Ей-то хорошо, она из своего Лондона на природу отчалит. А что делать нам? Мы ведь такой роскоши себе позволить не можем.
10 мая, вторник
Как подумаю об экзаменах – так трястись начинаю. Все силы уходят на борьбу со страхом.
Засыплюсь. Точно засыплюсь!
Уж слишком я интеллектуальный, вот в чем моя самая главная проблема. Все время пытаюсь ответить на глобальные вопросы. Вот, например, Бог. Он женат или нет? И еще: если ад для плохих людей придуман, то в раю, выходит, вообще пусто?
От таких мыслей у меня в мозгах свободного места для научных фактов не остается. До сих пор не знаю, каков среднестатистический уровень осадков в среднестатистическом экваториальном лесу.
11 мая, среда
Бабушка какие-то таблетки дала, которые для зубрежки помогают.
Правда, их из самой паскудной части быков делают, но бабушка сказала, что дедуля на них молился. Утром я сразу две проглотил. Полдня прошло, а название столицы британского Гондураса так и не запомнил.
На всякий пожарный тоже буду молиться на таблетки эти.
12 мая, четверг
Думал, предки про переезд в другой дом забыли. Как же, держи карман шире. За завтраком мама выступила.
– Вот сдашь экзамены, – говорит, – мы тут же дом продадим и переедем.
Что это ее в безлюдные районы Уэльса потянуло? Сказала, что здесь мы все погибнем от первого же ядерного удара.
Я решил написать в городской совет. Пусть поставят меня в очередь на жилье.
Попросил квартиру с двумя спальнями и окнами на юг, с балконом и чтобы обязательно лифт работал.
13 мая, пятница
Предки сочиняют новый брачный контракт. Я отца хорошо понимаю: он же Уэльс не выносит. Вечно ноет, когда по телику что-нибудь уэльсское показывают.
Мама набрала в библиотеке кучу разных книжек, страху нагонять: “Лечение лучевых ожогов”, “Введение в мир пчеловодства” и “Как выжить без мужчины – практическое руководство”.
14 мая, суббота
10.00. В дверь только что постучал кретин в синем полосатом костюме, синей рубашке, синем галстуке и с синим цветком в нагрудном кармане. Руку вперед вытянул, зубами сверкнул и говорит:
– Джулиан Прайс-Пинфолд, к вашим услугам. Кандидат от консерваторов. Очень надеюсь получить ваш голос!
Приятно, конечно, что он подумал, будто мне уже восемнадцать, но за консерваторов я голосовать не собираюсь. Так ему и заявил:
– Нет. Вы хотите уничтожить рабочий класс!
Прайс-Пинфолд заржал, как лошадь.
– Так уж и уничтожить! Пообтесать немножко, молодой человек.
Он листовку оставил со своей рожей; я ему рога пририсовал, а на лбу три шестерки. И к окну гостиной прилепил.
15 мая, воскресенье
Я себе спокойно биологию зубрил, когда еще один кретин, только в сером костюме, белой рубашке и красном галстуке, запрыгнул на крыльцо и объявил, что он от лейбористов.
– Я Дейв Блейки! – проорал. – Мы уничтожим безработицу!
Отец спросил, нет ли какой-нибудь работенки в штабе лейбористов. (Плохо дело, если папа в штаб лейбористов просится.)
Дейв Блейки ответил, что в штабе никогда не был, так что насчет работы не в курсе.
– И вообще, я выступаю против официальной политики нашей партии!
Мама привязалась к нему со своим ядерным разоружением и разнесла лейбористов к чертям. Оказывается, они все врут и про бесплатные квартиры, и про образование, и даже про профсоюзное движение.
Дейв Блейки спросил, к какой партии мама принадлежит.
– Наверное, вы тори, мадам?
– Еще чего! Всю жизнь только за лейбористов голосовала!
16 мая, понедельник
У школьных ворот мужик с белыми волосами, в спортивной куртке с военным значком раздавал листовки. Я прочитал, пока домой дошел. Мужика белобрысого зовут Дункан Макинтош, а его партия называется “Пусть катятся, откуда пришли”. Этот Макинтош хочет всех из Британии насильно выгнать: черных, коричневых, желтых, красных, евреев, ирландцев, уэльсцев, шотландцев, кельтов и потомков норманнов.
В общем, останутся только чистокровные блондинистые саксонцы, и больше никого.
Мама высчитала, что если этот Макинтош к власти придет, то он и будет населением Британии.
17 мая, вторник
Барри Кент пообещал все кости Дункану Макинтошу переломать, если тот еще раз у школы появится.
Он вступил в партию “Рок против расизма”. (Не Макинтош, а Барри Кент.)
18 мая, среда
Кандидат от социал-демократов (дамочка в зеленом костюме, оранжевой рубашке, галстуке непонятного цвета и жутко дерганая) выскочила от нас почти что рыдая, потому что мама не дала ей Рози поцеловать.
19 мая, четверг
Сегодня мама показала мне паршивый снимок каких-то развалин и спросила, как мне этот дом, нравится?
Ясное дело, ответил, что совсем не нравится.
– Странно. А мне кажется, лучше и придумать трудно. До ближайшего магазина две мили, а до ближайшей американской военной базы целых пятьдесят пять! Ты бы вставал с рассветом, кормил цыплят. Чудесно, правда, Адриан?
– Ненавижу цыплят. Верещат, гадят, а глаза черные и злобные. Ненавижу!
20 мая, пятница
Пучеглазый Скратон подал в отставку по болезни (чокнулся). Теперь на кабинете директора написано имя Соленого Огурчика.
Я лично у Огурчика не учился, но слышал, что он вроде мужик ничего. Про семью рассказывает и какую он машину хочет купить.
Огурчик сегодня школьную линейку вел. На галстуке у него желтая блямба от засохшего яйца. Я точно знаю, потому что рядом стоял. Он вызвал меня на сцену и предложил высказаться на тему “Школьная форма: за и против”.
Я, конечно, против высказался от всего сердца. Так расписал нашу нищую жизнь, что мисс Фоссингтон-Гор-Ламберт расплакалась.
21 мая, суббота
Папа за утро трех кандидатов вытурил:
– Ваши выборы мешают моему сыну готовиться к светлому будущему!
Я вообще-то свой “этот самый” измерял, но вопли кандидатов мне действительно здорово мешали: линейка все время из рук вываливалась.
22 мая, воскресенье
В 17.00 Рози научилась ползать.
Предки устроили ей стоячую овацию.
23 мая, понедельник
В классе вслух прочитали мое сочинение “Отчаяние”.
