— Умираю от голода, — сказал Мэтт. — Зайдем в какой-нибудь фаст-фуд.
Но я не слушал его, так как мне стало предельно ясно, что высоко на скале прямо над берегом стояла церковь. Та самая, на которую обратил внимание Гэри.
— Что там наверху? — спросил я все у того же старика, теперь устроившегося на скамейке.
— Восточная скала, а на ней аббатство Святой Хильды. Туда ведет дорога. Имейте в виду, что придется подняться на сто девяносто девять ступеней.
Меня не беспокоили трудности подъема. Надо было осмотреть аббатство вблизи. Мне нужно увидеть его с того угла и расстояния, с которого оно было сфотографировано ею.
Неожиданно я понял кое-что. Может, виной тому мальчишка, живущий во мне и стремящийся собирать коллекции чего угодно, может, еще что-то, но когда я это понял и осознал, что стою там, где стояла она, мне захотелось как-нибудь зафиксировать этот момент. Чтобы доказать, что я тоже здесь был. Или чтобы показать…
— Ребята, это…
Дэв улыбался. Он-то знал. Понятно, он выпил всего одну «оранжину».
Он достал что-то из кармана и протянул мне. Коробочка. Маленькая пластмассовая коробочка.
Маленькая пластиковая коробочка, на боковой стороне которой значилось: «Одноразовая камера — 35 мм».
— Слегка влево, — подсказывал мне Мэтт. — А теперь немного вправо.
Сосредоточенно рассматривая фотографию, он заботливо корректировал мои действия. Видоискатель фотоаппарата был совсем крохотным и к тому же исцарапанным — Дэв купил его за бесценок на распродаже. Но так или иначе, я стоял на том самом месте, рядом с синим столбом, футах в двадцати от урны. Труднее было найти правильный угол, чтобы сделать такой же снимок. Собственно, в этом и заключается мастерство.
— Вот так! — воскликнул Мэтт. — Стой тут!
Я застыл.
— Готов? — спросил Дэв.
— Погоди… Погоди…
Какое выражение лица лучше всего сюда подойдет? То есть, я хочу сказать, когда меня фотографируют двое приятелей, предполагается, что я сделаю что-нибудь оригинальное, скорчу рожу, например, или энергично взмахну рукой. С другой стороны, это не мой снимок. Он ее. Я копирую его без разрешения. Даже и не знаю, как поступить. Уж не проявить ли больше уважения? Или, может быть, просто причесаться? Или…
Щелк.
— Здорово. Классный кадр, Мэтт, — заметил Дэв.
— Перестань. Я лишь выполнил свой долг.
— Вышло прекрасно. Он получился задумчивым и романтичным. Как на обложке сингла «Уэстлайф».
— Но на моем месте так поступил бы каждый. И вообще, ребята, умираю есть хочу, — попытался сменить тему Мэтт, убирая фотоаппарат.
— Погоди. Еще один кадр.
— Выглядит так, будто ты и вправду хочешь выйти еще лучше, — с улыбкой прокомментировал Дэв.
Пауза.
— Кажется, я видел на углу забегаловку с цыплятами гриль.
Название заведения я не запомнил, так что не будет ошибкой назвать его «Синюшные бройлеры капитана Отравы». Однако Мэтт был приятно поражен тем, что у них можно было съесть сколько влезет меньше чем за пятерку, и парню за прилавком — кажется, иранцу — мы понравились.
— Откуда вы, ребята? — поинтересовался он.
— Из Лондона, — ответил я.
— Отдыхаете?
— Вроде того.
Было бы большой натяжкой обозвать нашу вылазку деловой поездкой.
— А знаешь, я, кажется, знаю, чем стоит заняться, — обратился ко мне Дэв уже за столом. — Давай ходить по домам и предлагать двери.
Мы сидели под желтоватой неоновой лампой, словно коротали обеденный перерыв в кафетерии супермаркета.
— Никто не торгует дверями вразнос, — резонно заметил я.
— Да я просто так. Однако представь: ты ходишь от двери к двери, пытаясь продать дверь. И стоит тебе постучаться в какую-то квартиру, как ты понимаешь, что в этом доме с дверями уже все в порядке, так что тебе тут делать нечего. А ведь тогда можно взять и выходной.
— Ты о чем вообще?
— Так просто. По-моему, это неплохая штука, в смысле — шутка.
— Не забывай, им могут понадобиться внутренние двери. Если они согласятся, ты от них весь день не уйдешь. Хреновая работа.
— А ты доволен своей? — поинтересовался я, жуя кукурузный початок.
Мэтт пожал плечами:
— Да вполне.
— Но ты не этим хочешь заниматься?
Он снова пожал плечами.
— Я имею в виду, всю жизнь. Некоторые, например, чувствуют, что они родились делать то, что делают. Другим приходится рождаться заново, — напомнил я ему с чувством собственной правоты.
— В этом есть что-то мистическое, — испугался Мэтт. — Мы поэтому здесь? Чтобы фотографировать церкви и все такое? А уж не по этой ли причине мы сказали той индюшке в розовом, что мы семья?
— Нас интересует аббатство. Что до упомянутой тобой особы, она лишь немного полновата. И конечно, мистика тут ни при чем.
— А если серьезно? Что плохого в моей работе?
— Ничего. Я не это имел в виду. Просто… Понимаешь… Чего ты хочешь на самом деле?
— Стать пилотом истребителя? Гонщиком? — предположил Дэв.
— Ему не семь лет.
— Я хочу делать что-то для людей, — тихо ответил Мэтт.
— Неужели все-таки чайники?! — воскликнул Дэв. — Ну как же я сразу не догадался!
— Да ладно, чего я на самом деле хочу, — смущенно пробормотал Мэтт, — это ходить в паб.
— И все-таки, что касается работы…
— Меня устраивает то, чем я занимаюсь.
— Тебе этого достаточно?
— А вам было достаточно быть учителем?
— Я был хреновым учителем.
— Не, — возразил Мэтт, — слабым — да. Но вы позволяли нам делать то, что нам хотелось.
— Не уверен, что это входит в обязанности учителя, — вздохнул Дэв, и Мэтт выпрямился.
— Я не это имею в виду. Я хочу сказать, что вы позволяли нам оставаться такими как есть. Не пытались нас изменить. Нет, вы были неплохим учителем. Просто, не знаю… Душа у вас к этому всему не лежала.
Мне стало стыдно. Он был прав. Я знаю, что он прав, и вы это знаете. Только я сейчас это узнал. Такое впечатление, что он раскрыл мою тайну. Оказывается, он знал, что мне хотелось оказаться в другом месте, где нет ни детей, ни их родителей, ни самой школы. Я не хочу сейчас раскрывать перед вами все темные бездны моей души, если таковые имеются. Просто, может быть, я думал, что это все временное, а я рожден для чего-то другого. Получается, я ждал чего-то, даже не стараясь выполнять свои текущие обязанности. Может быть, я вообще никогда их не выполнял. Я решил попробовать сейчас.
