Камилла сказала им:
– Сладенькие, я собираюсь вляпаться в ужасные неприятности. Но мне наплевать.
Собаки стояли вокруг, наблюдая, как хозяйка облачается в куртку из вощеного хлопка и мотает на голову шарф. Но Камилла выскочила из дома, захлопнув дверь перед их носами, и собаки подняли возмущенный лай.
Камилла не спеша шла по поселку, наслаждаясь теплым осенним солнцем и мыслью, что при ней нет ни жетона, ни удостоверения. «Я могу быть кем угодно и никем», – думала она. Подойдя к пропускному пункту, Камилла ускорила шаг и, не оглядываясь по сторонам, вышла прямо за ворота. Сирены не заревели, никто не окликнул ее, а Дуэйн Локхарт, еще издалека заметивший Камиллу в окно, отпросился у инспектора Лэнсера в туалет и вернулся, лишь когда решил, что Камилла успела скрыться из виду.
Она зашагала в сторону городского центра, дивясь на товары в витринах и жалея, что покупать ей не на что. Но больше всего Камилле хотелось вырваться на природу. На автобусной остановке она спросила старушку с ходунками, как выбраться на природу.
– Природу? – переспросила та. – Что ли, поля, кустики и все прочее?
– Да, – подтвердила Камилла. – Тут ходит какой‑нибудь автобус, на котором туда можно добраться?
– Вам нужен сорок седьмой, – сказала старушка.
Она уставилась на Камиллу, будто давно с ней зналась, разглядывала вощеную куртку, туфли без каблука и разрисованный подковами шарф.
– Что‑то не так? – спросила Камилла.
– Да нет, – ответила старушка с ходунками, – просто вы мне кого‑то напоминаете, я и смотрю. Жену принца Чарльза.
– Камиллу? – подсказала Камилла.
– Да, ее, – мрачно подтвердила старушка. – Эту стерву, что вываляла королевскую семью в грязи. Знаете, она живет там, в зоне изоляции.
Камилла кивнула и двинулась было прочь. Бабулька не унималась:
– По всему выходит, алкашка она. По бутыли водки выпивает за столом. Цельными днями валяется в грязной постели, встает только собак покормить. Пятнадцать собак держит, к туалету не приучены. Неудивительно, что принц Чарльз нет – нет да и огреет ее, правда?
– Откуда вы все это знаете? – спросила Камилла.
– Да кто ж этого не знает, – ответила старушка. – У меня подруга есть, так она по мужу родня их соседке.
– Беверли Тредголд, – подсказала Камилла.
– Точно. Бедняжке Беверли приходится терпеть их вопли, когда принц Чарльз и Камилла орут друг на друга ночи напролет. Мебель рушится, собаки надрываются. А если они не лупят друг друга, так жгут в саду листья, а соседи – дым глотай.
Камилла перевела дух, когда бабулька вскарабкалась в подошедший автобус. Правда, водители машин бросали на нее любопытные взгляды. Камилла пожалела, что оделась так приметно. Застиранный спортивный костюм и белые кроссовки были бы уместнее – в таком виде разгуливало большинство ее сверстниц.
На противоположной стороне улицы рабочий, забравшись на последнюю ступеньку стремянки, наклеивал на рекламный щит огромный плакат. Сначала за фигурой рабочего и перекладиной стремянки было не разо – брать, что там изображено, но, когда расклейщик ретировался, на Камиллу уставилась гигантская морда черного лабрадора. Глаза злобные, пасть открыта, клыки оскалены. Никаким текстом эта картинка не сопровождалась. Камилла удивилась: ведь лабрадоры – любимцы Англии, настоящее национальное достояние, Аланы Беннеты
[37]
собачьего мира. Кому и зачем понадобилось вывешивать столь зловещий плакат?
Водитель автобуса не сразу понял вопрос Камиллы о том, сколько стоит доехать на природу.
– Вся природа, до которой я доезжаю, – это пригородный рынок, – буркнул он. – Называется «Сады».
Камилла влезла по лесенке на верхний ярус и села впереди, держась за поручень, как ее научили в детстве, когда приходилось постоянно ездить лондонским автобусом домой.
С братом и сестрой они, бывало, спорили, что лучше – город или деревня. Фокус был в том, что, живя в деревне, Камилла больше любила деревню, но, оказавшись в городе, тут же уступала соблазнам суеты и блеска. Детство Камиллы было сплошным солнечным днем, где пони ходили в паддоке, в городском театре показывали спектакль и всегда были мама и папа и Марк с Сарой. Только смех, лакомства и каникулы, когда никто не заставляет причесываться и можно бегать босиком.
Автобус выехал на мост. Внизу Камилла увидела реку и гривку деревьев. Она поспешно спустилась к водителю и попросила остановить.
– Я вам не такси, мать его за ногу, – ответил тот, так что выйти Камилле удалось лишь на ближайшей остановке.
Она бегом вернулась к мосту и обнаружила глухую тропинку, ведущую вниз к воде. Тропинка заросла ежевичными кустами, на ветках еще висели редкие подгнившие ягоды, но, неуязвимая в своей вощеной куртке, Камилла продралась сквозь заросли и вскоре стояла на речном берегу. Несколько минут ходьбы – и вот уже стих шум дороги. Когда заросли стали совсем уж непролазными, Камилла села в высокой траве и закурила.
Очарование птичьих голосов захватило ее. В птицах Камилла не разбиралась, могла бы отличить разве что воробья и дрозда, ну и, конечно, легко узнавала малиновку. Только теперь она поняла, о чем толкуют люди типа Чарльза, волнующиеся, что певчие птицы в Англии постепенно вымирают. И еще она купалась в блаженстве, оттого что никто, даже Чарльз, не знает, где она. Камилла легла навзничь и смотрела, как облака плывут по непостижимо синему небу.
На обратном пути автобус был заполнен рыночным людом, и ее любимое место на верхнем ярусе оказалось занято. Камилла быстро окинула взглядом салон: свободных мест оставалось только три. Она решила сесть рядом с немолодой женщиной безобидного вида, утопавшей в море пакетов из «Маркса и Спенсера».
– Можно? – спросила Камилла.
Тетка передвинула несколько пакетов, освобождая сиденье.
– А пошла ведь за хлебом, – вздохнула она.
Камилла рассмеялась:
– У меня муж так. Пойдет за хлебом – вернется с тазиком для посуды.
Женщина с любопытством глянула на Камиллу. Они помолчали несколько секунд, оценивая класс, статус и привлекательность друг друга. Решив, что продолжение разговора возможно, соседка с пакетами сказала:
– Приятно ехать наверху, правда?
– Да, – согласилась Камилла. – Видно, что у людей во дворах, в садах.
– В автобусах стало культурно, как все это хулиганье да капюшонников собрали да подковали. На выборах обязательно проголосую за это правительство.
– О, если бы я могла голосовать, проголосовала бы за Сынка Инглиша. Он такой милый, – сказала Камилла.
– Вы не можете голосовать? – удивилась женщина.
Камилла не умела врать. Она неуверенно промямлила:
