– Чем болтать, лучше помог бы, – проворчал Алексей, когда разговоры лешего начали доставать.
– Так не я же себе дом строю, милок, – усмехнулся тот. – Твой дом, вот и строй его сам. А как построишь, так и поглядим.
– Чего ж ты глядеть-то собрался?
– А приглянется ли твой шалаш домовому или нет.
– О как? А что, у каждого в лесу домовой живет?
– Нет, в лесу я хозяин. А вот здесь, на побережье, домовые иногда в жилищах живут. Может, правда, и русалка какая хозяйкой стать, но то уже на вкус человека.
– Разве это возможно?
– Редко.
На том разговор прервался. Алексей достроил шалаш, осмотрел его критически. Строение получилось каким-то неказистым, стало обидно, что столько деревьев пришлось срубить, а толковое жилище едва получилось. Вздохнув, парень устелил пол ветками, мхом, который Петрович принес собственноручно, а потом сказал:
– Жаль, кошки нет.
– Кошка-то тебе зачем? – не понял леший.
– Ну, как же! В новый дом всегда кошку первую пускали, смотрели, как поведет себя. Если она ходит спокойно, не бросается, не шипит, значит, жить можно. А ежели нет – беда.
– Сделаем тебе кошку.
– А сможешь?
– А то!
С этими словами Петрович, смешно переваливаясь с ноги на ногу, поспешил к лесу. Алексей тем временем сел перед шалашом и стал смотреть на море. Он успел вовремя. Солнце постепенно скрывалось в морской пучине, начинало смеркаться. Волны приобрели изумрудный оттенок, пенные гребни окрасились в нежный алый цвет. Такого моря Алексей еще ни разу не видел. Казалось, он попал в сказку.
Сзади послышались знакомые шаги. Алексей нехотя встал на ноги, обернулся. К нему спешил Петрович с пятнистым комочком в руках и свертком, который при ближайшем рассмотрении оказался одеждой и лаптями. Леший нежно гладил комочек, что-то шептал. Подойдя ближе, он довольным голосом сказал:
– Вот, гляди, принес. Правда, не домашняя, но все же – кошка. И одежку примерь, не промахнулся ли?
Алексей одежду бросил на пол шалаша, посмотрел на комочек, узнав котенка рыси. Котенку было несколько месяцев. Он смотрел на людей с интересом, но без страха. Чувствовалось, что Петровичу животное доверяет.
– У мамки его выпросил на полчаса, – сообщил Петрович по-свойски. – Так что ты уж поторопись, будь добр, а то перепадет мне, лешему, на старости лет. Держи.
Алексей взял котенка на руки, сразу почувствовав тепло и биение маленького доверчивого сердечка. Животное потянулось к человеку, принюхалось, несколько раз лизнуло шершавым языком руки и стало ждать, что ему предложат еще. Алексей подошел к шалашу, осторожно опустил котенка на пороге. Тот не торопился. Осмотрелся, принюхался, сделал сначала шаг к человеку, задрал голову, посмотрел в глаза, словно спрашивая разрешения войти, потом шагнул внутрь. Алексей и Петрович вместе засунули головы в шалаш, с интересом наблюдая за поведением маленькой рыси. Котенок чинно обошел жилище по периметру, все исследовал, обнюхал, подошел к порогу, пометил территорию, отошел к дальнему углу и, свернувшись клубком, улегся спать.
– Ну, что, хорошее у тебя жилище? – спросил, усмехаясь, Петрович.
– Можно смело утверждать, что открытие комплекса прошло успешно, – констатировал Алексей. – Если бы он еще не нагадил на пороге…
– Так на пороге же, – не согласился Петрович. – Был бы невоспитанным, наделал бы в постель.
– И то правда. Ладно, Петрович, спасибо за помощь. Забирай своего тигра и неси к мамке. Поклон от меня передай.
– Спасибо, передам. Идем, животинка, домой.
С этими словами леший подобрал спящего котенка и понес к лесу.
– Ужин принесу через час, – бросил он на ходу.
Алексей снова стал смотреть на закат. Солнце уже полностью скрылось за горизонтом, последние лучи догорали на небосводе, зажигая первые звезды. Алексею показалось, что здесь они были не в пример больше тех, что дома. Может, чистый, прозрачный воздух создавал такую иллюзию? Оставалось только пожимать плечами.
Слева послышалось чье-то пение. Алексей сначала подумал, что показалось, но пение приближалось, становилось громче. Парень повернул голову. По берегу шла девушка в длинной белой рубашке. Ее пшеничные длинные волосы развевались за спиной, ветер, меняя иногда направление и силу, то прижимал ее тонкую одежду к телу, демонстрируя великолепную фигуру, то, словно дразнясь, дул в спину, заставляя подол приоткрывать стройные ноги. Девушка шла, не обращая внимания ни на что. Казалось, это не она поет – ее душа, настолько душевно звучал ее голос.
Певунья подошла ближе, и Алексей узнал ее. Это была та самая девушка, которую он встретил возле больницы, с молоком. Или нет? Только очень похожа? Девушка увидела парня, улыбнулась, кивнула, как старому знакомому, но дальше не пошла. Она еще какое-то время постояла, повернувшись к нему спиной, а потом, напевая все ту же мелодию, повернула назад. Вскоре Алексей уже едва различал белое пятно ее одежды в сгустившихся сумерках. Вздохнув, парень принялся разбираться с новой одеждой. Простые холщевые штаны и рубашка пришлись в пору, а вот с лаптями пришлось повозиться. Ни разу в жизни Алексею еще не приходилось мотать портянки. Не получилось ни с первого раза, ни с десятого. На босу ногу лапти были великоваты, ходить в них было невозможно.
Уже совсем стемнело, когда явился, наконец, Петрович, да не один. Вместе с ним шел Ратибор, нес зажженный факел. Алексей так и встретил их с портянками в одной руке и лаптями в другой.
– Вижу, обустроился ты неплохо, – похвалил он Алексея, разглядывая шалаш снаружи, но потом заглянул и внутрь. – Нормально для начала. Что, с портянками проблема?
– Ага, – парень отложил обувку, принимая еду из рук Петровича и складывая ее перед собой. Здесь было мясо, теплый еще хлеб, три кувшина.
– Эх, милок! – усмехнулся Петрович, присаживаясь. – Молодо-зелено. Ладно, давай научу.
Он при свете факела споро намотал портянку на ногу Алексея, которую тот держал на весу, заставил одеть лапоть.
– Не жмет нигде? – поинтересовался леший. – Не трет?
– Да нет, – Алексей с интересом разглядывал свою ногу.
– Вторую мотаешь сам.
– Может, зря ты здесь шалаш поставил, – сказал Ратибор, садясь с другой стороны. – Там ветра нет, тихо. А здесь ветер с моря дует, иногда даже штормит. Не выдержит твоя крепость порывов таких.
– А нельзя было сразу подсказать или помочь? – возмутился Алексей, пытаясь совладать со второй портянкой так же ловко, как это делал Петрович.
– Не-а, – по-мальчишески возразил Ратибор, откусывая мясо. – Как ты будешь строить свою новую жизнь, если даже дом свой построить сам не можешь? Ты ешь давай. Слышь, Петрович, сколько я раз свой первый шалаш перестраивал?
– Пяток разов было, – прокряхтел тот, засовывая в рот кусок хлеба.
