Я ответил отрицательно.
— Я тоже не читал, — вздохнул Бернард. — Сломался на третьей странице.
— Попробуйте снова, — подбодрил нас Хайтиш. — Это слегка напоминает сборку шкафа из ИКЕА. Сначала кажется, что в этой куче деревяшек, винтов, болтов и прочей ерунды ничего не разберешь, но если приложить усилия, изучить схему и взять правильную отвертку…
— Мать честная! — взревел Бернард. — Что такое, на фиг, ИКЕА?
Он самый духовный человек, каких я знаю.
Вторник, 4 декабря
Зашла мать с номером «Вестника Лестера» и показала фотографию на третьей странице: я стою между Пандорой и госпожой мэром в плотном окружении больных раком. Заголовок гласил: «Несгибаемые пострадавшие рассказывают о борьбе с раком».
На снимке глаза у меня закрыты, рот открыт, а левая рука висит плетью. Георгина, увидев, расхохоталась:
— Ты похож на клоуна, который собирается чихнуть.
Дневник, у меня нет ни единой приличной фотографии. Фотообъективам я определенно не нравлюсь. Моя мать на снимках вылитая Скарлетт Йоханссон, хотя в жизни она выглядит на девяносто три года.
Среда, 5 декабря
На терапию в «мазде».
Салли сообщила, что Энтони взял отпуск и улетел в Канаду поработать в качестве добровольца. Он будет собирать подписи под петицией, составленной неким энтузиастом, с требованием к канадскому правительству профинансировать программу разведения волков. В результате этого начинания на свет появятся десятки тысяч волков, которые затем будут выпущены на волю в тундру.
Расторгнута ли помолвка, осведомился я и услышал:
— Не могу же я растоптать его мечту, правда, Адриан?
Лично я надеюсь, что Энтони разорвет на куски стая злобных волков. Сурово, я понимаю, но все мы когда-нибудь умрем, и, по-моему, Энтони будет только счастлив погибнуть от клыков размножившихся тварей.
Получил по почте рождественскую открытку от отца с матерью. Зачем тратиться на марку? Они живут за стенкой.
Проспал до обеда, а потом пришлось бегом бежать в школу за Грейси. Застал ее плачущей в кабинете миссис Булл. По словам директрисы, Грейси говорит, что она неделю ничего не ела и что у нас в доме вообще нет продуктов. Разумеется, я опроверг дочкины россказни и пригласил миссис Булл пойти с нами домой, чтобы проинспектировать нашу кладовую и холодильник. Она отказалась, но я чувствую, директриса считает, что мы уделяем Грейси недостаточно внимания. По дороге домой я добивался от Грейси ответа, зачем она выдумала столь несусветную ложь, но девочка лишь повторяла:
— Я хотела есть.
Завтра в школе родительский час, боюсь там показываться.
Четверг, 6 декабря
Терапия.
Салли в основном помалкивала. Разве что попросила ни звуком не упоминать ни об Энтони, ни о Канаде.
Из больницы на работу — вход в магазин перегораживала пачка поваренных книг Найджелы Лоусон. Попросил Бернарда убрать их.
— И не мечтай, старикан, — покачал головой Бернард. — Я уделал себе спину. Дождись нашего шустрика-мумрика Хайтиша.
В половине третьего от Хайтиша пришло сообщение: он сломал лодыжку, упав с кровати.
Рассказал Бернарду, тот прокомментировал:
— Где этот малый спал — в чертовой кабине подъемного крана?
В общем, из-за моей изнурительной слабости и больной спины Бернарда книжки мисс Лоусон так и остались нераспакованными. К несчастью, пока мы с Бернардом сортировали в подсобке новые поступления, в магазин заглянули Найджел и Ланс Ловетт. Оба упали, споткнувшись о пачку. Не понимаю, почему Найджел так разозлился, физически он нисколько не пострадал. Однако отреагировал он с истерической, на мой взгляд, чрезмерностью, пригрозив подать в суд на своего старинного и лучшего друга, якобы нанесшего ему непоправимый ущерб.
Впрочем, Ланс великодушно принял мои извинения:
— Я уже привык отбивать себе задницу. Мы, слепошарые, ужасно неуклюжие.
Следуя моим четким инструкциям, Ланс поднял пачку и забросил ее в подсобку.
А Найджел продолжал разоряться. Я не выдержал и заметил ему, что он сам виноват в том, что споткнулся на входе, и впредь ему не следует выходить из дома без собаки, белой трости или зрячего сопровождающего, который указывал бы ему дорогу.
— Мы пришли к вам за рождественскими подарками, — с издевкой ответил Найджел, — а теперь я думаю, не оставить ли денежки в «Марксе и Спенсере».
Но, отдохнув на диване и выпив кофе, он подобрел и, самое смешное, купил шесть экземпляров «Экспресс-кухни» Найджелы Лоусон.
Георгина не успевала на родительский час, пришлось идти мне.
— Во многих отношениях Грейси чудесная девочка, — начала мисс Натт. — Несмотря на ее… хм… эксцентричность, она легко заводит друзей, и, по всей видимости, ей нравится учиться. — Далее учительница нахмурила лоб: — Однако на прошлой неделе я предложила детям нарисовать их родных, а затем под их диктовку я сделала подписи к рисункам.
Кивком головы она указала на большой рисунок красками, висевший на задней стене: две весьма схематичные фигуры лежали плашмя на чем-то вроде травы; на одной фигуре были очки, другая, с красным ртом и в туфлях на шпильках, держала в руках бутылку. Мисс Натт подписала картину (под диктовку Грейси): «Мои мамочка и папочка пьют много водки, все время лежат и кричат на меня».
Я взглянул на соседнюю картину, нарисованную Абигайль Стоун. Надпись гласила: «Всей семьей мы ездили на Алтонские башни и устроили там пикник. В машине мы пели».
— Уверяю вас, мисс Натт, — сказал я, — ни моя жена, ни я не пьем водку. Удивляюсь, откуда Грейси вообще знает это слово.
— Ну, она его наверняка где-то слышала, и ей определенно известно, как проявляется неумеренное потребление алкоголя. Она — единственный ребенок в классе, нарисовавший родителей в горизонтальном положении. А вчера, — продолжила учительница, — Грейси явилась в школу в каких-то обносках.
Прокурорские нотки в ее голосе меня ничуть не насторожили.
— Это был наряд Золушки, мисс Натт, — объяснил я. — Догадайся вы вывернуть его наизнанку, получилось бы бальное платье.
— Впредь, — поджала губы мисс Натт, — если на Грейси не будет школьной формы, ее не допустят к занятиям. До сих пор мы были к ней чересчур снисходительны, но этому нужно положить конец.
Из школы я вышел в тоскливом настроении и, сопротивляясь ветру, двинул к «Медведю». Я собирался выпить стаканчик и тут же уйти, но Тони и Венди Уэллбек так настойчиво зазывали меня к своему столику, что пришлось подсесть к ним.
— Насчет шаров… — пробормотал я.
