– На работу. Разве мы не на работу едем? –
удивился Коротков.
– Да ну тебя, Юрик, я тебе рассказываю историю,
соловьем разливаюсь, крыльями машу во все стороны, а ты меня не слушаешь. Я для
кого стараюсь-то? Для себя, что ли?
– Я тебя слушаю очень внимательно.
– А если внимательно, тогда ты должен понимать, что не
на работу мы с тобой едем, а совсем в другое место. Во-первых, надо узнать, нет
ли у фирмы, где работает наша подружка Наташенька, деловых контактов с фирмой,
где работает Дербышев. Во-вторых, надо узнать, не продавала ли владелица
брачного агентства «Купидон» конфиденциальную информацию о Людмиле Широковой, и
если продавала, то какую и кому. И в-третьих, надо узнать, встречались ли
когда-нибудь Людмила Широкова и Лариса Томчак с сыном Стрельниковых. Иными
словами, знают ли они его в лицо.
– Я что-то не улавливаю ход твоих мыслей, –
нахмурился Коротков. – Конечно, я тебе, мать, полностью доверяю, и если ты
говоришь, что это все надо узнать, мы поедем и узнаем, но мне, честно
признаться, не совсем понятно, и вообще есть хочется.
– Давай поедим где-нибудь, – охотно согласилась
Настя. – Я сама уже умираю без кофе, засыпаю на ходу. А что касается хода
мыслей, то он примитивно прост. Великовозрастный оболтус Сашенька Стрельников
не на шутку испугался, что цепкая щучка Милочка Широкова захомутает его родного
папеньку всерьез и надолго. Предыдущая папочкина пассия Люба была существом
абсолютно непритязательным и потому полностью безопасным. Люба любила папу
Володю всей душой и на его деньги не претендовала, ей нужно было только, чтобы
папа был рядом. А Милочка – это совсем другое дело. И факт венчания в церкви
продемонстрировал это всем совершенно недвусмысленно. Вот тут-то Сашенька с
Наташенькой и понимают, что их азартным развлечениям приходит конец.
Наташенька-то еще ничего, она девушка самостоятельная, ей на свою игру хватает,
а Сашеньку она содержать не собирается, не такое он сокровище, чтобы тратить на
него свои денежки. Значит, что? Правильно, противную хищницу Милочку надо
убрать с дороги. За Милочкой устанавливается наблюдение, в ходе которого легко
и быстро выясняется, что она посещает милейшую Тамару Николаевну, владелицу
бюро знакомств. Или брачного агентства, если тебе так больше нравится. Тамаре
Николаевне дается подарочек в виде конвертика с хрустящими зелеными бумажками и
взамен получается информация о том, кому Милочка в ближайшее время напишет
письмо с предложением познакомиться. Дальше все еще проще. Тамара дает им
координаты Дербышева и номер его абонентского ящика, Сашенька с Наташенькой
вскрывают ящик, я пробовала, это совсем несложно. Знаешь, как это делается?
Обхохочешься. Никто никогда не поставит на триста ящиков триста разных замков.
Замков обычно бывает пять-шесть разновидностей, покупают по пятидесяти штук
каждого вида и ставят на ящики. Это еще на заводе-изготовителе делают. Чтобы
подобрать ключ к конкретному ящику, а не взламывать его, надо абонировать с
десяток ящиков, получить от них ключи, один из них обязательно подойдет.
Сашенька с Наташенькой подбирают ключ к ящику Дербышева, благо номер-то им
Тамара Николаевна сказала, и ждут, когда туда упадет письмо от потаскушки
Милочки. Письмо упало. Они его забрали и ушли. Таким образом, сам Дербышев
действительно письма от Широковой не получал и фотографии ее не видел. И уж тем
более не писал ей в ответ. Потом, а может быть, и раньше, Наташенька якобы по
служебной надобности оказывается в офисе у Дербышева и ворует там немножечко
чистой писчей бумаги для обычного принтера. Предварительно убеждается в том,
что Дербышев за эти листы хватался руками, то есть оставил на них отпечатки
своих пальцев. Там же ей удается раздобыть документ, выполненный Дербышевым от
руки, этот документ им послужит образцом для копирования почерка. А Сашенька
где-то примерно в это же время едет следом за Дербышевым в конно-спортивный
клуб, прикидывается фотографом и делает снимки. Ему же нужно что-то послать
Широковой в ответном письме. И это не может быть фотографией любого красивого
мужчины, это должен быть снимок именно Дербышева, потому что у Тамары
Николаевны в регистрационной карточке есть его фотография, и Мила ее видела. Ну
а дальше все понятно. Детки пишут письмо Миле от имени Дербышева, назначают ей
свидание на «Академической», а когда она приходит, заманивают на помойку на
окраине города и убивают. Я только не могу понять, как они ее туда заманили. И
какую тяжесть Мила несла в руках.
– Тебя послушать, так все остальное тебе
понятно, – недоверчиво фыркнул Коротков. – О, вот приличное место,
давай сюда зайдем. Здесь, кажется, еда не отравленная.
Он остановил машину перед невзрачного вида заведением.
Внутри было сумрачно и тихо, пахло жареными беляшами и плохим кофе. Настя не
была привередой, поэтому просто села в уголке, откинулась назад и прикрыла
глаза. Она очень устала, день начался так давно, что, кажется, тянется уже
третьи сутки, а без чашки крепкого кофе каждые два часа она чувствует себя
совсем разбитой.
– Тебе что принести? – спросил Юра.
– Все равно, – пробормотала она, не открывая
глаз, – только чтобы кофе был крепкий.
Через несколько минут перед ней стояла большая чашка
хорошего крепкого кофе и тарелка с бутербродами. Настя сделала глоток и
удивленно глянула на Короткова.
– Откуда в этой дыре такой кофе? Можно подумать, что
его сварили в домашних условиях лично для директора.
– Обижаешь, мать, – засмеялся Юра, – я тебя
абы куда не поведу, мне еще жить хочется. Я хожу только туда, где есть гарантия
уйти живым, в смысле не отравившимся. А гарантию такую может дать только личное
знакомство с владельцем. Усвоила?
– Ты – мелкий взяточник, – беззлобно сказала
она. – Но все равно спасибо.
– Спасибом не отделаешься. Объясни лучше мне, если ты
такая умная, зачем Саша Стрельников корчит из себя педераста, носит облегающие
кожаные брючки и сорочки со складочками и кружевами. Ты же сказала, что у него
есть девушка, значит, он не гомосексуалист. Так зачем маскарад?
– А чтобы его никто не запомнил. Средство маскировки.
– Здравствуйте! Именно что его и запомнили, потому что
он косил под голубого. Он же всем в глаза бросался своей необычностью.
– Ну правильно. И, кроме этой необычности, кто что
запомнил? Брючки кожаные, сорочка в оборочку, волосы длинные. Брючки и сорочку
снял – и нет их. Парик снял – и нет волос. А лицо кто-нибудь запомнил? Голос?
Манеры? Вот в том-то и дело. Это же азы криминалистики: запоминается в первую
очередь крупное и яркое. Прическа, одежда. А нос и глаза – в самую последнюю
очередь. Ты помнишь, какого цвета глаза у нашего с тобой начальника?
– У Колобка-то? Голубые.
– Точно?
– Абсолютно. Небесно-голубые. Можем поспорить на что
хочешь.
– Не буду я с тобой спорить, Юрик, потому что у Колобка
глаза рыже-зеленые. Я специально смотрела, когда в один прекрасный день поняла,
что не помню, какие они.
– Да иди ты!
