил этот взгляд:
– Предупреждаю, Полину я так просто не отдам.
– А я так просто и не беру, только с приданым.
Ему нравилось дразнить полицейского. Видно, не настолько хорошо у них с Полиной обстоят дела, раз он так кипятится.
– Светочка, ну-ка давай, пробуй кататься. Большая уже, пора на велосипеде ездить.
Девочка тянула за собой Стасика. Она собиралась его усадить на велосипед первым, чтобы научить, как крутить педали.
Люди с детства делятся на тех, кто учит, как делать, хотя сам не умеет, и тех, кто все делает, хоть и не может объяснить как.
Света была из прирожденных педагогов.
* * *
Галя собралась с духом. Вопрос висел в воздухе, и нужно было расставить точки над «i»:
– Помнишь Маркина?
– Ну как же, ты мне его сестру присылала на консультацию. Сумасшедшую.
– Надо бы эту сумасшедшую в Америку выписать… – задумчиво произнесла Галя.
– Да ведь она не поедет. Я ей говорила, что нужно к брату ехать, спасать его от алкоголизма, – жаловалась Поля, пытаясь понять, к чему клонит подруга.
– От алкоголизма его пока не надо спасать. Он завязал.
– И собирается сюда возвращаться?
– Да нет, не собирается, у него бизнес пошел, – Галя сообщала новости порциями.
– Картины начали покупать? – догадалась Поля.
– Да, только не его…
– А чьи?
– Мои, – Галка сказала и замерла – ждала реакции.
– Как это? Ты что, в галерее работаешь? – Подруга не могла сдержать изумления.
– В мастерской. Поля, я стала писать картины. От тоски попробовала. И получилось!
– Ничего не понимаю. Как это возможно? Без образования?! – Поля ненавидела выскочек. Теперь ей пришлось это обнаружить.
– Полина, – перешла на заговорщицкий шепот Галя, – можно все.
Творчество не от образования, а от вдохновения и таланта. Как дети – от счастья.Прет так, что не удержать. Мне кажется, если бы мужиков не было, я бы сама рожала.
– Ну и что?… Что ты рисуешь?
– Рисую рыб, – показала она рыбу, как обычно рыбаки показывают, когда байки рассказывают.
– Как у Матисса? – недоверчиво спросила Поля.
– Как петушки на рушниках. Красиво!
Она взяла майонез и выдавила, как из тюбика краску – полоской – замысловатую линию, изгиб которой напоминал рыбу.
– Я теперь если день не пишу, плохо себя чувствую. Да ты не волнуйся, я не сошла с ума. Повезло – от отчаяния. Пока Маркин спал, я стала рисовать. А он проснулся – обалдел.
– И что, сразу на рынок?
– Ну нет, помог холст в раму вставить. И отвез в галерею. Он говорит, новичкам везет… И пошло.
– А он теперь завязал и писать?
– Нет, учит меня. Мне с ним так интересно. Он очень изменился. Влюбился.
– Ну а Мария вам зачем?
– Ну как зачем? Он ее не мог позвать, показывать было нечего. Теперь ее мечта сбылась – фамилия станет знаменитой.
– А у тебя что, его фамилия?!
– Ну да… Мы поженились, Поля.
– Ничего себе. Поздравляю…
– А потом я там домик присмотрела. Беленький такой. Небольшой. Я его потом распишу. А пока неплохо было бы продать тут квартиру и купить дом там. Всем места хватит. Да и мне помощники нужны.
– Ты не торопишься с Марией? С нею же страшно рядом находиться, током бьет. Невменяемая.
– Ничего, мы займемся ее психологическим состоянием, замуж выдадим за хорошего человека.
– А что с этим мальчиком с дислексией?
– О, это трагическая история, но я хочу его тоже к себе забрать.
– Неужели родители отказались?!
– Наоборот, это им отказали в родительских правах. Они, представь, дом подожгли, чтобы получить страховку. Подожгли и сбежали, каждый со своим любовником. Их два месяца за границей разыскивали. Сейчас суд идет. А Сема пока в приюте. Но мы с Лешей к нему ездим… Будем усыновлять. Где двое, там и трое, правда же?
– Откуда у тебя столько уверенности, что все получится? – спросила Поля, похолодевшая от услышанного.
– От желания. Нет ничего, Полечка, что могло бы противостоять женскому желанию. Разве не ты мне об этом говорила?
– Я?!
– Эх, детка, всем помогаешь, а сама себя не слышишь. Ничего, вот гости уйдут, я тебе про тебя все расскажу. Какая ты будешь счастливая! Ты мне помогла со Светочкой. За мной должок.
И они взяли тарелки с едой и гуськом пошли в гостиную, ставить угощения.
А в это время Потапов вышел покурить на балкон. Полина мама увязалась за ним, тоже с сигаретой. Глаза ее воспаленно горели. Она доверительно приблизилась к лейтенанту, даже как-то неприлично близко.
– Вы любите Полю? – спросила она в расчете на искренность.
– Разве такое спрашивают? – Юрий насторожился.
– Я – мать, и я не могу не спросить. Меня волнует судьба дочери, – изобразила она обеспокоенность.
– А она меня любит?
– Не уверена… Знаете, дорогой, она любит детей. Не понятно, откуда это у нее? Выросла в нормальной, полной семье. А ведет себя как детдомовская. Всех ей жалко, всех в дом тащит. Когда маленькая была, так всех жуков-инвалидов в коробки складывала. Дети им крылья оторвут, а Полька потом лечит…
– Добрая она…
– Да, было в кого… А как вы считаете, мы с нею похожи?
– Не очень, – определенно ответил Потапов.
– Мне все говорят, что я ей как сестра, а не как мать, – женщина дала наводку.
Юрий хотел было высказать свое мнение, но ему предусмотрительно не дали даже рта раскрыть.
– Только у нее совсем нет слуха. А я пою – романсы, народные песни, песни из кино – люблю. «Мне нравится, что вы больны не мной…» Знаете?
– Не люблю этот фильм.
– А почему?
– Потому что там не мужик, а придурок. И получается, что придурков как раз и любят…
– Как это верно. Как это верно, – мама Полины думала о своем муже-адвокате. – А вы знаете, они ведь только прикидываются придурками, а потом оказывается, что они – настоящие стервы. Стервецы!
