Они изучали предпринимательство. Он приехал из Бирмингема, хотя родители у него были шотландцы. Она была из Берсдена, под Глазго. Они познакомились в первую же неделю и уже были парочкой, когда я столкнулся с ними в спортивном зале семестр спустя; была суббота, и Уильям собирался играть в регби, а Ивонна искала партнера для игры в сквош. Я уже полчаса ждал своего партнера — парня с отделения журналистики, где учился и я, — и уже собирался плюнуть и направиться в бар, когда Ивонна предложила мне сыграть с ней. Она не оставила мне никаких шансов. С тех пор мы с ней сыграли сотни две партий, и я побеждал всего лишь семь раз — обычно когда она была не в форме перед простудой или какой другой хворью или сразу после. В этом, по-моему, виноваты наркотики и тот факт, что, если не считать нерегулярных атлетических постельных сражений с Ивонной, игра в сквош раз в две недели — практически единственные мои физические упражнения.
Пока они с Уильямом не переехали в Эдинбург три года назад, мы с ней были просто приятелями, но однажды, когда Уильям был в отъезде, мы с ней встретились и отправились в кино на (надо же было такому случиться) «Опасные связи»,
[31]
но до кинотеатра так и не дошли, потому что напились в пабе и, как-то вышло, начали целоваться, а потом водитель такси, в котором мы ехали на Чейн-стрит, попросил нас остыть немного, потому что мы чуть ли не трахались на заднем сиденье. Мы и метра не отошли от двери в квартиру, и сразу — панталончики к черту, брюки к черту, и пожалте: стоячком, вход сзади, ей пришлось согнуться в три погибели, чтобы не стукаться о газовый счетчик, а мою задницу обдувал сквозняк из щели для писем.
Теперь мы обычно успеваем дойти до кровати, но то было интересное разнообразие, и Ивонна клянется, что со мной она проделывает такие вещи, о которых никогда бы даже не заикнулась Уильяму, чьи сексуальные фантазии ограничиваются желанием созерцать свою жену в чулках и приталенной блузочке. По его молодецкому виду никак не скажешь, что он такой щепетильный: фелляция — ни за что, сама мысль об оральном сексе с Ивонной (хотя бы и самом невинном и галантном) вообще приводит его в ужас. А потому все это, а также петтинг с детским кремом, угощение мороженым из ее вагины, инсценировка изнасилования, анальные приключения — все эти радости достаются только мне; по всей видимости.
И вот, пройдясь по ветреному Норт-Бриджу, мы сидим в «Кафе Рояль»; Уильям отправил себе в рот дюжину живых устриц, а мы с Ивонной взяли чаудер;
[32]
теперь мы разговариваем о компьютерах, потому что я ими пользуюсь и интересуюсь, а Уильям работает в компании, которая их выпускает; их шотландское производство находится в Саут-Квинсферри, но штаб-квартира компании расположена в Штатах, в Мэриленде. Он должен был лететь туда сегодня, но в тот самый момент, когда утром собирался поцеловать на прощанье хорошенькую Ивонну и покинуть их восхитительную, с трехместным гаражом, многоуровневую, с сауной и джакузи роскошную виллу со всеми удобствами и спутниковой тарелкой в эксклюзивном, охраняемом, престижном застроечном комплексе, среди развесистых деревьев, с загородным клубом, рестораном, бассейном, гимнастическим залом «Наутилус», кортами для сквоша и тенниса только для резидентов, раздался телефонный звонок, и ему сообщили, что поездка откладывается на несколько дней.
Наш столик угловой; Уильям и Ивонна сидят рядышком на зеленом кожаном диванчике, а я — на обычном стуле по другую сторону стола точно напротив Ивонны. Она под столом заигрывает со мной — туфля у нее снята, нога в черном нейлоновом чулке поглаживает мою правую икру. Видимо, длины накрахмаленной белой скатерти хватает, чтобы скрыть это от глаз Уильяма.
Мы разговариваем о 486-х компьютерах, об удвоителях тактовой частоты, о грядущих чипах «Р-5», о CD-ROMax, а в моей голове в это время происходят по крайней мере три разных процесса: часть моего мозга занята поддержанием разговора с Уильямом, другая — блаженствует, купаясь в ощущениях, которые вызывает ножка его жены, добирающаяся до моей коленки, отчего у меня возникает чудовищная эрекция, которую я прячу под салфеткой, а третья часть словно бы наблюдает за всем этим со стороны и слушает, как я разговариваю с этим веселым, располагающим человеком, которому наставляю рога, и думает, какая же я наглая сука и как здорово мне удается изображать словоохотливость, информированность и обаяние, невзирая на это восхитительное, тайное, публичное херонапрягающее отвлечение. Мы с Уильямом говорим о многозадачном режиме, и мне приходится сдерживаться, чтобы не сказать ему: «Хочешь, я тебе кое-что расскажу о многозадачном режиме? Я сейчас в нем и пребываю, дружок».
На Ивонну все эти компьютерные разговоры, похоже, нагоняют тоску, не исключено, что именно поэтому она и начала гладить мою ногу. Она не занимается компьютерами, она занимается внешним управлением банкротов. Еще в университете она устроилась в маленькую фирму, специализация которой — облегчение предсмертной агонии теряющих силу предприятий. Она изъездила всю Британию по этим делам, а в прошлом году ее назначили директором. Теперь это уже совсем не маленькая фирма. Растущая отрасль.
Она деликатно подавляет зевок и чуть откидывается назад, а мне приходится изображать приступ кашля, чтобы скрыть, что у меня внезапно перехватывает дыхание — ее нога проскальзывает между моих. Я неосторожно поднимаю с колен салфетку, чтобы отереть губы после ложного приступа кашля, и — бог ты мой — вижу ее ногу, подошвой упершуюся в передок моего стула, ее обтянутые чулком пальцы сгибаются и через материал брюк ласкают мой елдак. Я быстро кладу салфетку на место и возвращаюсь к разговору о полномасштабном видеоизображении на компакт-дисках, надеясь, что ее ногу никто не видел. По-моему, все же не видел. Было бы не очень приятно, окажись рядом официант. Я незаметно натягиваю скатерть себе на колени и на ее ногу. Она сидит, чуть откинувшись, и ухмыляется, пальцы ее ног сгибаются и разгибаются, лаская меня.
Я поднимаю свой бокал шампанского и с умным видом киваю на что-то сказанное Уильямом.
— Ощущаю сигнал на выход, — говорит он, вставая.
Нога Ивонны уперта мне в пах, но она ее не убирает.
Мы с Ивонной смотрим, как он исчезает, и одновременно наклоняемся друг к другу через стол.
— Бог ты мой, ты такая аппетитная — так бы и трахнул.
— М-м-м-м-м, — мурлычет она, пожимая плечами. — Извини, что так получилось.
— Забудь об этом. Господи, терпежа нет!
— Хочешь встретиться, как только он уедет?
— Да. — Я сглатываю слюну. — Да, да, да.
— Сними с себя ботинок и сунь ногу между моих, — тихо говорит она. — Я без трусиков.
— Боже милостивый.
Час спустя, вернувшись в редакцию, я стою в мужском туалете, завернув член в свой правый носок, и мастурбирую. Кожа вокруг моего носа впитала этот запах; прежде чем завернуть свой елдак в носок, я сидел и нюхал его, глубоко вдыхая этот аромат в свои легкие. Я сегодня дрочу уже второй раз; сначала чуть было не кончил прямо в зале, когда поглощал омара, запустив ногу глубоко под юбку Ивонне, которая своей ногой оглаживала мой пах. Мне пришлось извиниться, вытащить ногу, надеть туфлю и ковылять в мужской туалет «Кафе Рояль», чтобы разрядиться, а то ведь конфуз мог случиться прямо за столом. Едва успел вынуть. Теперь времени потребовалось чуть больше. Носок впитал в себя непреодолимо возбуждающий женский запах. Слава богу, что мы ели дары моря.
