— Мутти?..
Она смотрит в стену у меня за спиной. Такая бледная, такая хрупкая… Она сидит совсем неподвижно, лишь грудь часто вздымается. Потом она закрывает глаза.
— Прости меня, Мутти, — бормочу я, жалко шмыгая носом. — Прости меня…
И убираю руки, понимая, что у нее пропало всякое желание меня обнимать.
— Ну скажи что-нибудь! Накричи на меня! Только не молчи, Мутти!..
Еще секунд пять она сидит все так же неподвижно и молча. Потом делает короткое движение пальцами — дескать, пошла вон.
* * *
По пути в свою комнату я прохожу мимо Евиной двери. Она приоткрыта, свет выключен. Я смотрю на часы и хмурюсь. Время — примерно шесть тридцать.
Я возвращаюсь вниз. И собираю остатки мужества, прежде чем войти в гостиную.
Мутти все сидит в кресле, глядя перед собой. Даже когда пришла Гарриет и улеглась на ее шлепанцы, у нее ни один мускул не дрогнул.
— Мутти?
— Что еще? — говорит она, не удостаивая меня взглядом.
— Ты, случайно, не знаешь, что там с Евой сегодня?
Она прикрывает глаза, желая, чтобы я просто ушла.
— Что ты имеешь в виду?
— Мне за ней съездить или ее Дэн завезет?
— Я не знаю.
— А она-то что говорила, когда ты подвозила ее?
Мутти резко оборачивается.
— Я никуда ее сегодня утром не подвозила.
Я смотрю ей в глаза и неожиданно понимаю, что не видела свою дочь со вчерашнего вечера.
Я вваливаюсь в кухню, плохо соображая от страха. Телефон порывается выскочить у меня из руки. Завладев наконец трубкой, я так стискиваю ее, что белеют костяшки.
— Алло?
— Дэн? — окликаю я, задыхаясь.
— Ну да. Аннемари, это ты, что ли?
— Дэн, Ева у тебя?
— Нет, ее здесь нет.
— Когда она ушла?
— А она и не появлялась сегодня.
В ушах у меня отдается мой собственный крик. Я оседаю на пол, прочерчивая всеми позвонками по кухонному шкафчику. Мгновением позже я смутно ощущаю рядом с собой присутствие Мутти.
— Аннемари, что с тобой? — слышится голос Дэна. — Что происходит?
Трубка, выпавшая у меня из руки, раскачивается на проводе, стукаясь о стол и буфет…
* * *
Во второй раз за сегодняшний вечер у нас появляется полиция. Приезжает и Дэн — его машина влетает во двор минут через десять после моего звонка… Да, кажется, так все и было. Не могу точнее сказать. В голове у меня все спуталось, я плохо помню, что в каком порядке происходило.
Вот я сижу в ушастом кресле, хотя понятия не имею, как сюда добралась. Дэн устроился на его ручке, он готов к немедленным действиям. Мутти сидит напротив, бледная, как привидение. Ее палец, по обыкновению прижатый к губам, сильно дрожит.
Полиция осмотрела комнату Евы и чуть вконец не свела меня с ума расспросами об истории наших с дочерью отношений. Мое замужество, Ева и Роджер, Ева и я… Они посетили дом Луиса, они обзвонили всех юных волонтеров, работающих у Дэна… Все напрасно. Евы нигде нет.
Их подход к делу зримо меняется, когда я упоминаю нашу вчерашнюю ссору. Когда же подтверждается, что вместе с Евой исчез ее рюкзачок, полиция резко сворачивает свою деятельность и собирается уезжать.
Это невозможно! Это неправильно! Несправедливо!.. Меня охватывает новая волна паники.
— Что вы делаете? — взываю я к бледной офицерше с глазами акулы. — Вы не можете просто так уехать!
Я загораживаю дорогу, я готова удержать ее, если потребуется, силой.
— Я знаю, вам сейчас трудно, — мягко отвечает она. — Но мы ничего больше не можем сделать прямо сейчас.
— Еще как можете! Поставьте телефон на прослушивание, оставьте здесь сотрудника, установите наблюдение за домом Луиса… Господи, да сделайте же хоть что-то!..
— Мы составили рапорт о пропаже человека, — спокойно и ровно отвечает акула. — Объявили вашу дочь в розыск и выдали сигнал всем постам. Ее будут искать на всех окрестных железнодорожных и автобусных остановках, но когда кто-то сбегает из дому, что-то еще предпринять невозможно. Очень трудно найти кого-то, кто не хочет быть найденным. Остается только надеяться, что она сама выйдет с вами на связь.
— Моя дочь! Моя дочь пропала! Как же вы не понимаете? Моя дочь пропала!..
Дэн обнимает меня за плечи и пытается усадить на диван. Я вырываюсь и, чуть не падая, опять бегу к офицерше.
Та меняет стойку, превращаясь в непоколебимый утес. Небось насмотрелась на спятивших от горя мамаш. Она стоит так, чтобы я, чего доброго, не попыталась схватить ее пистолет.
— Миссис Олдрич, я знаю, как вам трудно. Я понимаю, вы очень напуганы. Будь у нас причина подозревать, что девочку похитили против ее воли, сценарий был бы совершенно другим. Однако все улики указывают, что она просто сбежала.
— И что? Ей же всего пятнадцать! Пятнадцать, слышите?! Она ничего в жизни не смыслит! С ней же что угодно может случиться!
Дэн кладет мне на плечо руку…
— Мне очень жаль, — говорит офицерша. — Я действительно сожалею. Продолжайте звонить ее друзьям, заглядывайте на конюшню. Если что-нибудь выяснится, сразу дайте нам знать.
— Не уезжайте! Пожалуйста, не уезжайте!
Шагнув вперед, я все-таки хватаю ее за руки. По лицу у меня текут слезы, веки опухли, я мало что вижу. Я умоляю:
— Ну хоть скажите, что обязательно найдете ее… Пожалуйста…
— Аннемари, — произносит Дэн, помогая полисменше выпутаться из моей хватки.
Я не в силах понять, почему он не на моей стороне. Почему он не остановит ее?..
Он крепко обнимает меня. Я со всей мочи упираюсь ладонями ему в грудь, пытаясь вырваться. Мне это не удается, и я принимаюсь колотить его кулаками.
— Не уезжайте! Пожалуйста! Только не уезжайте!..
На офицершу это не действует, и я поднимаю лицо, обращаясь к Дэну:
— Не отпускай их! Скажи, чтобы не уезжали!..
Дэн лишь крепче обнимает меня. Такая вот живая смирительная рубашка.
— Семейный доктор у вас есть? — спрашивает кто-то.
Мутти что-то отвечает, но что именно, я толком не слышу. Первый голос продолжает:
— Позвоните ему, пусть приедет и даст ей успокоительное. Надо помочь ей справиться, а то слишком тяжелый вечер выдался.
Я извиваюсь в медвежьих лапах Дэна и отчаянно кричу:
— Не нужно мне никакого успокоительного! Верните мою дочь! Верните ее!..
Проходит какое-то время. Может, час, а может, двадцать минут — откуда я знаю? Опять начинается суета, вроде бы это доктор приехал. Я уже не кричу. Я свернулась клубком на кушетке, тяжело привалившись к груди Дэна.
