В конце концов Джон прихватил с собой в постель лэптоп и решил нарыть все что можно о бонобо. Пока еще никому не удалось взять интервью ни у Кена Фолкса, ни у кого-то из членов правления университета, ни у занятых в проекте ученых. Питер Бентон всячески избегал общения со СМИ, в черных очках, как какая-нибудь знаменитость, он произносил избитое «без комментариев» или заслонялся рукой от камер. Что же касается Исабель Дункан, она не давала интервью, не вернулась в университет и, казалось, вообще исчезла с лица Земли. Джон припомнил ее загадочные комментарии по поводу семьи и от души пожелал, чтобы у нее, где бы она ни находилась, все было хорошо.
* * *
Через три часа темная тень проскользнула в спальню — вернулась Аманда.
— Вечеринка уже закончилась? — удивился Джон.
Остекленевшими глазами, в полусне он смотрел позднее телешоу. «Дом обезьян» он смотрел до тех пор, пока бонобо не улеглись спать.
— Нет! — выкрикнула Аманда и швырнула сумочку в стену, отчего все ее содержимое — помада, компакт-пудра, кредитка, водительские права — разлетелось в стороны.
Джон подпрыгнул на кровати.
— Ух ты. Что случилось? С тобой все в порядке?
— Нет, совсем наоборот.
Аманда одну за другой сняла туфли и по очереди швырнула их через плечо в угол.
От одной шпильки в стене осталось маленькое темное углубление.
Джон подошел к Аманде, словно к взбесившейся лошади.
— Малыш? — он осторожно взял жену за руку и, когда она не стала отбиваться, начал ее гладить. — Аманда? Поговори со мной. Расскажи, что случилось.
— Для начала мы целый час ждали за бархатными веревками, пока туда пропустят других людей. Как я поняла, более важных, чем мы. Потом начался дождь, и волосы у меня начали завиваться, как у горгоны Медузы, а ноги болели, просто смерть. Ты когда-нибудь пробовал ходить на пятидюймовых каблуках? Эти туфли стоили семьсот шестьдесят долларов, а теперь они развалились, потому что я вынуждена была стоять в грязной луже. А ноги просто отваливаются.
— Ты сказала — семьсот шестьдесят долларов?
— А потом, когда мы наконец попали внутрь, там оказалось полно этих чертовых наследниц типа Ким Кардашьян и Перис Хилтон! О, Перис расхаживала так, будто родилась в пятидюймовых шпильках! Кто из них хоть что-нибудь сделал? Всерьез? Какой вклад они внесли в культуру или хотя бы в шоу-бизнес? Я не говорю об управлении автомобилем «под воздействием» и символических сроках в тюрьме.
Аманда выставила вперед бедра, откинула назад плечи и подбоченилась, изображая Перис Хилтон.
— Привет, зеркало! Я горячая штучка! — сказала она, склонив голову набок, так что челка прикрывала один глаз.
Джон опустился на край кровати.
— Ты видела секс-запись Перис Хилтон? Когда ты ее видела?
— А потом мы присоединились к нашей компании, и все пялились на мое лицо, потому как нетрудно догадаться, что мой утренний визит к врачу ни для кого не был секретом. И какой-то пучеглазый лысый урод в туфлях со вставными каблуками сказал мне: «Знаешь, у меня есть парень как раз для твоего носа».
Джон мгновенно напрягся.
— Что?
— Да. Это была искра для общей беседы. Очевидно, у меня «выдающиеся» ноздри. Кто-то использовал это определение. Всем показалось, что это очень смешно. Ха-ха-ха.
— Вот дерьмо.
Аманда тряхнула головой и рухнула на кровать рядом с Джоном.
— Я не буду этим заниматься, Джон. Не буду. Я не собираюсь превращаться в голливудскую задницу.
Аманда глубоко вздохнула и закрыла глаза. Джон догадывался, что это еще не все.
— А потом мне заявили, что они собираются изменить возраст актеров, чтобы им было около двадцати, а не около сорока, то есть мы будем сдирать сюжет «Сплетниц», а не «Секса в большом городе». А я должна начать переписывать серии. То есть в каждой сцене по-прежнему будет «Витаминвотер», но теперь я еще должна постоянно упоминать «Мэйсис». Хотя бы один раз за эпизод. Очевидно, в кадр должны еще попадать пакеты из супермаркета, но это уже не моя проблема.
Аманда открыла глаза и уставилась в потолок. Джон лежал рядом, опершись на локоть, и смотрел на нее.
— Ненавижу это место, — сказала она. — Ненавижу эту работу. Я даже себя ненавижу. Не могу поверить, что я нас в это втянула. Я разрушила нашу жизнь.
Аманда встала с кровати, ушла в ванную и закрыла за собой дверь.
Джон тихо лежал и прислушивался, пытаясь понять, надо ли ему волноваться, — он не видел Аманду такой расстроенной с тех пор, как Фрэн навсегда лишила их секс-игрушек.
Подождав немного, он встал, подошел к двери ванной и прислушался. В ванной текла вода.
— Все нормально? — спросил он.
— Да, просто отмачиваю свои дурацкие ноги, — ответила Аманда. — Ты не мог бы посмотреть — туфли окончательно погибли?
Джон отыскал туфли в углу спальни. На одной была зазубрина изнутри каблука и чуть сморщена кожа. Джон расправил кожу большим пальцем.
— Ну, вернуть их уже вряд ли можно, но они не убиты, — отчитался он, вернувшись к ванной.
— Хорошо. Продам их через «Ибей». И платье заодно.
— Принести тебе бокал вина или что-нибудь еще?
— Нет.
— Помассировать ступни?
— Нет, но спасибо. Я думаю, мне надо просто отмокнуть.
Когда Аманда вернулась из ванной, Джон уже задремал, но это длилось недолго — она ворочалась с боку на бок и поправляла подушки каждый раз, когда он проваливался в сон.
— Ты сопишь и храпишь, — сказала она.
— Извини, — Джон покорно перевернулся со спины на бок.
Спустя несколько секунд она добавила:
— Нет, скорее ты храпишь и свистишь.
— М-м-м…
Аманда смилостивилась на какое-то время, и Джон снова стал погружаться в сон.
— А теперь ты рычишь и урчишь, а на выдохе бормочешь…
Джон открыл глаза.
— Аманда.
— Да?
— Только писатель может описывать храп таким образом.
— Извини. Больше не буду.
Джон встал с кровати.
Аманда перекатилась на его сторону и уткнулась лицом в его подушку.
— Тебе не надо уходить.
Джон смотрел на ее неподвижное тело.
— Аманда?
— Угу.
— Я не знаю, может, ты не поняла по телефону, но я уезжаю в Нью-Мексико.
Аманда приподнялась на локте и несколько секунд изумленно смотрела на Джона.
— О господи. Я — жуткий человек. Не могу поверить, что не спросила тебя об этом. Я самый эгоистичный человек на планете. Я уже превращаюсь в одну из них.
