– Поняли, – кивнул Лесников. – Значит, вам
показалось, что в какой-то момент душа у Любы болеть перестала?
– Ну да.
– А не припомните, какой это был момент? Хотя бы
приблизительно.
– Приблизительно… Недели две назад, может.
– Вы не говорили с ней об этом?
– Говорила, а как же. Мне-то сразу в глаза бросилось,
что она не такая, как раньше. Я и спросила ее, дескать, что с тобой, кровиночка,
не обидел ли кто.
– А она что?
– А она головой качает и говорит: «Сама я себя
обидела». Тут меня вроде как догадка осенила, я же знала, что она ворожбой
занялась, и говорю ей: «Никак заговор помог?» А она кивает. «Помог, –
говорит, – заговор, спасибо тебе, Алевтина».
– За что же спасибо? – удивился Коротков. –
Разве вы помогали ей ворожить?
– Сохрани Господь!
Алевтина испуганно отмахнулась и осенила себя широким
крестом.
– Никогда я этим богопротивным делом не занималась.
– Тогда за что спасибо?
– За совет. Она как познакомилась со мной, так и начала
спрашивать, не знаю ли я, кто может порчу наслать. Я и сказала ей, что ежели у
нее душа болит, так надо не порчу на разлучницу насылать, а себя от порчи
лечить. И присоветовала ей, к кому пойти, чтобы тяжесть с души снять.
– К кому вы ее послали?
– Да к Павлу, к кому ж еще! Он человек богоугодный, а
за других не поручусь.
– Фамилия у Павла есть или адрес?
Алевтина снова поджала тоненькие губки, но адрес все-таки
дала.
– Давайте вернемся к Любе, – попросил
Лесников. – Вы сказали, что направили ее к богоугодному человеку Павлу,
который должен был снять с Любы порчу и помочь ей перестать ненавидеть
разлучницу. Так?
– Так, милый, так, – закивала Алевтина.
– Потом в какой-то момент, примерно недели две назад,
вы заметили, что Люба стала значительно спокойнее, и решили, что Павел ей помог
и порчу снял. Сама Люба это тоже подтвердила. Правильно?
– Правильно, я так тебе и говорила.
– Так почему же вы решили, что ее душа умерла? Ведь
если богоугодный человек Павел снял с Любы порчу и успокоил ее, то Любе должно
было стать лучше, а не хуже. А по вашим словам выходит, что ей стало хуже, что
она чуть ли не в живую покойницу превратилась. Как же так?
– Вот чего не знаю – того не знаю, – Алевтина
снова стала мрачной и закрытой. – Я тебе рассказываю, как дело было и чего
я своими глазами видела. А за Павла я не ответчица. Мало чего он ей там
наворожил…
Выйдя с кладбища, оперативники некоторое время шли молча,
потом не сговариваясь свернули в переулок и зашли в небольшое полутемное кафе.
Взяв по гамбургеру и по пластиковому стаканчику жидкого невкусного кофе, они
устроились за столиком в самом углу полупустого зала.
– Как тебе эта бабка? – спросил Коротков, откусив
горячий, но слишком перченый гамбургер.
– Врет она все, – пожал плечами Лесников.
– Думаешь?
– Невооруженным глазом видно. Бабка наверняка является
штатной сводницей между несчастными женщинами и колдунами-проходимцами. Расчет
правильный и практически безошибочный. Откуда при существовавшем десятки лет
атеистическом воспитании возьмутся вдруг женщины, которые ни с того ни с сего
делаются набожными? Процентов на семьдесят, а то и на все восемьдесят, это
женщины, которые не в состоянии справиться с личными проблемами и идут в
церковь от безвыходности. Я не имею в виду, конечно, глубоко религиозных
старушек, я сейчас говорю о женщинах от двадцати до пятидесяти пяти, о тех, кто
вырос и прожил жизнь в убеждении, что Бога нет. Поверь, Юрок, таких, которые не
несут в себе злобы и отчаяния, в церкви единицы. Есть такие, конечно, которые
сами изнутри светятся от доброты и чистоты, но, я повторяю, это единицы.
Основная масса женщин детородного возраста приходит в церковь как к
психотерапевту. Им нужна помощь, и тетка Алевтина тут как тут. Снятие порчи,
ворожба, заговоры и все такое. Она этим прохиндеям бесперебойно поставляет
клиентуру.
– Слушай, Игорь, а ты совсем в эту ворожбу не веришь?
На все сто процентов?
– Юрок, не морочь мне голову, – улыбнулся
Лесников. – Какая разница, верю я или нет? Я вполне допускаю, что кто-то
из этих колдунов кое-что может, но наверняка не все. А несчастные бабы ходят ко
всем. И деньги за услуги тоже все берут. Когда богоугодного Павла навещать
пойдем? Сегодня?
– Сегодня, – вздохнул Коротков. – Вот поедим
и пойдем.
* * *
Богоугодный человек Павел оказался громилой почти
двухметрового роста с окладистой каштановой бородой, длинными, до плеч, густыми
волосами и зычным басом. Он, вероятно, был неплохим психологом, потому что
сразу понял, что двое мужиков, позвонивших в его дверь, пришли с чем угодно,
только не с личной бедой. Поэтому вовремя удержался и не начал валять дурака
прямо от порога, как он обычно делал, разыгрывая перед доверчивыми дурочками
мага и волшебника. Правда, одет он был все-таки не очень удачно, в расчете
именно на доверчивых дурочек: длинный белый балахон, скрывающий фигуру до самых
щиколоток, множество браслетов на мощных волосатых руках, металлический обруч,
охватывающий голову от лба до затылка.
– Павел Васильевич Леваков? – спросил Юра.
– Он самый, – широко улыбнулся богоугодный
человек. – Чем могу служить?
– Мы из уголовного розыска. Нам нужно задать вам
несколько вопросов…
Квартира у богоугодного колдуна была маленькой, темной и
грязной, но зато на каждом шагу в глаза бросались атрибуты магии: свечи, чучела
змей и огромных пауков, маленькие восковые фигурки, сухие ветки разных деревьев
и склянки причудливой формы из разноцветного стекла. Беседа с Леваковым не
затянулась. У него была хорошо продуманная база для разговоров с
правоохранительными органами, судя по всему, разговоры эти уже имели место в
прошлом, и не один раз, опыт у него имелся, поэтому он и не пытался замкнуться
в себе, не отказывался отвечать на вопросы и тем самым сэкономил сыщикам время.
Бояться ему, вполне современному и более чем циничному молодому человеку, было
совершенно нечего.
– Люди приходят ко мне как к психотерапевту, хотя я
всегда предупреждаю их, что не являюсь врачом и не имею медицинского
образования. Но у меня, – тут он смущенно улыбнулся и развел
руками, – как-то так получается помогать людям… От природы дар, наверное,
но мне действительно удается облегчить их страдания.
Так, на незаконное врачевание Леваков уже не тянул. Неглупо.
Интересно, сам додумался или проконсультировал кто?
– Вам, вероятно, известен широко применяемый в медицине
прием лечения при помощи плацебо. Больному говорят, что вводят ему сильный
препарат, который поможет, к примеру, удерживаться от приема алкоголя, а на
самом деле дают ему обычный аспирин или анальгин или еще что-нибудь такое же
простенькое и безвредное. Больной уверен, что принял сильнодействующий
препарат, который обязательно ему поможет, происходит самовнушение, а результат
просто потрясающий. Я действую точно так же. Когда ко мне приходит женщина и
просит наслать порчу на ее соседку или знакомую, я прекрасно отдаю себе отчет,
что моей клиентке нужно всего лишь осознание того, что у этой самой соседки все
плохо. Я хочу, чтобы вы поняли разницу: неважно, как на самом деле идут дела у
пресловутой соседки, важно, что по этому поводу думает моя клиентка. Знаете,
очень часто бывает, что у объекта ненависти жизнь на самом деле – хуже некуда,
а моя клиентка ненавидит этот объект и полагает, что та украла у нее счастье.
Разубеждать и уговаривать бессмысленно. Я произвожу ряд манипуляций, которые
воспринимаются клиентками как ворожба, и говорю: «Отныне твою соседку будет
точить болезнь, и ты часто будешь видеть ее бледной и с синяками под глазами,
особенно по вечерам. Счастье покинет ее, она начнет часто плакать, и глаза ее
будут постоянно красны от слез. Любовь оставит ее, и хотя она изо всех сил
будет делать вид, что у нее все в порядке, знай, что это притворство. Ее
разлюбили. И даже если ее не бросили, она все равно живет рядом с мужчиной,
который ее не любит». И все в таком же духе в зависимости от причин ненависти
клиента к объекту. Вот и все.
