Стрельников немного помолчал, задумчиво глядя на рюмку в
своей руке.
– Я должен извиниться перед тобой за свою ошибку. Я
полагал, что мои близкие друзья похожи на меня, они такие же, как я, думают,
как я, и чувствуют, как я. И если я в трудную минуту бегу к ним за помощью, то
и они поступят точно так же. Ты не пришел ко мне, и я был уверен, что у тебя
все в порядке и ты во мне не нуждаешься. Очевидно, я был не прав. Ты не такой,
как я, и я должен был с этим считаться. Я всегда думал, что между друзьями не
может быть обид и недоговоренностей, на то они и друзья, чтобы говорить правду
сразу и прояснять все недоразумения, не ожидая, пока они перерастут в затяжной
конфликт. Я наивно считал, что друзья открыты друг перед другом и ничего не
таят, не держат камня за пазухой. Моя ошибка в том, что я всегда равнял тебя по
себе. А ты оказался другим, но я, к сожалению, понял это с большим опозданием.
И я прошу у тебя прощения, Слава. Я очень виноват перед тобой. Прости меня.
– Ну что ты говоришь, – растерянно забормотал
Томчак. – Ты ни в чем не виноват…
– Виноват. И если ты меня прощаешь, просто чокнись со
мной и выпей свою рюмку.
Друзья молча выпили, и Стрельников налил по новой. Он
по-прежнему стоял, не позволяя Томчаку встать.
– Теперь, Славка, я скажу тебе еще одну вещь. Я знаю,
ты обижаешься на меня за то, что я вас с Геннадием как бы бросил, оставил одних
в Фонде, а сам ушел в другое место. Это не так. Если бы ты знал, как все было
на самом деле, ты не стал бы на меня обижаться. Я очень виноват перед тобой,
потому что этот разговор должен был состояться у нас раньше, но, я повторяю, я
наивно полагал, что мы друзья, что ты относишься ко мне точно так же, как я
отношусь к тебе, и если тебя что-то обижает или не устраивает, ты просто
придешь ко мне и скажешь об этом. Но ты молчал, и я был уверен, что с тобой все
в порядке. Так вот, Славка, я ушел из Фонда в комитет только потому, что мне
предлагают очень интересную, ответственную и перспективную работу в
правительстве, но уходить туда из бизнеса неприлично, нужно переходить из
государственной структуры. Только поэтому я и ушел из Фонда. Только поэтому,
поверь мне. И разумеется, все это время я имел в виду, что после того, как
состоится мое новое назначение, я буду просить тебя и Гену перейти ко мне. Мне
будет трудно без вас, и я собирался просить вас, чтобы вы не бросали меня на
новой должности. Просто два месяца назад было еще преждевременно и немного
страшно говорить об этом, тем более меня просили временно не распространяться
об этом предложении. А теперь мое назначение уже вопрос недель, если не дней. И
я прошу тебя, Слава, дать мне твердое обещание, что ты поможешь мне. Ты мне
нужен, без тебя я как без рук.
– Не знаю, Володя, все это так неожиданно…
– У тебя есть лучшие предложения?
– Да нет, никаких других предложений пока нет вообще.
– Ну вот видишь. Подумай, Славка, и скажи мне свое
решение. Я пробуду у тебя три дня, до понедельника. И надеюсь перед отъездом
услышать от тебя, что ты согласен.
– А Гена? Ты уже говорил с ним?
– Нет, ты – первый, – лучезарно улыбнулся
Стрельников, сверкнув ослепительными ровными зубами. – Знаешь, замотан был
ужасно, все не мог до вас добраться, а теперь вот несчастье с Милой…
Он залпом выпил содержимое своей рюмки и сел. После
упоминания об убийстве за столом повисло молчание. Томчак не знал, как себя вести.
Он понимал, что Стрельников снова втягивает его в очередную авантюру, но не
находил в себе сил сопротивляться его напору. Володька любит его и нуждается в
нем. Он может вести себя по-хамски до тех пор, пока не сталкивается с резкой
реакцией. Тогда Стрельников останавливается и говорит такие вот теплые и
проникновенные слова, как сейчас, которые все расставляют по своим местам.
Винит себя, просит прощения. И при этом ухитряется сделать так, что Томчак сам
чувствует себя виноватым. Ну в самом деле, чего он замкнулся в своей обиде,
зациклился на собственных переживаниях? С друзьями так не поступают. Он должен
был сразу же прийти к Володе и поговорить, и все было бы ясно уже тогда. Может
быть, Томчак и Фонд не бросил бы, потянул вместе с Геной из последних сил,
дождался бы нового назначения Стрельникова. А он повел себя как дурак. «Отдавай
мои игрушки и не писай в мой горшок».
Напряжение, сковывавшее Томчака с того самого момента, как
на даче появился его друг, исчезло, уступив место неловкому молчанию. А та легкость
и радость, которая всегда присутствовала при встречах друзей, так и не
появилась. Вячеслав без удовольствия доел мягкий сочный шашлык, думая о том,
что он сам виноват во всем. Вот и старую дружбу чуть было не разрушил. Повел
себя не по-мужски, обиделся. Прав Володька, во всем прав.
После ужина они убрали со стола, вымыли посуду.
– Давай костер разведем, – внезапно предложил
Стрельников. – Вспомним молодость.
Их студенческая молодость пришлась на самое начало
семидесятых, когда все поголовно увлекались бардами, авторскими песнями и
пением под гитару у костра. Тогда все это было чудесно и очень романтично, а
теперь казалось Томчаку смешным и немного нелепым. Но Володя – его гость, и
хотя порыв Стрельникова казался Вячеславу непонятным и неуместным, он с
готовностью направился к тому месту на участке, где было оборудовано
«кострище».
Ночь была холодная, темная и очень тихая. Только ветер
шелестел да сучья в костре потрескивали. Друзья молча сидели возле огня на
перевернутых ящиках, которые Томчак притащил из сарая.
– В понедельник похороны Милы, – прервал паузу
Стрельников. – Мне нужен твой совет, Слава.
– Совет о чем?
– Как ты думаешь, Люба придет на похороны?
– Не знаю. Наверное. Они же были подругами.
– Мне не хотелось бы с ней встречаться. Я думаю, ты
меня понимаешь.
– Володя, какой совет я могу тебе дать? Ты венчался с
Милой, она не просто твоя случайная подружка. Ты не можешь не идти на похороны.
Так что тут обсуждать?
– А ты не знаешь, Люба придет?
– Не знаю. Ты хочешь это выяснить?
– Да. Если бы ты это выяснил, я был бы тебе благодарен.
– Я не могу этого выяснить. Здесь ведь нет телефона.
– У меня есть сотовая связь, ты забыл? Так как, Славка,
ты сделаешь это для меня?
– Володя, но пойми же, это бессмысленно. Даже если
окажется, что Люба собирается прийти на похороны, что от этого изменится лично
для тебя? Ты все равно не можешь не присутствовать. И вряд ли кто возьмется
уговаривать ее не приходить, чтобы не нервировать тебя. Твоя неловкость для нее
не аргумент. Она все равно поступит так, как считает нужным. И если она хочет
проститься с Милой, никто не может ей этого запретить.
– Но если выяснится, что она не придет, я по крайней
мере не буду из-за этого переживать. Пожалуйста, Слава.
Томчак взял протянутую ему трубку и позвонил в Москву
Ларисе. Выяснилось, что Люба на похороны подруги пока не собирается, хотя,
конечно, за оставшиеся дни может еще передумать.
