Воеводин помедлил, глядя на панораму Брюсселя двадцать четвёртого века: старинных зданий было много, а высотных зданий мало.
– Людвиг, что тебя держит в Европравительстве? Привилегии, слава? Привилегий у тебя и без того хватает, а слава тебе не нужна. Уходи, пока не поздно.
– Ты не ответил на вопрос.
– Я всего лишь советник Службы безопасности.
Ван Бреевен усмехнулся.
– Вот и ответь мне как советник. Правда, что начинается очередной корпоративный передел мира?
Воеводин выслушал мысленное сообщение бригады сопровождения:
«Горизонт чист. Полевая обстановка нормальная. Потоки внимания в пределах фона».
Это означало, что разговаривающими в ресторане никто не интересовался.
– Ну, это вряд ли. Что за фантазии? Сам же говорил, что и европейцы, и американцы погрязли во грехе, им не до передела. А исламское движение лишь поддерживает свою структуру, ему не нужен захват власти в глобальном масштабе.
– Китайцы?
– Китайцы действительно амбициозны и устремлены к «гегемонии пролетариата», но при этом они понимают, что открытая экспансия чревата непредсказуемыми последствиями. Их самолюбие тешит то обстоятельство, что их держава занимает одну из ведущих позиций в мире.
– Они слишком бесцеремонно присваивают себе территории на других планетах, астероиды и даже целые планеты у других звёзд.
– Мы слабеем, друг мой, и на наше место приходит иная сила. Но уверяю тебя, китайцы здесь ни при чём. Хотя рядовые жители Поднебесной и могут поддерживать…
Ван Бреевен подождал продолжения:
– Что поддерживать?
– Экспансию, Людвиг, – тихо, но твёрдо сказал Воеводин, глядя в прозрачные глаза старика. – Нас атаковали. Когда мы опомнились и поняли, в чём дело, многие оказались на той стороне. В том числе и высокие должностные лица. Они есть и в вашем Правительстве, и в спецслужбах. Поэтому уходи. К тебе придут и предложат работать на них добровольно. Если не согласишься, в твоё сознание внедрят спецпрограмму, отчего ты станешь зомби, либо… убьют. Как убили Джона.
Ван Бреевен поник, провёл рукой по щеке, словно стирая невидимую слезу.
– Примерно так я это себе и представлял: захват… Кто они?
– Не знаю, – честно ответил Воеводин. – Служба работает, но результатов пока мало. В наших рядах также окопались агенты Вируса, которые пресекают все попытки анализа ситуации.
– Вируса?
– Так мы назвали агрессоров.
– Ради чего они всё это делают?
– Не поверишь, – раздвинул губы в усмешке Воеводин. – С их подачи и начала реализовываться программа строительства Суперструнника. То есть по сути пятнадцать лет назад.
Ван Бреевен удивлённо посмотрел на собеседника:
– Зачем им Дженворп?
– И этого я не знаю, – вздохнул Воеводин. – Хотел бы знать. Но все события развёртываются вокруг него. Больше я ничего не могу сказать.
Ван Бреевен пригорюнился.
– Значит, и вправду пора уходить.
– Завтракать будем?
– Что? Ах, да… конечно… официант, – позвал министр.
Воеводин выключил скремблер.
– Официант!
У стола возник вежливый молодой человек.
– Яичницу из трёх яиц, – сказал Ван Бреевен, – с ветчиной и зеленью, кефир, горячие булочки. – Он поколебался немного. – И принеси-ка, данскер, водки.
– Марка? – спросил официант.
– «Русский размер». Граммов сто… нет, двести.
– Вам? – посмотрел виф на Воеводина.
– Творожное консоме, горячее молоко, – заказал он.
– Водка?
– Не надо.
Официант исчез.
Воеводин посмотрел на задумчиво-горестное лицо министра.
– Водка, с утра?
– Хочу отключиться, – скривил губы Ван Бреевен.
– Почему именно «Русский размер»?
– Ваша водка лучшая в мире, а «Русский размер» мне посоветовали друзья. Утверждают, что она самая чистая и мягкая, а самое главное – после неё не болит голова.
– Если пить в меру.
– Я всегда пью в меру. Но ты меня разволновал, Стефен. Неужели всё так плохо?
– Не всё, – улыбнулся Воеводин. – Мы ещё живы, а значит, ещё можем изменить мир к лучшему.
К столику подплыл плоский киб с заказом, ловко расставил блюда, налил из небольшого пузатого графинчика водку в стаканчик. Возникший как привидение официант спросил:
– Что-нибудь ещё?
– Спасибо, ничего.
Ван Бреевен взял изящный стаканчик двумя пальцами.
– Может, выпьешь со мной? Как там у вас говорят? За здоровье?
Воеводин качнул головой:
– Мне ещё клумбу чистить надо.
Министр понимающе усмехнулся, опрокинул в рот стаканчик. Подержал водку во рту, проглотил. Глаза его стали круглыми.
Воеводин подал ему ломтик хлеба.
– Занюхай.
Ван Бреевен поднёс хлеб к носу, просипел:
– Настоящий русский размер! Мозги как сквозняком продуло! Как вы это пьёте?
– Закалка, – пожал плечами Воеводин. – Есть поговорка: пока русский пьёт, боги делают за него дела.
Ван Бреевен посидел немного, прислушиваясь к своим ощущениям, жестом приказал официанту налить ещё. Киб исполнил приказ.
– Ещё раз будем здоровы.
Графинчик опустел.
Глаза Ван Бреевена затуманились, на щеках выступил румянец.
– Жить хочется, честное слово! Закажу себе домой пару бутылок. Буду рекомендовать «Русский размер» всем родичам, кто ещё не пробовал.
Они принялись за еду.
Ван Бреевен завёл было речь о воспитании детей, но сбился и ушёл в себя. Видно было, что он опьянел.
Позавтракали в молчании. Воеводин помог министру спуститься вниз, в квартиру, усадил на диван.
– Мне надо идти, Людвиг.
– За клумбой ухаживать? – расплылся в хитренькой улыбке Ван Бреевен.
– Дела. – Воеводин пошёл к двери, оглянулся. – Звони, если понадоблюсь.
– Значит, ты считаешь, что Вирус уже пятнадцать лет строит Дженворп? – вдруг совершенно трезвым голосом спросил старик.
Воеводин пристально посмотрел на него.
– Никому об этом ни слова, Людвиг! Стоит им узнать, что мы догадываемся о положении дел, нас не пощадят.
– Не волнуйся, советник, я не враг ни тебе, ни себе. Буду думать, что делать дальше.
Воеводин вышел.
