Тем не менее никогда в жизни мне бы не пришло в голову, что меня кто-то и вправду слушает.
— Ты говорил, что даже стоять на месте — это все равно что идти назад, потому что, пока ты стоишь, мир движется вперед.
— И… ты это запомнил?
— Да, эти слова как-то застряли у меня в голове. Но я все равно думал, что ты несешь ахинею. Мистер Эшкрофт заставлял вас всех раз в неделю толкать речи. «Вдохновлять» нас. Мистер Коул обычно рассказывал про «Арсенал».
Он рассмеялся.
— Мы потом прикалывались над тобой. «Сделай все, чтобы они произошли! Ооо! Смотрите на меня все, я заставляю их произойти!»
Мэтт снова рассмеялся.
— А потом мы встретились снова. И я увидел, что вы это сделали. Действительно сделали. Большая часть моих учителей, они ведь сейчас учат моего братишку.
— Маленького Тони.
— Ага! Да, маленького Тони. И не сомневаюсь, в конце концов они будут учить моего ребенка. Они никогда не уйдут из школы.
— Это хорошая работа. И Элгару повезет, если он к ним попадет.
— Да, но если у тебя не лежит к этому душа, то надо искать что-то свое.
— Хорошо сказано.
Он вскинул брови и отложил бургер.
— Это ты сказал. Господи, да ты хоть что-то помнишь из того, что сам говорил?
Я пожал плечами.
— Но, честно говоря, не важно. Ты собрался, ушел со своей уютной работки, рискнул. Заставил изменения произойти. Ты хотел быть журналистом или вроде того, так что ты это и сделал. А потом, в Уитби, ты сказал, что мне надо бы пойти учиться, и я вспомнил ту твою речь. Я посмотрел на тебя и подумал: «А может, он и вправду верил в то, что говорил?»
Вот это да.
— Но может быть, ты не верил?
— Верил, Мэтт. Не сомневайся.
— Тогда почему ты вернулся?
— Иногда… Иногда бывает так, что жизнь вмешивается в твои планы. Ты, например, собираешься отправиться в путешествие на целый год, но потом взрывается бойлер или ломается глушитель, и все меняется.
— Всегда можно найти оправдание. Это ты тоже говорил в той своей речи, если я не ошибаюсь.
— О Господи! Ладно; послушай, я все это выдумал. Я никогда не рисковал. Я не готовил почву ни для каких изменений.
— А потом взял и рискнул. Это-то меня и вдохновило. Не то, что ты говорил, а то, что ты сделал.
Я посмотрел на него и понял, что когда-то был бы счастлив услышать от него это слово — «вдохновило».
— Получается, что ты неплохой учитель, — заметил Мэтт с улыбкой, — но, видимо, это не твое.
Я вернулся домой поздно, но совершенно счастливым.
Разговор с Мэттом многое мне напомнил. Времена, когда я только пришел в Сент-Джонс. То, каким я был тогда. Как постепенно весь энтузиазм куда-то делся. Как я утратил то, что давало мне силу. С другой стороны, нельзя утратить то, чего не имеешь. А если когда-то у меня это было, то теперь мне нужно было вернуть не только энтузиазм и увлеченность, необходимые преподавателю. За эту неделю я уже понял, что тут мне ждать нечего. Нужна жизнестойкость. Для чего-то важного.
Я понял, что для Мэтта я всегда буду в первую очередь старым учителем и только во вторую — другом. Но это нормально. Как выяснилось, я оказался не таким уж и плохим учителем.
Сегодня, не знаю, нарочно или просто так получилось, он помог мне.
Зои уже легла, когда я пришел, но телевизор все еще работал. Шла какая-то игра. Я взбил подушку, постелил себе на диване и включил ноутбук.
Пора было наконец встретить проблемы лицом к лицу. Найти себе квартиру. Взять ответственность на себя.
Рядом с подушкой лежал золотистый конвертик с надписью «Джейс». Я открыл его и улыбнулся: Зои справилась с поручением.
Дэв будет в восторге, если мы все-таки встретимся.
Не сейчас, впрочем. Не сейчас, когда я сдался и снова работаю в Сент-Джонсе. Скоро я буду готов к встрече, но пока надо уладить еще кое-какие дела.
В первую очередь устроить собственную жизнь.
Понедельник. Пятнадцать минут шестого.
И вот я снова в Постмен-парке. Я не знал, что еще предложить; к тому же такому параноику, как Дэмиан, должно понравиться это довольно спокойное, но в то же время не безлюдное место. Господи, такое впечатление, что мы какие-то заговорщики.
Стояла пасмурная погода, такая, когда все предметы кажутся чуть-чуть размытыми. Я пришел минут на пятнадцать раньше. Ненавижу опаздывать. Мне проще прийти за час, чем заставлять кого-то ждать хотя бы пять минут. Дэв всегда говорил, что мы не опаздываем, пока не опоздали. Я понимаю, что он имел в виду, и согласен с ним, но поступать так не могу. Единственное, что в моих силах сделать, чтобы меньше нервничать, — это приходить заранее.
Я пнул жестяную банку поближе к стене. Наверное, следовало бы поднять ее и бросить в урну, но я посчитал, что и так продемонстрировал достаточную сознательность. Потом я проверил, заметен ли уже пар от дыхания.
И тут до меня дошло, как я нервничаю.
Я остановился и посмотрел на памятник Героическому самопожертвованию.
Уильям Гудрап, сигнальщик, шестьдесят лет.
Погиб на мосту Кингсленд-роуд, пытаясь спасти рабочего от смерти под прибывающим из Кью поездом.
28 февраля 1880.
Наверное, я видел эту табличку сотню раз.
— Джейсон?
Я обернулся. Дэмиан стоял у края газона. На нем было короткое пальто из тех, что в журналах рекламируют мужчины, стоящие на взлетной полосе рядом с «ягуаром», на заднем сиденье которого блондинка в солнечных очках с повязанной шарфом головой делает вид, что зажигает сигарету. Из-под шарфа, кашемирового, я думаю, выглядывал кусочек идеально чистой голубой рубашки.
— Как дела? — поинтересовался он — надо сказать, довольно холодно и без вопросительной интонации.
— Нормально, — небрежно ответил я. — Спасибо, что пришел.
«Спасибо, что пришел»? Он сам меня позвал.
— Сегодня прохладно. Ты за рулем или?..
— Я не вожу машину, — бросил он так резко, что я едва не отшатнулся. — Послушай, сейчас ты еще раз задашь свой вопрос, я на него отвечу, и все. Я не собираюсь вступать в долгие беседы. Я хочу покончить с этим. Для собственного спокойствия.
Я кивнул.
— Что же, тогда давай. Задавай свой вопрос.
Я перенес вес с одной ноги на другую.
— Это уже не важно. Все это позади.
— Что позади?
— Что бы ни было. Я был в каком-то странном положении. На меня столько навалилось. Прошлое. Настоящее, не совсем соответствующее моим мечтам. И будущее, вполне соответствующее настоящему.
