— Что? Зачем?
— Чтобы удостовериться в том, что за бонобо хороший уход.
Исабель затрясла головой, она ничего не могла понять.
— Я уже здесь, а у них даже… — Исабель закрыла рот ладонью. — О господи! Ты на них работаешь?
— Только чтобы убедиться, что у бонобо все в порядке, — поспешил заверить ее Питер. — Послушай, со мной связались люди Фолкса, что я, по-твоему, должен был делать? Я тоже смотрел шоу… Я не могу допустить, чтобы все шло в таком же духе, особенно когда представляется возможность хоть как-то повлиять на ситуацию. Кроме того, если один из нас проникнет внутрь, у нас будет больше шансов остановить этот проект и вернуть обезьян. И мы сможем продолжить с того места, где остановились.
Исабель вспомнила, чем он занимался в Институте изучения приматов, и во рту у нее появился привкус желчи. И она, конечно же, не забыла, что он ее обманывал. Но что она могла ему сказать? На данном этапе он был единственной ниточкой, связывающей ее с бонобо. Если бы Фолкс предложил ей работу, благодаря которой она смогла бы контактировать с бонобо, она бы тоже согласилась.
— Когда они предложили тебе работу?
— Вчера вечером.
Исабель попыталась собраться с мыслями.
— Так я могу тебя увидеть? — тихим и нежным голосом спросил Питер.
Исабель выпрямилась и перед тем, как ответить, сделала глубокий вдох.
— Я поговорю с ребятами. Пожалуйста, не жалуйся на них в полицию. И, пожалуйста, умоляю, позаботься о бонобо.
— И?
— Мне нужно время, чтобы подумать об остальном.
— Справедливо, — согласился он. — Просто чтобы ты знала — я все еще тебя люблю.
* * *
Прежде чем позвонить Селии, Исабель выждала несколько минут, чтобы хоть немного успокоиться.
Селия даже не поздоровалась, она начала разговор с ответа:
— Да, я знаю, я уже должна быть на месте.
— Питер только что звонил, — сказала Исабель. — Он сказал, что вы взломали его почту. Пожалуйста, скажи, что это не вы.
— Вообще-то это Джавад, — сказала Селия. — А ему не надо было придумывать дурацкий пароль, если его так волнует, что кто-то залезет к нему в ящик. В «Гугле» запросто можно найти первую улицу, где жил человек, и вычислить по ней начальную школу. Как бы то ни было, Джавад порылся в кое-каких его папках и…
— Селия! Это серьезно. Он собирается заявить на вас в полицию.
Селия фыркнула:
— Могу поспорить на все деньги, которые я заработаю за всю мою жизнь, в полицию он звонить не станет.
— Почему?
— Потому что Джавад кое-что выяснил.
— Стоп. Я ничего не хочу знать.
— Исабель, хватит играть в устрицу. Ты должна это знать.
— И вовсе не должна.
— Ладно, пожалуйста.
На том конце воцарилась тишина, но Исабель чувствовала, что долго она не продлится. Три, два, один…
— Но ведь на самом-то деле ты хочешь это узнать.
Исабель молчала. Она думала о том, насколько глубоко закопалась в прошлое. Она никогда не спрашивала Питера, что же такое он сделал, что шимпанзе откусила ему палец. И этими руками она позволяла ему дотрагиваться до себя! Если уж она не могла решиться встретиться с ним, то лишняя информация могла окончательно выбить ее из колеи.
— Ладно, — наконец сказала Селия. — Забыли. Увидимся, когда доберусь.
— Хорошо. Селия?
— Что?
— Пожалуйста, пока что держите себя в рамках.
— Ладно. Исабель? — следующую фразу она оттарабанила, как пулемет: — Питер-продал-лингвистическую-программу-Фолксу-для-его-чертова-шоу-пока-пока.
И повесила трубку.
Исабель тупо смотрела на остатки салата из шпината. Только спустя какое-то время она наконец закрыла телефон. А закрыв, положила рядом на покрывало. После этого аккуратно положила нож и вилку на тарелку, сложила салфетку и поставила солонку с перечницей так, чтобы они стояли на одном расстоянии от края подноса.
Все правильно. Где еще Фолкс мог достать лексическую программу? А то, что Питер сказал, будто Фолкс позвонил ему только вчера вечером…
Исабель запустила стальную крышку, которой был накрыт ее обед, в стену рядом с телевизором.
Пришла пора разрушить стену молчания. Она выставит Питера в его истинном свете… Анонимно, естественно. Пусть он думает, что у него еще есть шанс восстановить отношения с ней, пусть думает, что это кто-то из Института изучения приматов залез в архивы и случайно обнаружил эти бумаги, что кто-то из лагеря Фолкса допустил утечку о его участии в продаже программы. Прямо сейчас в гостинице под ее номером бродят тучи репортеров, и каждый из них готов дать руку на отсечение за возможность взять у нее интервью. Проблема была в том, что она их всех ненавидела.
Исабель вспомнила, как Кэт Дуглас сфотографировала ее изуродованное лицо, когда она еще не была похожа на человека, что фотография в итоге появилась на сайте «Филадельфия инквайер». Что ее голосовая и обычная почта была завалена просьбами об интервью, и это уже граничило с преследованием. Журналисты — стервятники. Все. Надо было кого-то выбрать, но после Питера Исабель уже не верила в свою способность верно оценивать людей.
Она взяла аккуратно сложенную салфетку и начала скручивать. Она скручивала и скручивала ее, пока салфетка не стала похожа на круассан и больше уже не могла скручиваться. Скручивала, пока кончики пальцев не посинели. И тут у нее в голове вспыхнула картинка.
Мбонго в первый день Нового года надулся в углу и отказывается принять искренние мольбы о прощении. Бонзи, сидя на полу в кухне, крутится вокруг оси на попе и показывает жестами: «Бонзи любить гостя. Целуй, целуй».
Одобрения Бонзи было достаточно. Исабель решила позвонить Джону Тигпену, даже несмотря на то, что он работал в «Филадельфия инквайер».
27
На то, чтобы написать и отправить свой первый материал, у Джона оставалось всего четыре часа, но за весь день он съел только один резиновый хот-дог на заправке. «Читос» из торгового автомата его не прельщали, а времени на прогулку до «Мохиган мун» и обратно не было.
Он подошел к окну и раздвинул планки жалюзи. Жалюзи на окнах заведения, где предлагали ленч-бокс/пицца, были закрыты, но напротив были припаркованы машины, и Джон решил рискнуть.
Потрескавшийся тротуар у входа в кафе был усыпан окурками. «У Джимми» был и не открыт, и не закрыт. Джон потянул за ручку двери, и она открылась. Он вошел внутрь.
Резко заскрипели отодвигаемые стулья, несколько мужчин, сидевшие вокруг небольшого столика, вскочили на ноги. Один стул с грохотом упал. Руки схватили что-то под прилавком. Джон услышал звук взводимых курков. Красно-коричневый питбуль уставился на Джона своими маленькими глазками и рванулся вперед. Пасть у пса была пугающе слюнявой, а клыки — пугающе острыми. Невысокий мускулистый человек резко дернул за поводок, и пес рухнул на пол. Джон прижался спиной к двери. Питбуль продолжал угрожающе рычать.
