– Вполне здравый подход, – согласился Гадюкин. – Однако многие – еще как задумывались. На протяжении последних двух веков человечество измыслило себе бесчисленное множество собратьев по разуму. Впрочем, человеческая фантазия, увы, продукт ограниченный. Нашему мозгу чрезвычайно сложно вообразить что-то, радикально отличающееся от привычного и повседневного. Потому большинство вымышленных инопланетян похожи либо на людей, либо на каких-то земных животных. Фантазия отталкивается от привычного образа и обволакивает его дополнительными наслоениями – скажем, добавляет новые конечности, органы чувств, меняет пропорции тела, соединяет кусочки разных животных… Вспомните хоть старые космические сериалы – «Звездный путь», «Вавилон-5»… Большинство инопланетян там – почти такие же, как люди, только с какими-нибудь нашлепками на голове…
– Ну, тогда это еще и от техники зависело. Ведь их играли живые люди – волей-неволей приходилось оставаться в рамках. Попробуй-ка, замаскируй актера под какого-нибудь крякозябра, да еще заставь его смотреться в этом гриме естественно!
– Так-то оно так, батенька, но это все же не главное… Теперь-то от техники уже ничего не зависит, верно?… Живые актеры давно отодвинулись на задний план – фильмы уже на семьдесят процентов моделируются графическими дизайнерами, людей все чаще заменяют виртуальными моделями… Еще лет пятнадцать-двадцать, и актерам вообще останется только озвучивать… А инопланетяне все равно по большей части человекоподобны! Общие контуры тела неизменно гуманоидны – вертикальная ось симметрии, две ноги, сверху голова с органами чувств и речи… Но лично я уверен – те, кого мы сейчас увидим, будут выглядеть…
На землю аккуратно лег осколок «скорлупы», вырезанный Леликом. Профессор немедленно протиснулся под рукой ассистента, торжествующе забрался внутрь и убито закончил свою речь:
– …вот ведь какой позор на мою старую голову! А я-то тут напророчествовал…
Судя по всему, данный объект и в самом деле служил скорее шлюпкой, чем полноценным звездолетом. Свободного пространства минимум – едва поместиться двоим. А Лелик не втиснулся бы и в одиночку.
Никаких приборов, экранов, кнопок, рычагов, сенсоров, мигающих лампочек и прочей мишуры, которую невольно ожидаешь увидеть на космическом корабле. Одна-единственная сферическая комната, гладкие стены без впадин и выпуклостей. Единственное содержимое – два прозрачных саркофага, заполненных голубоватой переливающейся жидкостью.
А в них – сами космонавты.
Поразительно слабо отличаются от людей. На руках по четыре пальца, кожа оливкового оттенка, носы черные и плоские, а под ними длинные усы-вибриссы… но больше различий не видно. При плохом освещении запросто можно перепутать с землянами.
– Так что вы там насчет ограниченной фантазии говорили, профессор? – спокойно уточнил Эдуард Степанович, залезая следом.
– Все бы вам насмехаться над стариком, батенька… – сердито насупился Гадюкин. – Закономерность нельзя строить на основании одного эксперимента. Подождем следующего контакта.
– Давайте вначале закончим этот… или хотя бы начнем.
– Разумеется, батенька, – рассеянно кивнул профессор, вглядываясь в отрешенные усатые лица под слоем жидкости. – Любопытно, любопытно…
В отличие от него, Эдуард Степанович довольно быстро потерял интерес к спящим космонавтам и выбрался наружу. С его разрешения на освободившееся место залез капитан Атастыров – ему тоже хотелось посмотреть. В течение часа внутри звездолета перебывали почти все присутствующие. Впрочем, надолго там никто не задерживался – на что тут смотреть, спрашивается? Пришельцы как пришельцы, ничего особенного…
– Честно признаться, ожидал большего, товарищ полковник, – рискнул высказать свое мнение Атастыров. – Думал, интереснее будет.
– Ур-гу! – согласился Лелик.
Атастыров покосился на него с нешуточной нервозностью. Это в НИИ «Пандора» к Лелику давно привыкли – а вот за пределами института он неизменно вызывал у людей шок.
– Эдуард Степанович! – Из звездолета высунулась голова в панаме – точь-в-точь кукушка из часов. – Эдуард Степанович, батенька, давайте приказ грузиться! Отправим все это добро на базу – там и будем разбираться…
Прошло шесть дней. Инопланетная шлюпка разместилась в подземном корпусе НИИ «Пандора» – по соседству с виварием. Ученые набросились на добычу, как грифы на падаль. Прямо сейчас по ней ползали пятеро седых профессоров и два доцента.
В соседнем зале шло исследование криогенных камер и замороженных инопланетян. Размораживать их пока что не стали – дело новое, неосвоенное, спешить ни к чему. Ошибись самую малость – и вместо первого в истории человечества контакта с иной цивилизацией получишь два нечеловеческих трупа.
Хотя тоже в чем-то неплохо – кое у кого из биологов руки чешутся провести аутопсию…
– Пока мы не можем с абсолютной уверенностью сказать, откуда они прибыли, но судя по предварительным исследованиям, есть большая вероятность того, что их родное солнце – Проксима Центавра, ближайшая к нам звезда, – вещал профессор Гадюкин, восседая на лабораторном столе перед двумя дюжинами слушателей – пожилых, средних лет и совсем молодых. Именно им предстоит стать обслуживающим персоналом новорожденного проекта «Центавр». – В криогенных камерах есть встроенные атомные таймеры… не совсем такие, как у нас, но принцип действия легко расшифровывается. Похоже, у них восьмеричная система счисления – что вполне естественно для существ с восемью пальцами. Точно так же для нас наиболее естественна десятеричная. И если предположить, что эти таймеры включили непосредственно перед стартом, их полет продолжался двадцать восемь земных лет. Значит – Проксима Центавра.
– Аристарх Митрофанович, а можно глупый вопрос? – подняла руку молоденькая лаборантка.
– Конечно, деточка, – ласково посмотрел на нее Гадюкин. – Мы, ваши старшие товарищи, для того и предназначены – на глупые вопросы отвечать… Как вас зовут, кстати?
– Таней. Аристарх Митрофанович, а почему двадцать восемь лет значат Проксиму Центавра?
– Все правильно, вопрос глупый, – лучисто улыбнулся профессор. – Ничего страшного, Танечка, вы еще молоды, еще успеете ума набраться…
Судя по лицам прочих присутствующих, они тоже не поняли, как именно Гадюкин увязал срок полета и предполагаемое место вылета, но спросить никто не осмелился. Очень уж густо покраснела бедная девушка, очень уж насмешливо качал головой вредный профессор…
– Больше глупых вопросов не предвидится? – обвел взглядом аудиторию Гадюкин. – Очень замечательно. Продолжим. Итак, как мы видим на этой голографической модели… Лелик, поверни экран. Да, так хорошо. Инопланетный аппарат имеет форму правильного овоида, сплюснутого книзу. Там, внизу, заметны остатки некоего устройства, которое, по-видимому, разрушилось при входе в атмосферу. Пока еще рано делать окончательные выводы, но на основании увиденного я уже могу составить предварительную картину. Начнем с того, что наш космический гость, безусловно, не является самодостаточным летательным аппаратом. Для этого он чересчур урезан в возможностях – по сути, это всего лишь оболочка, защищающая криогенные камеры. Можно предположить, что это спасательная шлюпка, запущенная со звездолета-матки… но лично я придерживаюсь другой версии. Лелик, включи карту.
