Вдалеке виднелись еще одни ворота, точно такие же. А между ними находился довольно крупный зал с земляным полом. И на этом полу кишмя кишели черви, насекомые и прочие мелкие твари. Похоже, мы ворвались прямо в кладовую рогатого мутанта.
— Мог бы и словами сказать, — прохрипел я. — Не тронули бы его деликатесов…
Идти по такому полу было не слишком приятно. Конечно, чувство осязания у меня отсутствует, но в данном случае с избытком хватало и зрительных ассоциаций. Да и шуршали эти членистоногие довольно противно. Поэтому я расправил крылья и пролетел эти метры по воздуху. И уткнулся носом в следующую стальную заслонку.
— Как же меня все это достало!… — прорычал я, разрезая проклятую преграду.
За ней не было ничего интересного. Еще один короткий отрезок коридора, поворот, снова длинный коридор с несколькими ответвлениями, большой, но полуразрушенный зал, снова коридор… Темно и пусто. Как в могиле…
Когда я свернул за очередной поворот, мимо что-то прошмыгнуло. Сначала я шарахнулся, вспомнив о мерзкой твари — кислотном слизне, но тут же успокоился. Прошмыгнувшее существо не имело с этими слизнями ничего общего. Хотя увидеть здесь подобное создание было весьма странно…
— Рабан, у меня глюки или мимо только что пробежала маленькая собачка? — недоуменно спросил я. — Породистая, кажется…
— Это шпиц, — сообщил Рабан. И замолчал, видимо считая, что объяснил все как нельзя более ясно
— Шпиц? Знаешь, до сегодняшнего дня у меня как-то не вязались подземные туннели и шпицы…
— Да что тут удивительного-то патрон? Двести лет назад, когда была Третья Ядерная Война, тут поблизости был питомник. Дорогих собачек разводили, для любителей. Хорошую денежку заколачивали. Ну а там, сам знаешь, от города мало что осталось… Начали бомбить, персонал весь смылся в бомбоубежище, ну а зверей, конечно, оставили… Когда же их спасать-то? Но им еше повезло, бомба ударила так удачно, что всего лишь обрушила часть стены. Почти все собаки остались живы и даже умудрились сбежать. Конечно, потом они передохли — животинки-то капризные, их чуть ли не с ложечки кормить надо. А вот шпицы каким-то чудом выжили, приспособились к новым условиям… Даже расплодились. В этих пещерах они заняли экологическую нишу мелких хищников — они едят тех, кто помельче, а их ест тот, кто покрупнее. Своя экосфера, понимаешь ли…
— Ну и хрен с ними, — подытожил я этот душещипательный рассказ. — Чуешь? Если верить Направлению, этот Борух уже где-то совсем рядом…
— Да, всего метров двадцать, — согласился Рабан. — Может, за тем поворотом?
За поворотом обнаружилось огромное помещение с доброй сотней входов-выходов. И все оно, с потолка до пола, было густо заплетено толстенной и очень липкой паутиной. То, что она липкая, я сообразил сразу, потому что тот вход, через который я сюда проник, закрывало нечто вроде паутинного окна и я умудрился в него вляпаться.
Кое-как я очистил себя от этой гадости… кстати, паутина оказалась поразительно прочной. Если бы не мои когти, могло бы и не получиться. К примеру, одна нить связала правую верхнюю и правую среднюю руки, и, как я ни дергался, разорвать ее так и не удалось! Пришлось резать.
— Теперь понятно, что случилось с этими диггерами… — задумчиво хмыкнул Рабан.
— Сам вижу, — прохрипел я, превращая набор рук в огромный миксер.
Кроме обилия паутины в пещере имелось еше несколько объектов. В частности, это были два жирнющих паука размером с лошадь и несколько продолговатых паутинных коконов. На один из них и указывало Направление.
Паутину пришлось срезать. Чтобы свободно ходить по этому веревочному лабиринту, нужно было быть пауком, а я, к сожалению, яцхен. Кстати, пауков я убил. Это было нетрудно — они крепко спали, видимо свято уверенные в том, что паутинный лабиринт защитит их от незваных гостей. Правда, один в последний момент проснулся, но это его не спасло. Еще у меня возникло ощущение, что на самом деле в этой пещере живет гораздо больше пауков, просто основная их часть сейчас где-то в другом месте. Возможно, на охоте.
Так или иначе, я кое-как высвободил Боруха из кокона и попытался привести его в чувство. Получилось плохо — пацана накачали паучьим ядом по самые уши. Он был еще жив только потому, что превратился в нечто напоминавшее консервы, заготовленные про запас. Паукам явно не хотелось жрать мертвечину, их больше привлекал свежачок.
— Не просыпается, — удивился Рабан. — Придется так тащить, пусть его дома оживляют.
— Угу. А куда тащить-то — домой или к отцу?
— В ЦАН, конечно. Мы же не знаем, где он живет. Пошли?
— Угу. Хотя нет, погоди, а остальные?
— Какие остальные? — не понял мой симбионт.
— Да ты посмотри, сколько тут еще коконов! Они же все живые! Что же, бросить их?
— Ну, во-первых, некоторые коконы пустые. В других — паучьи яйца. А людей тут больше нет — несколько мутантов и кое-какие животные. Куда ты намереваешься их транспортировать?
— Мутанты тоже хотят жить… — вздохнул я. — Будем освобождать.
— А транспортировать? — не унимался Рабан.
— Никуда не будем. Оставим всех здесь. Если кто очнется и сумеет сбежать, значит, повезло. Ну а нет… хуже им все равно не будет.
— Ладно… — проворчал Рабан. — Только вон тот большой кокон не открывай, там червленый мясоед, и его поймали совсем недавно.
— Угу. И что?
— «Что», «что»! Он еще в сознании и того, кто его освободит, попытается схряпать! А эта тварь даже хуже пауков!
— Тогда не будем, — не стал спорить я.
ГЛАВА 24
Зайдите ко мне сегодня вечером в гости. Посидим, побеседуем… По-семейному, так сказать.
Иосиф Джугашвили (Сталин)
Спустя двое суток я докладывал об этом происшествии Императору Солнечной Системы и Проксимы Центавра Зебру Ноно Митхату. Император, находясь в более чем преклонном возрасте, все же не оставил привычки время от времени устраивать небольшие междусобойчики — званые обеды для избранных. Гостей приглашали немного — не больше десятка, поэтому попасть на такой обед считалось великой честью. Насколько я успел понять, Император отбирал каждого гостя, руководствуясь одним-единственным параметром — интересностью его как собеседника. У него часто бывали знаменитые деятели культуры, научные работники, военные, дипломаты, путешественники, бизнесмены и прочие, способные рассказать о чем-то интересном. Сегодня он пригласил меня.
Еще за столом сидели Верховный Патриарх — глава Новохристианской Объединенной Церкви, знаменитый кинорежиссер, капитан военного корабля, пару месяцев назад разбивший в космическом бою небольшую пиратскую армаду, известная художница, президент огромного торгового концерна, посол Седьмой Звезды — государства удивительных существ, похожих на затвердевшие водяные капли, губернаторша острова Тайвань и целых два правнука Императора. Между прочим, ходили слухи, что одного из этих правнуков Его Величество прочит в наследники — по здешним законам он мог выбрать любого из своих потомков. Хотя умирать Император пока не собирался — в двадцать девятом веке средняя продолжительность жизни составляла сто двадцать лет, поэтому по здешним меркам он не считался долгожителем. Просто очень старым.
