Заняться пока нечем: спасать жизнь никто не зовет, по местным кабакам шляться как-то не хочется, гулящие девки меня и вовсе никогда не интересовали, и я сажусь за ноутбук, чтобы описать все произошедшее за последние дни. Так стала рождаться эта книга.
В полуночи за окном еще брезжил дневной свет: это полярный день, но организм не обманешь, пора на боковую. Только я лег в койку и задремал, как откуда-то из-за стенки раздается истошный, пронизывающий прямо до мозга костей женский крик:
— А-а-а-а-а! Мамочка! Помогите!
— Что ж ты, дура, вытворяешь?! — вторит грубый мужской бас.
Как тут уснуть? Вскакиваю с кровати, быстро одеваюсь, прихватываю белый халат — и бегом наружу. Кто-то нуждается в моей помощи, а иначе чем объяснить этот крик о спасении?
— А-а-а-а! Помогите! А-а-а-а! — раздается где-то совсем рядом.
А надо заметить, что в больнице идет нескончаемый ремонт, и часть роддома, пребывающего в состоянии затяжной реставрации, разместили по разным этажам лечебного корпуса. Львиная доля его оказалась в гинекологии, но несколько палат впихнули в кардиологию, где я и ночую. Две временные гинекологические палаты, что в самом конце коридора, в десяти — пятнадцати метрах от моей палаты-люкс.
Вбегаю и встаю как вкопанный. Небольшое с виду помещение до отказа забито врачами и медсестрами, по-видимому, это все, кто дежурил в ту ночь, — гинеколог, анестезиолог, терапевт, травматолог и так далее. Все они толпятся возле одной кровати, что напротив входа. На ней буквально враскоряку сидит молодая растрепанная особа в задранным выше пупа окровавленном халате на огромном беременном животе.
— А-а-а-а-а! У-у-у-у-у! — воет особа, запрокинув вверх голову.
— Анна, немедленно ложись на каталку! — склонился над ней бородатый доктор с добрыми глазами и окровавленными руками. — Ляг сейчас же!
Только тут я замечаю, что около кровати стоит новенькая медицинская каталка, накрытая свежей простыней.
— Товарищи, коллеги, что происходит, а? — спрашиваю первого встречного, как оказалось — дежурного травматолога.
— Вы, наверное, наш новый хирург из Санкт-Петербурга? — Травматолог представляется Семеном Игоревичем Бабцовым и неожиданно спрашивает:
— А вы, Дмитрий Андреевич, часом, даром убеждения не обладаете?
— А вы, для начала, скажите, что тут стряслось?
— А-а-а-а-а! Помогите! — продолжает орать беременная Анна, ни на кого не обращая внимания.
— Рожает девка! Тяжело рожает! — выпрямляется гинеколог. — Вы хирург?
— Хирург. А в чем проблема?
— Проблема в том, — бородач вытирает обагренные руки о скомканную простыню, — что сия дама в родах. Отошли воды, начались потуги, головка врезалась в родовые пути, а она, видите ли, не желает рожать!
— Как так не желает?
— А вот так! Не тужится и нам не дается, уселась прямо на ребенка, зажала ноги и все тут! Хотели на каталку ее перекинуть да в родзал скоренько отвести, а она вцепилась в кровать — и точка! С места не сдвинешь!
— Уже все дежурные врачи, что есть, со всей больницы сбежались! — подтверждает травматолог. — Всяко пробовали: нет, и все тут!
— А чего она хочет?
— А вы сами у нее спросите.
— Анна, чего бузишь? Чего рожать не хочешь? — как можно мягче, дружелюбнее обращаюсь я к роженице.
— Ы-ы-ы-ы! — на новый лад вопит девушка, пройдясь по мне совершенно равнодушным, стеклянным взглядом.
— А что это у нее между ног торчит? — вздрагиваю я, разглядев что-то в Анниной промежности.
— Что, что! Головка это! — злится гинеколог.
— Головка? — в ужасе переспрашиваю я. — У нее что, ребенок там застрял? Так что вы все стоите и ничего не делаете? Ребенок же погибнуть может!
— Может, — соглашается травматолог.
— А что мы, по-вашему, тут все делаем? — бросает врач-неонатолог. — Битый час эту дуру уговариваем перелечь на каталку и поехать в родзал. Так нет, как села, так и сидит не шелохнувшись! А ребенок уже на выходе!
— А-а-а!
— Анна, — опять подступаюсь я к ней, — послушайте меня, мы хотим вам помочь произвести на свет вашего ребеночка. Он уже идет к нам в этот мир! Не упрямьтесь, лягте на каталку и расслабьтесь! Помогите своему дитю появиться на свет божий!
Но моя речь не имеет ровным счетом никакого успеха, по крайней мере, у роженицы. Она замолкает, стиснув зубы, вцепляется в спинку кровати и с каким-то остервенением принимается раскачиваться взад-вперед.
— Да-а-а! — тянет бородатый гинеколог. — Вот это психоз! Ничего ее не берет! Мы уже ей столько успокоительного вкатали: слона свалить можно, а ей хоть бы хны! Хирург такую славную речь толкнул, что чуть я сам на каталку не взгромоздился, а она и ухом не повела!
— Борис Аркадьевич, — причитает акушерка, придерживающая роженицу, — у нее опять схватки начались! Что делать? Ребенок лезет наружу!
— Кошмар! — Терапевт закрывает лицо руками и отворачивается.
— Надо психиатра вызвать из дома! — брякаю первое, что пришло в голову. — Есть же у вас в больнице психиатр?
— Есть! Уже вызвали, едет!
— Ребеночек же погибнет! — ревет акушерка, размазывая крупные слезы по толстым щекам. — Гляньте, уже между ног головка торчит! Она же, дуреха, душит его!
— Мужчины, давайте применим силу! — не своим голосом ору я во все горло. — Чего стоим-то! С одной бабой не можем справиться? Затаскивай ее на каталку и в родзал! А вы, — анестезиологу, — дайте ей наркоз! Ну? Раз-два, взяли! — И, показывая пример остальным докторам, взялся за безумную Анну.
Преодолев сопротивление ополоумевшей женщины, мы хватаем ее за руки, за ноги и, приподняв, укладываем на каталку. Затем, придерживая со всех сторон руками, везем в родилку. Анна кусается, царапается и обзывается разными непечатными словами. А между ног у нее уже хорошо вырисовывается покрытая липким пушком и кровавой слизью детская головка.
Слава богу, все завершилось благополучно. Мы влетаем в родзал, катя впереди себя каталку с вопящей роженицей. Анестезиолог, не медля ни секунды, подкатывает наркозный аппарат и, сломив сопротивление, надевает на лицо роженицы маску. Через пару минут Анна сдается на милость гинекологов. Все лишние выходят в коридор.
Только тут я замечаю, что кисти рук и оба предплечья у меня покрыты бордовыми полосами — следами от ногтей. А на запястье отпечатались и следы человеческих зубов. И когда только успела хватануть?
— Коллеги, вы не знаете, к кому меня вызывали? — интересуется невысокий, полный, лысеющий доктор, с характерной бородкой клинышком.
— Психиатр прибыл! — шепчет мне на ухо травматолог. — У него халат вечно зеленый, все никак не созреет.
— Как раз вовремя! — так же шепотом отвечаю я.
