— Может быть, он пытался сказать, что я грустный? Или она? — предположил Дэв. — Если он хотел показать, что она плачет, значит, я правильно его понял.
— Может быть, он пытался сказать, что вы оба грустите, но по-разному?
Дэв кивнул, погруженный в свои мысли.
— Так что там с приглашением? — поинтересовался он. Сегодня утром я довольно неожиданно получил по почте конверт из дорогой тисненой бумаги кремового цвета — в таком моему богатенькому кузену присылают счет за газ.
— По всей видимости, я прошел проверку на взрослость. Они подгоняют события. Гэри хочет, чтобы они были женаты к тому времени, когда ребенок выскочит на свет, — ответил я, проверяя, на месте ли приглашение на свадьбу Сары.
— Да нет, я не об этом. Это приглашение я видел. Я о другом — о том, которое поинтереснее.
А? То приглашение.
Письмо было озаглавлено «„Тропикана“ — срочно». Поначалу я не обратил на него внимания. Что такого срочного может быть в «Тропикане»: разве что из чана с соком вылез какой-то монстр, — но потом заметил, от кого оно.
— Скажи, что это «Формула-1» или что-то в этом роде. Или премьера! Или запуск новой марки водки. Там будут топ-модели, готов поспорить. И все они, одетые в серебряное, будут раздавать стопочки с водкой. Или «Золотой джойстик»! Пусть это окажутся девочки в серебряном или «Золотой джойстик». Дэв всю жизнь мечтал пойти на церемонию вручения «Золотого джойстика». Он говорит, что это должно быть что-то невероятное. Я думаю, она проходит на нулевом этаже «Хилтона».
— Это «Оскар» мира видеоигр. Все собираются там. Все самые важные птицы.
— Например?
— Не думаю, что ты о них слышал. Это совсем другие важные птицы.
— В любом случае это не «Золотой джойстик». На самом деле это, — я торжественно показал ему письмо, — запуск новой линейки соков «Тропикана». С ягодами акай.
Он кивнул, явно надеясь, что не так меня понял.
— «Тропикана», — задумчиво произнес он.
— По всей видимости, ягоды акай содержат на девяносто процентов больше антиоксидантов, чем считалось ранее, — известил его я.
— Ну, думаю, что это хорошая новость.
— Вечеринка будет в особняке за городом. Мне кажется, там должны быть модельки в костюмах ягод. В общем, клубнички.
Лицо Дэва неожиданно приняло заинтересованное выражение.
— Угадай, кто сейчас победит на своем первом конкурсе комиков? — широко улыбаясь, произнес Клем, показывая на себя обеими руками.
— Ты, Клем?
— Разумеется, сэр! Да, сэр! Ну, говоря «победит», я на самом деле имею в виду «примет участие», но у меня очень хорошее предчувствие.
Кажется, Клем принадлежал к тем, кто совершенно не чувствует настроение окружающих. Я не из таких. Я всегда замечаю подобные вещи. Мое настроение зависит от окружающих. И сейчас в отличие от громогласного Клема я был совершенно спокоен.
Зои утром не было на месте. Сэм заметила, что она, вероятно, на каких-нибудь курсах по повышению, но работников редакции «Лондонских новостей» не отправляют на подобные курсы. Кто-то предположил, что она встречается с Дерилом Ченнингом — наглым и фамильярным владельцем «Манчестерских новостей», «Лондонских новостей» и, до недавнего времени, «Ночного Глазго» — газеты, закрытой им незадолго до Рождества.
Клем уткнулся в свою рекламку новогоднего конкурса соискателей премии «Смеющаяся хижина». Вероятно, он представлял себе, что держит в руках новенький пластмассовый банан, вручаемый лучшему комику вечера, и произносит какую-нибудь смешную речь.
Я закинул ноги на стол и пролистал последний номер «Лондонских новостей». Вот она, эта страница. Я улыбнулся себе.
Ей должно понравиться.
* * *
И да, вечером я получил от Эбби послание, гласившее:
Не могу поверить, что ты сделал это.
Ха! Тебе понравилось фото? Это с телефона Дэва!
В ответ молчание.
Я попытался убить время, заняться работой. Написал обзор концерта в «Скала», поменял батарейки в дистанционке от телевизора. Сделал бутерброд, вынес мусор, купил молока. А потом начал думать, почему же Эбби ничего не пишет.
Так что я еще раз взглянул на ее послание. Я ошибся. Там было написано не «Не могу поверить, что ты сделал это», а «Не могу поверить, что ты это сделал».
Песни Эбби — Эбби Грант.
Легкость и одухотворенное великолепие морского курорта.
Музыкальная сцена Брайтона в последнее время процветает. В начале года на лондонские площадки вырвались «Кикс», а теперь позвольте представить вашему вниманию новую восходящую звезду — нежную и одухотворенную Эбби Грант…
Так начиналась моя восторженная рецензия на альбом, никем еще не прослушанный. Никем, кроме Эбби и меня. Я планировал сделать таким образом ей подарок. Показать, что понимаю ее — девушку, постоянно говорившую, что у нее нет мечты, хотя это, очевидно, и не было правдой. В этом и заключалась ее мечта, и самое позитивное в этом то, что она приблизилась к ее осуществлению. Ее мечта достижима! Да, разумеется, качество записи оставляло желать лучшего, ни о какой работе звукорежиссера и говорить не приходилось, это были просто живые записи голоса Эбби под аккомпанемент акустической гитары. Иногда к ней присоединялся кто-то с аккордеоном или чем-то в этом роде. Но… мне показалось, что так даже лучше. Так песни казались более живыми, более натуральными.
Эбби молчала об этом диске с песнями, полными любви и надежды. Но почему?
Это просто смешно. Она могла бы добиться успеха, у нее есть все шансы. Не понимаю, почему она не использует их. Может, она просто боится? Моя статья, плод моего благорасположения, как мне тогда казалось, была именно тем, в чем Эбби нуждалась. Ей, думал я, нужен был друг, готовый сказать, что она молодец, что надо идти дальше, и я решил стать этим другом, и сделать это публично. Я напечатал статью в «Лондонских новостях», и у нее была цитата из прессы, которую можно вырезать и приклеить к диску. Как поступили «Кикс». Я хотел сделать так, чтобы она не останавливалась на полпути.
Таков был мой план.
И кажется, он не сработал.
— Ты поставил меня в неудобное положение, — сказала она мне тем вечером по телефону. Судя по голосу, она была рассержена и обижена.
— Я не хотел ничего такого, — ответил я, отчаянно надеясь, что она мне поверит, и осторожно продолжил: — Я хотел только хорошего, клянусь, я думал, что…
— Ты влез в мою сумку, украл мои песни.
— Я не крал их, только послушал.
— Ты украл их, скопировал их. Раньше они были моими, а теперь нет.
— Что? С какой стати?
— По сути дела, ты взял мой дневник, прочитал его, скопировал и написал о нем в газете.
