– Что это? – не понял он. – Ты же мне в тот
раз заплатила.
– В тот раз я платила за совет. А сегодня – за
результат.
Павел похолодел. Он всегда верил только в самовнушение, но
никогда даже мысли не допускал о том, что его ворожба и заговоры могут сделать
что-то реальное.
– Ты перестала ненавидеть? – осторожно спросил
он. – Твоя душа успокоилась и очистилась от зла? Я рад за тебя, милая.
Убери деньги, ты уже достаточно заплатила мне в прошлый раз. Твое счастье и
спокойствие – лучшая награда для меня.
– Мне больше некого ненавидеть, – ровным, лишенным
интонаций голосом сказала Люба. – Она умерла. Умерла на помойке, как пес,
возвращающийся к своей блевотине, как вымытая свинья, которая снова лезет в
грязь. Ваши советы помогли, ее бабка позвала ее к себе.
Она исчезла прежде, чем Павел сумел справиться с изумлением.
Когда он пришел в себя, пять бумажек по сто долларов валялись у него под
ногами, а Любы не было. Только внизу, в подъезде, хлопнула дверь…
Глава 9
После визита к Павлу Левакову установить местонахождение Любы
Сергиенко во время убийства Людмилы Широковой уже не представляло никакой
сложности. Конечно, это требовало терпения и времени, но интеллектуального
труда не составляло. Павел припомнил, что на этот день ей было предписано
посетить кладбище дважды. Перед вторым посещением, которое должно было
состояться незадолго до полуночи, Любе следовало не меньше трех часов ходить по
лесу или по парку, где нет машин и вообще мало продуктов технического
прогресса, и читать молитвы, чтобы очиститься. Потом нужно было найти место и
не меньше шестидесяти минут просидеть неподвижно, не шевелясь и не произнося ни
слова, обратив свой взор внутрь себя и стараясь через это прикоснуться к
космическим глубинам. Только этим можно будет добиться того, что покойные
родственники разлучницы услышат Любину просьбу. С теми, кто предварительно не
очистился, они и разговаривать не станут. Очистившись, Люба должна была идти на
кладбище, но обязательно пешком. Вообще Павел предупреждал ее, что ворожба
несовместима с техническим прогрессом, поэтому если хочешь достичь каких-либо
результатов при помощи магии, нужно избегать всего, что связано со сложной
техникой. Не пользоваться лифтами, не ездить на городском транспорте, не
включать электробытовые приборы.
Кладбище, где была похоронена бабушка Людмилы Широковой,
находилось в полутора часах ходьбы от улицы Шверника, где жила Люба Сергиенко.
Итого, если Павел Леваков не лгал и если Люба в точности выполняла его
указания, ей на проведение магического мероприятия нужно было не меньше семи
часов. Три часа ходить и читать молитвы, еще час сидеть и погружаться в себя,
потом полтора часа идти до кладбища и столько же обратно – еще три часа. И
сколько-то времени провести на самом кладбище. При этом подойти к могиле и
«вступить в контакт» с бабушкой Широковой Люба должна была до наступления
полуночи. Выходило, что уйти из дома она должна была в тот день не позже шести
часов вечера. До девяти гулять, бормоча молитвы, с девяти до десяти – сидеть
неподвижно на какой-нибудь тихой укромной лавочке, а с десяти до половины
двенадцатого идти пешком на кладбище. Вот так примерно. Теперь нужно было найти
свидетелей, которые подтвердили бы этот длинный маршрут, и можно было с чистой
совестью снимать с наложившей на себя руки Любы Сергиенко обвинения в убийстве.
Подняли протокол допроса Любы, в котором зафиксированы ее
ответы по поводу местонахождения в предполагаемый период убийства Широковой.
Может быть, в ее ответах не все является ложью. Ведь говорила же она, что
гуляла, и даже конкретные места и улицы указывала. Правда, она утверждала, что
ушла из дома около восьми вечера и вернулась около полуночи, тогда как по всему
выходило, что уйти она должна была около шести и вернуться около часа ночи. Но
это уже не столь важно. Конечно, Люба вынуждена была солгать, потому что даже
четырехчасовая прогулка вызвала у следователя недоверие и кучу вопросов, а уж
если бы она стала рассказывать, что гуляла по улицам целых семь часов, не имея
определенной цели и ни с кем при этом не встречаясь, мало кто поверил бы ей. И
у нее не осталось бы иного выхода, кроме как признаться в походах на кладбище с
целью наворожить Людмиле скорую и мучительную смерть. Будь Людмила жива, в
таком признании не было бы ничего особенного, ну, может быть, стыд был бы и
неловкость, но в целом никакого криминала. Но ведь она умерла. И не просто
умерла – убита. И признаться в том, что желала ей смерти, все равно что
признаться в этом убийстве. Понятно, что свои походы в церковь, к богоугодному
колдуну Павлу и на кладбище Любе Сергиенко приходилось скрывать.
– А если все это только камуфляж? – устало
спросила Настя.
Два дня было потрачено на то, чтобы попытаться найти людей,
которые видели Любу Сергиенко во время этого длинного семичасового похода.
Спустя два дня выяснилось, что найти очевидцев, которые могли бы подтвердить
алиби Любы в полном объеме, никак не удается. Любопытствующая старушка
припомнила, что Люба действительно ушла из дома где-то минут через пятнадцать
после окончания очередной серии «Милого врага», который идет по Московскому
телеканалу, начинается без десяти пять вечера и длится примерно сорок пять
минут. Старушка серию посмотрела, вскипятила чайник и уселась с чашкой чаю у
окошка на втором этаже. Бдила, стало быть. И нашлись пацаны лет по семнадцать,
которые развлекались ночными посиделками на кладбище в обществе бутылки
дешевого вина, сами себя на храбрость проверяли. Они тоже видели молодую
женщину, которая что-то жгла возле одной из могил на шестьдесят четвертом
участке, то есть как раз там, где похоронена бабушка Людмилы Широковой. Оперативник
Миша Доценко провел вечер в зеленом массиве между Загородным шоссе и
Серпуховским валом, где, по словам Любы, она гуляла в тот вечер, и опросил всех
собачников, которые там появились. Двое из них вспомнили странную девушку,
которая сидела на скамейке абсолютно неподвижно, как каменное изваяние, ни разу
не шелохнувшись за все время, что они выгуливали своих питомцев. И было это
действительно в промежутке между девятью и десятью вечера. Один из них,
владелец симпатичного бородатого миттельшнауцера, даже заявил, что обратил
внимание на девушку, потому что и днем раньше, то есть в воскресенье, она точно
так же неподвижно сидела на той же самой скамейке, и выражение лица у нее было
какое-то… Одним словом, будто не в себе она. Словно всех близких разом похоронила.
Таким образом, три точки длинного маршрута были более или
менее подтверждены, но все равно оставались сомнения относительно того, где
была Сергиенко с шести до девяти вечера и в промежутке между лавочкой в зеленом
массиве и кладбищем. При умелой организации в первом или во втором интервале
вполне можно было совершить убийство. Так, во всяком случае, считала Настя
Каменская.
– Если это действительно она убила Людмилу, а в церковь
и к Левакову ходила, чтобы отвести от себя подозрения? – говорила она
Короткову. – Да, желала смерти бывшей подруге, но ведь дело-то понятное,
ревность, злость, отчаяние… Чего не натворишь с больной головы. Вы же не
думаете, граждане милиционеры, что это я Милу своей ворожбой кладбищенской
извела.
