Этот кусок вообще выбросили.
Джон заставил себя дочитать до конца. Все это писал не он. Петиция и беременность исчезли без следа. Качество угробили в угоду сенсации.
Дочитав, Джон сразу же позвонил Тоферу:
— Это не то, что я написал! Ни одного моего слова!
— Да, — лениво отозвался Тофер.
— Нет, не «да»! Я этого не писал.
— А ты что, думаешь, у нас «Нешнл джиогрэфик»? Господи, у нас один человек постоянно пишет только о Линдсей Лохан. Ты здесь Пулитцеровскую не заработаешь.
— Я возмущен, потому что это неправильно. Бонобо не просто обезьяны, это — человекообразные обезьяны. Это не шимпанзе — это бонобо. И никакие они не Памелы Андерсон. У них у большинства размер «А», самое большое — «Б». Боже мой, поверить не могу, что я это сказал.
— Вот что я тебе скажу, если сдаешь текст за два с половиной часа до печати, не жалуйся. А вот я-то как раз могу предъявить претензии. Особенно когда у тебя на руках такой смачный материал. Честно сказать, я слегка обеспокоен. Тебе надо забыть все, чему ты научился в своем университете. Забудь «Филадельфия инквайер», думай о «Нэйшенл инквайер», только глянцевом и с меньшим количеством инопланетян. Я хочу, чтобы ты запомнил каждое слово из нашего последнего выпуска. Я хочу, чтобы ты начал смотреть Ти-эм-зет и «Аксэс Голливуд». Зайди на блоги Перис Хилтон, мистер Папарацци. Вот что мне надо. И больше никакой латыни, понятно? И еще. Возьми интервью у Фолкса. И у Исабель Дункан. Нарой дерьма. Дерьмо всегда можно использовать. Это не обязательно должно быть правдой. Просто фактик, от которого можно оттолкнуться. Улавливаешь? И, конечно, ты всегда можешь завести старую песню: «Как сообщают наши источники…»
— Ты хочешь, чтобы я фальсифицировал историю о Кене Фолксе.
— И Исабель Дункан. И пока ты там, я хочу, чтобы ты не забывал, почему именно ты получил эту работу. — Наступила гнетущая тишина. — Я думаю, мы друг друга поняли?
У Джона начал нервно подергиваться уголок рта.
— Да.
— Хорошо. Жду следующего материала. Который придет вовремя и порадует пикантными подробностями.
— Да, — повторил Джон.
— Отлично, — жизнерадостно сказал Тофер и повесил трубку.
* * *
Джон устроился на кровати с «Уикли таймс» и попытался аннулировать свое образование. И тут фундамент дома сотряс грохот, и дождем посыпались осколки стекол. Джон моментально уткнулся носом в колени и закрыл голову руками. Когда стало понятно, что взрыв произошел вне мотеля, он спрыгнул с кровати и распахнул дверь в номер.
Здание на противоположной стороне улицы жадно охватили бело-голубые у основания щупальца огня, красно-желтые на концах. Джон посмотрел себе под ноги. Все вокруг было усеяно стеклом, взрыв с такой силой выбил окна, что осколки перелетели через улицу. Люди на обоих этажах «Буканьера» пооткрывали двери и высыпали из номеров — стриптизерши, женщина в гавайском платье и ее муж в майке, семья азиатов, которые в свой первый вечер спустились к бассейну в надежде поплавать и тут же удалились. Некоторые уже звонили по мобильникам, прикрывая трубки от шума ладонью. Джон снова посмотрел на горящее здание.
Оттуда, где до взрыва была витрина, выпрыгнул объятый пламенем человек и помчался по улице. На балконе над головой Джона начала кричать женщина. Это была Иванка, и этот момент узнавания в окружающем хаосе подтолкнул Джона к действию.
Человек, объятый огнем, все бежал и бежал, размахивал руками и бил по горящим языкам, которые тянулись за ним, как хвост за кометой. Джон окинул взглядом внешнюю стену «Буканьера», но огнетушителей не заметил. Ни одного. Тогда он метнулся обратно в номер, схватил с кровати покрывало и помчался за горящим человеком.
Горящий человек повалился на асфальт, как марионетка, у которой перерезали нитки. Джон настиг его и набросил на него покрывало. Подоткнул покрывало со всех сторон, чтобы лишить огонь кислорода, хлопал руками по разлетающимся в стороны искрам и перекатывал человека с боку на бок, когда покрывало грозило загореться. Когда огонь наконец был потушен, Джон опустился на колени и убрал покрывало с головы человека. Определить, мужчина это или женщина, было невозможно, но Джон решил про себя, что мужчина, и он был еще жив. Джон склонился над обгоревшим ртом и прислушался. Попытался понять по движению грудной клетки — дышит он или нет. А потом Джон услышал сирены, которые по мере приближения завывали все немилосерднее.
— Держись, приятель. Держись. Сейчас тебе помогут.
Джон чувствовал себя бессильным что-либо сделать. Он хотел взять парня за руку, но руки у парня были сплошь обожжены. Тогда он просто остался стоять на коленях рядом и принялся бормотать какие-то успокаивающие слова. Он понятия не имел, возымеют ли они эффект и осознает ли вообще человек его присутствие.
Из-за угла, накренившись на повороте, на полной скорости выехали две пожарные машины.
Джон вскочил на ноги и начал размахивать руками:
— Сюда! Здесь нужна помощь!
Но пожарные проехали мимо и остановились возле горящего здания.
Джон беспомощно смотрел им вслед, и в этот момент подъехала полицейская машина. Джон, взывая о помощи, поднял руки вверх. Коп заметил его в окно и вышел из машины. Он никуда особенно не торопился.
— Что случилось? — спросил коп, взглянув на обгоревшего.
— Я был в своем номере, вон там, — Джон дрожащим пальцем указал на «Буканьер», — и услышал что-то вроде взрыва. Я вышел и увидел ад кромешный, а этот парень вылетел из окна весь в огне. Я гнался за ним, пока он не упал, тогда я сбил огонь покрывалом и… Кто-нибудь вызвал «Скорую»? Почему пожарные не остановились?
Обожженный хрипло застонал, стон перешел в вой. Начав выть, он уже не останавливался. Он умолял, божился, плакал, звал маму, но его уничтоженное огнем лицо при этом практически не шевелилось.
Вскоре появилась «Скорая». Джон стоял и наблюдал за тем, как команда санитаров снимала с обожженного покрывало и перекладывала его на носилки. Громкие стоны и рыдания перешли в жалобный вой.
— Я должен знать, с чем мы имеем дело, — сказал медик, глядя на почерневшее лицо. — Вы меня понимаете? Если вы хотите, чтобы я спас вам зрение, я должен знать, готовили вы метамфетамин или нет? Вы понимаете меня?
— Да, готовили, — сказал Джон. — Во всяком случае, я в этом уверен.
Джон обхватил себя руками за плечи, его трясло от запаха горелой человеческой плоти, от вида человека, жизнь которого только что непоправимо изменилась, если не сказать хуже.
— А почему вы так решили? — спросил коп.
— Я думал, что там ресторан. Там была вывеска. Пицца и ленч-бокс. Я заходил туда вчера. Хотел поесть. Но пиццы там не было, а вот пистолеты были. И питбуль. И там пахло жидкостью для снятия лака.
Коп смерил Джона оценивающим взглядом, потом подошел к «Скорой» и заговорил с медиком. Медик взглянул на Джона, что-то сказал в ответ и кивнул. Коп пошел обратно.
