— Никакие они не монстры, Анна, они…
— Манстеры — ну, по телевизору, не знаешь, что ли?..
— Я же не смотрю…
— Как мама?
Анна опустила аппарель, и на свет выбрались ее дети, Питер и Зара, оба бледные и нездоровые на вид.
— Предупреждала я вас, черт возьми, что ездить в кузове фургона — мало радости, — сказала Анна, — но вы не послушались.
Бросив Питеру ключи от дома номер семь по переулку Ад, она велела ему открыть входную дверь. Заре было приказано пойти погулять с собакой, а Чарльз получил указание разгружать фургон. Сама Анна широким шагом прошла к кабине, разбудила спавшего на пассажирском месте водителя и отправилась знакомиться с семейством Крисмас.
К ее удивлению, Манстерша и все Манстеры мужского пола произнесли характерными манстерскими голосами:
— Привет вам, ваше королевское высоцство, добро пожаловать в переулок Ад.
Пожимая восемь рук, она сказала:
— Меня зовут Анна. Так и обращайтесь ко мне, пожалуйста!
Ошалевшая от восторга миссис Крисмас присела в реверансе, согнув жирные колени и склонив голову, но когда она, продемонстрировав полное самоуничижение, выпрямилась, то в смятении увидела, что Анна присела в реверансе перед нею, Уинни Крисмас. Она совершенно опешила. В голове у нее помутилось. Что это значит? Или Анна обезьянничает в насмешку над Уинни? Да нет. Вид у нее страх какой серьезный. Серьезнее некуда. Будто Уинни ничуть ее не хуже. Вот те на.
Услыхав, что приехала Анна, королева поспешила к ней. С необычным для нее пылом она бросилась дочери в объятия.
— Я очень, очень рада тебя видеть! — воскликнула королева.
Чарльз стоял в сторонке. Он чувствовал себя лишним. Дурацкое положение. Что-то такое было в Анне, отчего он казался себе в ее присутствии… он поискал слово… глупым? Нет. Бездарным? Да. Это, пожалуй, ближе. В отличие от него сестра презирала всякое теоретизирование, предпочитая решать повседневные проблемы сугубо реалистически, по-деловому. В прошлом она откровенно высмеивала его попытки осмыслить мир. Он ощутил себя одиноким. Как бы ему найти в переулке Ад родственную душу?
Домик Анны ничем не отличался от прочих домов в переулке Ад; но поскольку он стоял на углу, сад при нем был значительно больше обычного и весь зарос ежевикой. Дом был грязный, сырой, холодный и тесный, но Анна объявила, что он ее вполне устраивает.
— Крыша над головой есть, — сказала она, — а это все же лучше, чем если тебя поставят к стенке и расстреляют.
Молодых Крисмасов — Крейга, Уэйна, Даррена, Барри, Марио и Энгельберта — отправили таскать вещи из фургона. Миссис Крисмас послала мистера Крисмаса в магазин купить пачку порошка «флэш» и пластмассовое ведро для мытья полов. А пока он ходил выполнять поручение, миссис Крисмас с Анной вымели из комнат мышиный помет.
Питера с Зарой отвели к Крисмасам смотреть их громадный телевизор. Войдя в гостиную, дети, вопреки правилам хорошего тона, сморщили носы. В картонной коробке лежал на акриловой кофте огромный черный кот Крисмасов, Сонни. Он был стар и страдал недержанием, но что тут поделаешь, объясняла детям миссис Крисмас.
— Не могу я его усыпить; ну, воняет чуток — подумаешь великая беда. — Она подошла к Сонни и потрепала его по шелудивой голове. — Дома все же лучше помирать, верно?
Питер с Зарой слегка повеселели. Крисмасы, конечно, жутко вульгарны, зато животных, по крайней мере, любят, значит, их новые соседи не так уж плохи. Еще утром дети видели, как плакала мать, прощаясь со своими лошадьми. Они попытались было ее утешить, но она, оттолкнув их, утерла глаза и сказала:
— Никогда не надо чересчур привязываться к животным.
Зажав нос, Зара присела возле коробки, где лежал Сонни. Она принялась поправлять ему пропитанную мочой кофту, а Питер тем временем на бешеной скорости скакал по тридцати шести каналам кабельного телевидения. Сонни лишь моргал мутнеющими глазами, глядя на мгновенно меняющиеся на экране картинки. Он чуял мышей, но не было сил выбраться из коробки и исполнить свой долг.
А в полой стене, разделявшей два дома, вовсю резвились грызуны, ожидая, пока Анне доставят продукты и сложат в кладовку.
Явился Спигги, полагая, что и Анне понадобится подрезать ковры. Но здесь его искусство оказалось ни к чему. В отличие от родни Анна отнеслась к инструкциям Джека Баркера внимательно и вполне серьезно. Ковры и мебель у нее были скромны и по стилю, и по размерам. Миссис Крисмас, ожидавшая увидеть роскошь, какая и во сне не приснится, была горько разочарована. А где же золотая и серебряная посуда? Где бархатные портьеры? Обитые шелком стулья? Где высокие кровати, парчовые балдахины? И где, скажите, все эти немыслимые вечерние платья и диадемы? Гардероб у Анны состоял сплошь из брюк, джинсов да пиджаков цвета прудового ила. Миссис Крисмас чувствовала себя обманутой.
— Пойми, — втолковывала она позже мистеру Крисмасу, начищая к обеду десять фунтов картошки, — на кой ляд вообще тогда королевское семейство, ежели они совсем как простые люди?
— Кто его знает, — отвечал мистер Крисмас, раскладывая на давно не мытой сковороде девятнадцать крошечных отбивных из молодой бараньей грудинки. — Да ведь теперь — всё, теперь никакая они не королевская семья, вот же как оно обернулось.
За стеной раздался стук по водопроводной трубе: это бывшая принцесса подключала свою стиральную машину, пользуясь инструментами Тони Тредголда и руководством «Сделай сам» (продукция журнала «Ридерс дайджест»).
14. Стая
Гаррис мчался так быстро, что сердце и легкие, казалось, вот-вот лопнут. Впереди неслась Стая: вожак Король, восточноевропейская овчарка; Рейвер, заместитель вожака; Кайли, сука этой Стаи; а также Лавджой, Мик и Даффи, обыкновенные псы низкого сословия вроде Гарриса. Король остановился и оросил стену местного клуба; остальные, усевшись поодаль, ждали, пока прибежит Гаррис. Потом они наскоро и не всерьез сцепились друг с другом и — понеслись прочь, к детской площадке. Гаррис бежал рядом с Даффи, у которого мать была ирландский терьер, а отец — неизвестно кто. Даффи был драчун каких мало, Гаррис видел его в деле.
Король повел Стаю через улицу, и фургон «Обеды на дом» со скрежетом затормозил перед ними. Гаррис побежал вместе со всеми; вообще-то его учили сидеть на тротуаре и ждать безопасного момента, но он понимал, что если сейчас усядется ждать, то утратит всякое уважение Стаи. Крутые псы не смотрят ни направо, ни налево. Уже на тротуаре, в безопасности, он, оскалившись, обернулся к водителю фургона, побелевшей как полотно пожилой женщине. Но тут гавкнул Рейвер, и они помчались дальше, к детской площадке, где все было переломано, а бетонное покрытие усеивали конфетные обертки и битое стекло.
Придурковатый водолаз Лавджой и Мик, помесь колли с борзой, принялись обнюхивать Кайли, и она бросилась к Королю, ища защиты. Мик цапнул Лавджоя за хвост, тот в ответ щелкнул зубами, и вскоре оба пса покатились по траве злобно рычащим клубком. Гаррис надеялся, что ему не придется брать ничью сторону. У него не было опыта уличных боев. Ведь его большей частью держали на поводке. Глядя, как Король и Рейвер тоже вступают в бой, он понял, что до сих пор совсем не знал настоящей жизни. Но тут вдруг, по совершенно необъяснимой для Гарриса причине, битва прекратилась, и все собаки сели зализывать раны.
