– Тихо, тихо, – остановил его капитан. – Ну что, Алексей Олегович, я тебе сейчас все объясню. Мы этого типа уже пятый год ловим. Думаешь, он и в самом деле живет в этом говнюшнике? У него дворцы по всему миру, понял? Это он к своей подружке приезжает раз в год. Я мог бы тебе не говорить, но говорю. Думаешь, мы такие лохи, что так тупо действуем? Вариантов не было, понял? Все в спешке. Иначе были бы у нас и понятые свои, и под полом у него оружие нашли бы при свидетелях, понял? А теперь он улетит на какой-нибудь лазурный берег, а на руках у него, чтобы ты знал, кровь людей!
– Полынкина нашего убил! – зло сказал лейтенант.
– Полынкина, нашего сотрудника, убил, – подтвердил капитан. – И других многих, если не сам, то через посредников. Он тысячи людей наркотой отравил, тысячи русских парней и девушек… у тебя дети есть?
– Есть, но…
– И если бы не твой козлизм, он бы ехал сейчас с нами, а не ты. Но мы можем все исправить. Ты подписываешь акт, мы возвращаемся и берем его.
Кориков, знавший о работе и бывший милиции, и нынешней полиции только из фильмов и сериалов, был удивлен: капитан говорил вежливо, довольно грамотно и от души. Его боль можно понять. Но все равно, подбрасывать нехорошо, беззаконием беззаконие не победишь, мысленно сформулировал Кориков, сам стесняясь пафоса своих мыслей.
– Нет, но я же уже сказал… Он слышал…
– Что он слышал, это пофиг. Тебе показалось, а потом ты вспомнил, что ничего не видел. Ты видел только, что я у него нашел.
– Нет, ребята, извините. Ваши косяки, вы и распутывайте. И отдайте телефон.
– Кто тебе ребята, урод? Мы? – лейтенант заорал ему в лицо, широко разевая рот и брызгая слюной.
– Не надо кричать, – попросил Кориков.
– Мы не кричим, мы волнуемся, – объяснил капитан. – Вор должен сидеть в тюрьме, ты слышал этот закон? Его даже президент недавно говорил.
– Это не закон, это из этого фильма, как его… «Место встречи»…
– Мы в курсе. Неважно. Слова – золотые. Согласен?
– Должен, да. Если доказано.
– А мы докажем, не бойся. Нам только взять его, мы все докажем.
– Бесполезный какой-то разговор. Я не буду подписывать.
Юный водитель оглянулся с веселым удивлением. Наверное, не часто видел таких чудаков – да и вообще немного еще в жизни видел.
– Тогда так, – капитан стал жестким и недобрым. – Тогда сидеть будет не он, а ты.
– За что?
– Да хоть за ту же наркоту и валюту, которая неизвестно откуда.
– Какая… Он же все выкинул…
– В кармане у тебя, – сказал лейтенант.
Кориков сунулся к карману куртки, пощупал – и правда, там что-то есть. Вот это работают! Он хотел залезть в карман и выбросить подложенное, но лейтенант ударил его по руке.
– Не суетись!
– Вот именно, – сказал капитан. – Вынешь при свидетелях под протокол. И от пяти до семи лет строго режима. Если сомневаешься, что мы это можем, могу объяснить подробно. Хранение и сбыт наркотиков, статья двести двадцать восемь, пункт один.
– То есть будете фальсифицировать?
– Догадался наконец! – поздравил лейтенант.
– Не получится. Была соседка, она…
– Она скажет, что ты пришел в квартиру любовницы Бакаева за наркотиками и деньгами. Гарантирую.
– Конечно, слабая и больная женщина…
– Да ты и сам скоро станешь слабый и больной! – гарантировал лейтенант.
Эти слова подействовали на Корикова неприятно, он вопросительно глянул на капитана, тот сразу же понял его настроение.
– Это не угроза, Алексей Олегович, а реальность. Я сейчас вам расскажу, что будет. Наше начальство страшно обрадуется, что мы поймали пособника Бакаева…
– Слушайте…
– Это вы слушайте! Пособника, да еще с коксом и зеленью на кармане, да еще в гостях у самого Бакаева! Это будет повод Бакаева тормознуть, он не полетит ни на какой лазурный берег. Мы его тормознем, возьмем, он начнет тебя сливать, ты окажешься его правой рукой и левой ногой – это я тебе гарантирую, он всех своих сдал, а уж чужих не пожалеет! Пока ты будешь просить адвоката, звонить кому-то, жалобы писать, придется сидеть в сизо. И там, прав мой коллега, станешь слабым и больным. Контингент там такой, что ни у кого ни стыда, ни совести. Ты же еще молодой парень, сколько тебе?
– Тридцать семь, при чем…
– Через месяц будешь выглядеть на сорок семь.
– А чувствовать себя на семьдесят, – добавил лейтенант.
Водителю слова лейтенанта понравились, он рассмеялся. Но не в голос, как рассмеялся бы равный, а тихо, подчиненно.
– Ты семейный? – спросил капитан.
– Жена, дочка.
И тут Юля, будто услышала, позвонила. У Корикова несколько узнаваемых звонков для близких – для мамы и отца, для Юли, для некоторых друзей. Сейчас была мелодия Юли – песня «Близко и далеко», которую она очень любит.
– Мне надо ответить, – сказал Кориков.
– Извини, не сейчас.
– Слушайте, но вы же не до такой степени…
– До такой, – обрезал капитан. – Ты скоро сам будешь упрашивать, чтобы мы дали тебе подписать эту бумагу, а мы еще подумаем.
Мелодия звонка оборвалась, но тут же опять зазвучала.
– Дай телефон немедленно! – сказал Кориков лейтенанту.
Но лейтенант ответил Юле сам.
– Здравствуйте, – сказал он.
И включил громкую связь.
– Кто это? Где Алеша? Алеша, кто это говорит, ты где? – прерывистым голосом спрашивала Юля.
– Я тут! – крикнул Кориков. – Юль, не волнуйся, меня тут…
Лейтенант зажал ему рот ладонью. Грубо, крепко. Кориков дернулся, но капитан обхватил его и зафиксировал намертво.
Кориков извивался и мычал, а лейтенант громко говорил Юле:
– Вашего мужа задержали по подозрению в серьезном преступлении! Он сообщник! А может, и организатор. Ему тут надо одну бумажечку подписать, и его сразу отпустят.
– Алеша, в чем дело, какая бумага, кто они? Подпиши и беги от них! – кричала и плакала Юля.
Лейтенант отключил телефон. И выключил его совсем.
Корикова отпустили, он, собиравшийся выплеснуть все, что думает, вместо этого, словно растратил все силы, откинулся на спинку, глотал воздух и молчал.
Он думал.
Ему впервые стало по-настоящему страшно.
Они ведь не балагурят, не пугают, все так и будет. Сочинят дело, начальство их покроет, его посадят в сизо, а там будут морить скверной кормежкой, издеваться, причем и надсмотрщики, и сами заключенные. Могут опустить, изнасиловать, заставить спать на полу, мочиться в парашу на виду у всех… Могут и убить.
