Слава богу, Фаро уже успел разложить товар на прилавке и началась торговля.
Я плела все, что взбредет в голову, типа «Морковь – молодая кровь и пробуждает любовь. У кого недостаток любви – покупай морковь и иди! А вот кабачок – крепкий мужичок». Все мои глупости пользовались неизменным успехом. Некоторые покупатели вступали со мной в веселый диалог под одобрительный смех других. В общем, потеха да и только. Я уже начала подхрипывать, когда Фаро ткнул мне в спину и предупредил, сбавляй обороты, всего ничего осталось. Я набрала в легкие воздуха, чтобы как-нибудь поярче выйти на финал и вдруг увидела в толпе Берналя. Он молча смотрел на меня, без улыбки. И я по инерции выдала:
– Мы вам пели и плясали, наши куклы подустали. Всем спасибо за вниманье, ждем вас завтра. До свиданья! Пепа-2 поклонилась под бурные аплодисменты и скрылась под прилавком.
– До свиданья! Завтра придем! Молодец!
Многие зрители-покупатели говорили хорошие слова конкретно мне, а не кукле, некоторые даже, перегнувшись через прилавок, похлопывали меня по плечу. Мать Лурдес вообще начала рассказывать, как у дочки улучшился аппетит и с каким удовольствием она ела «бриллиантовую» фасоль. Я машинально улыбалась собеседнице и не отрывала глаз от Берналя, чтобы не пропустить момент старта. Была слабая надежда, что смогу спастись бегством, все-таки я стала покрепче. Наконец мамаша Лурдес рассказала все, что хотела рассказать о своей дочке, тепло попрощалась со мной и ушла. У прилавка никого не осталось. И Берналь направился к нам.
– Здравствуйте, сеньор Фаробундо, – улыбкой и вежливым наклоном головы поприветствовал он хозяина. – О! Здравствуй, Берналь! Рад тебя видеть. Хочу поблагодарить тебя за кофе, которым нас угощает твоя Кончита. Ох, хорош. Право, хорош!
– Да, она у нас мастерица!
– Хорошая девушка. Приветливая, работящая.
– Я тоже ею очень доволен.
У мужчин завязалась неспешная беседа ни о чем и обо всем понемногу. Чтобы не стоять столбом, я начала старательно протирать прилавок и собирать мусор в мешок. Они поговорили о здоровье, о погоде, об урожае, обсудили каких-то знакомых. И когда сердце мое немного успокоилось, и я решила, что Берналь из презрения меня даже замечать не хочет, он вдруг произнес:
– Я смотрю, сеньор Фаробундо, у вас тоже помощница появилась.
– Да! Вот – помогает старику понемногу! – Фаробундо приобнял меня за плечи, и мне стало не так страшно, отчего я не к месту хихикнула.
– Веселая, смотрю! – как-то странно улыбнулся Берналь.
– Да, скучать не дает, – подтвердил Фаро.
– Только невежливая какая-то. Не здоровается. Тем более со старыми знакомыми. Нехорошо это.
– Действительно нехорошо. Но ты уж прости ее, Берналь, с головой у нее не все в порядке, к тому же не наша, иностранка. – Берналь закивал, мол, знаю, знаю.
– Пепа! – укоризненно обратился ко мне Фаро. – Поздоровайся, наконец, с Берналем!
– Здравствуйте, сеньор Берналь, – послушалась я. – Как поживаете?
– А вот пойдем ко мне в кафе, там я тебе и расскажу подробно, как я поживаю. И вас, сеньор Фаро, тоже приглашаю, окажите честь моему заведению!
Я незаметно наступила Фаро на ногу, но он не обратил внимания на мой сигнал тревоги, а наоборот, сдал меня противнику:
– Пепа, ты что мне ноги топчешь? От усталости не стоишь уже? Значит, и впрямь пора подкрепиться. Спасибо, Берналь, за приглашение. Мы идем.
Он взял меня за руку, и мы, сопровождаемые Берналем, направились в кафе. Я шла как на заклание и с тоской вдруг подумала, что зря я так далеко отошла от своего имиджа сумасшедшей, все-таки с ненормальных спрос меньше, и от полного бессилия ни с того ни с сего вдруг затянула песенку про кораблик. Мужчины обалдели, но ничего не сказали. Так я была доставлена в кафе «У Берналя» в сопровождении, глядя себе под ноги и гундося заунывную песенку о том, как трудно маленькому кораблику в море.
Мы уселись за стол, вокруг нас собрались какие-то люди, но я на них не смотрела, я смотрела на свои ноги в новых шлепанцах и пела противным голосом противную песенку.
– Что это с ней? – спросил женский голос, по-моему, Кончиты.
– Припадок, наверное, – предположил обеспокоенно Фаро, – еще десять минут назад была в полном порядке!
– Ох, не вовремя! – воскликнул Берналь. – Она же сейчас ничего не поймет. А мы так старались, так торопились!
– Бедная, бедная!
Кончита заплакала. Фаро расстроено крякнул. И мне вдруг стало так стыдно! Я заткнулась на полуслове, почесала опущенную башку, подняла ее, посмотрела на всех и спросила:
– Покурить можно?
После нескольких секунд молчаливого рассматривания меня началась всеобщая радость.
– Можно! – закричал Берналь, схватил меня и сжал в медвежьих объятиях. – Тебе теперь все можно! Ты теперь член нашей семьи, дорогая!
Кончита завизжала:
– Берналито родился! Все как ты говорила! Богатырь! Красавец! Все счастливы!
Она бросилась меня целовать. Я тоже завизжала от радости и начала прыгать.
– Здорово! Здорово! Ура! – На такие радостные вопли нельзя было не обратить внимания, стали подходить соседи и знакомые и, узнав грандиозную новость, присоединялись ко всеобщему ликованию. Берналь крикнул: «Заведение угощает!» И на столах появились бутылки местного вина и сладкие закуски. Все стали пить за здоровье малыша, родителей и всех-всех-всех. Откуда-то появились люди с гитарами и запели веселые песни, некоторые пустились в пляс. Я то помогала Кончите, то наблюдала невиданный праздник, то пыталась сама присоединиться к танцующим, но у меня ничего не получалось, они двигались как боги, на их фоне я выглядела неуклюжим медвежонком, все смеялись, и я вместе с ними.
Господи! Как мне было весело и хорошо! Какие хорошие, добрые, красивые и талантливые люди меня окружали, я была счастлива, что нахожусь среди них и что со мной обходятся как со своей. Праздник смогла остановить только беспощадная жара.
– Продолжим вечером. А сейчас все по домам, отдыхать, набираться сил! – объявил Берналь, и гости стали расходиться.
Я поглядывала на Фаробундо – держался он прекрасно, но, по моим расчетам, выпил старик немало.
– С мотоцикла-то не свалитесь, сеньор Фаро? – поинтересовалась я.
– А если и свалюсь, ты поднимешь! – веселье не покидало старого вояку.
– Какой такой мотоцикл? Куда это вы собрались? – всполошился Берналь. – Здесь отдыхайте! – И рукой указал на маленький уже готовый домик, красовавшийся около моего бивневого дерева.
– Неа, – отрицательно помотала я головой. – Это для Тео и Берналито, там все должно быть стерильно, мы туда не пойдем!
Вдруг Берналь обнял меня, поцеловал в обе щеки и сказал:
– Это не для Тео. Это от всей нашей семьи – подарок тебе!
