Он нажал кнопку селектора.
– Вадик, подойди ко мне в кабинет. Да, прямо сейчас.
Выражение лица у администратора клуба было таким виноватым,
что Короткову стало смешно.
– Простите, а что все-таки с Дербышевым? Что-то не в
порядке? Вы, наверное, понимаете, чем вызван мой интерес. В нашем клубе
занимаются очень уважаемые люди, и мы не можем допустить…
– Не волнуйтесь, репутация клуба пока не пострадает. Я
только хочу выяснить, при каких обстоятельствах была сделана эта фотография.
– Боже мой, но можно же спросить у самого Дербышева!
Нет, вы что-то от меня скрываете.
– Работа такая, – усмехнулся Коротков. – Мы
всегда что-нибудь скрываем. Но вам отвечу честно: у нас есть подозрения, что
эту фотографию сделали без ведома Виктора Александровича. И не с самыми лучшими
намерениями. Поэтому я и хочу выяснить, кто и когда это сделал.
– Вы думаете, это сделал кто-то из членов клуба? –
перепугался администратор.
– Может быть, и так. Возможно, снимок сделал кто-то из
ваших работников. А может быть, это вообще был кто-то посторонний. Ведь угодья,
на которых ваши гости развлекаются верховой ездой, практически не
контролируются.
– Да, вы правы, территория огромная.
В дверь осторожно постучали.
– Заходи, Вадик, – крикнул администратор.
Через минуту Коротков в сопровождении подтянутого
спортивного Вадика шагал по обсаженной березами аллее в сторону
оздоровительного комплекса.
* * *
Алла Сергеевна Стрельникова была, бесспорно, женщиной
сильной. Она прекрасно владела собой, была достаточно хладнокровна и
мужественна. Но у нее была одна слабость. Всего одна, но она по сути своей
стоила всех сильных сторон ее натуры, вместе взятых. Алла Сергеевна обожала
своего сына. Обожала слепо, теряя рассудительность и остатки здравого смысла,
не говоря уж об элементарной объективности. Саше Стрельникову было двадцать
лет, и он в буквальном смысле слова из матери веревки вил, причем совершенно
беззастенчиво.
Вскоре после разрыва с мужем Алла Сергеевна была поставлена
перед необходимостью отселить взрослого сына. Она вела довольно активную личную
жизнь, да и Саша не отставал от нее. Друзья, вечеринки, девушки – все это плохо
сочеталось с необходимостью жить в одной квартире с матерью. Алла Стрельникова
была дамой небедной, и денег, заработанных на Доме моделей, которым она руководила
много лет, хватило на покупку квартиры для сына. Правда, именно хватило. То
есть впритык. Этой покупкой Алла полностью опустошила свой банковский счет. А
сын требовал денег постоянно, и отказать ему мать не могла. Поэтому те суммы,
которые ей давал Стрельников, были как нельзя более кстати. Проблема, однако,
состояла в том, что Алла не могла признаться мужу, зачем нужны эти деньги. Ей
приходилось лгать и изворачиваться, придумывая то ремонт квартиры или машины,
то необходимость дорогостоящего лечения, то пластическую операцию для
сохранения моложавой и элегантной внешности, то какой-нибудь ужасно
перспективный контракт, требующий предоплаты.
Правда же состояла в том, что сын Саша стал азартным
игроком, причем играл он всюду, где только можно было: в казино, на бегах, в
карты и даже во всевозможные лотереи, покупая, разумеется, не по одному
билетику и даже не по десять. Все, что он выигрывал, шло на развлечения, но
выигрывал он, по законам жанра и статистики, намного меньше, чем проигрывал.
Алла Сергеевна отчетливо представляла себе, что будет, если муж узнает об этом.
И допустить этого не могла. Так же отчетливо она представляла себе, что
случится, если Владимир перестанет давать деньги. А это вполне могло произойти,
если он в один прекрасный день оформит развод и вступит во второй брак. Сын
ведь играть не перестанет, трезвомыслия Аллы Сергеевны все-таки хватало на то,
чтобы осознать: игроки не исправляются. Эта болезнь поражает человека навсегда.
И если не будет тех сумм, которые дает Стрельников, Саша начнет добывать деньги
другим путем. Она слишком хорошо знала своего сына, чтобы не тешить себя
надеждой на то, что он начнет работать и зарабатывать на свои нужды
самостоятельно. Сын обязательно ввяжется во что-нибудь криминальное, а там и до
тюрьмы рукой подать. Но тюрьма-то ладно, это еще можно будет пережить, гораздо
хуже, если он влезет в долги, и долги эти выколачивать из него будут тем
способом, который в последние годы стал весьма распространенным. За
невозвращенные долги теперь убивают, причем делают это легко и просто. Другим
должникам в назидание.
Сегодня ненаглядный сынок Сашенька снова явился за
материальным вспомоществованием. И снова Алла Сергеевна сделала робкую, хотя и
изначально бесперспективную попытку воздействовать на него.
– Остановись, сынок, – умоляюще сказала
она. – Пойми, это не может продолжаться вечно. Отцовский карман – не
бездонный колодец. Я уже не знаю, что ему говорить, на что деньги просить.
– Ну, мамуля, – жалостливо пропел Саша, – ну
что ты в самом-то деле! Все же было так хорошо, а ты хочешь все испортить.
– Сыночек, ты хотя бы подумай о том, что он может и не
дать денег. Ну какое право я имею требовать? Он с нами не живет уже два года,
ты совершеннолетний, и он ничего нам с тобой не должен. Он может жениться, и
ему придется содержать новую жену, может быть, даже ребенка, а не нас.
– К чему это все, мать? – подозрительно спросил
он. – Ты о чем меня предупреждаешь, я не понял.
– Иди работать, зарабатывай сам на свои нужды.
– Ну, мам, ну дай еще пожить нормально, а? Успею я еще
наработаться, вся жизнь впереди. Я тебе обещаю, я скоро возьмусь за ум, честное
слово. А сейчас мне нужны деньги. И не пугай меня тем, что отец женится.
– Почему? И я не пугаю тебя вовсе, а просто
предупреждаю о том, что так может случиться.
– Да перестань ты! – фыркнул Саша. – После
того что случилось с его бабами, он теперь сто раз подумает, прежде чем новую
телку заведет. Никуда он от нас с тобой не денется. Ну, мамуля, давай в темпе,
кинь капусты на карман сыну, и я помчался. Я уже и так опаздываю.
Алла почувствовала, как горло перехватывает от тягостных
мыслей. Да, уж если кто и не хотел ее развода со Стрельниковым, так это в
первую очередь Саша. Уж не приложил ли он руку к тому, что произошло? Нет, нет,
нет! Гнать эти страшные мысли, гнать прочь, не может ее мальчик, ее сыночек
сделать такое. Даже подумать о таком он не может. Да, он разгильдяй, игрок, но
в сущности он хороший мальчик, добрый, никому зла не пожелает.
Она выдвинула ящик в мебельной стенке и вытащила оттуда
пачку купюр.
– Возьми. Только, сынок… Я не знаю, когда у меня теперь
будут деньги. Ты уж постарайся их не сразу тратить.
– Ладно, мамуля. Спасибо.
Саша быстро чмокнул ее в щеку и выскочил из квартиры.
Вприпрыжку спустившись по лестнице, он выбежал на улицу и нырнул в ожидавшую
его машину. Сидевшая за рулем девушка вопросительно посмотрела на него.
