– Не переживай, не понадобятся тебе яички больше. Ни к чему они тебе. Ублюдков слабохарактерных плодить. Адью, размазня. До новых встреч в эфире.
Алик увидел быстро удаляющиеся бежевые лодочки. Услышал звук хлопнувшей двери. Еще раз попробовал ухватить неподатливый воздух. Зарычал от натуги. И получилось. На четвереньках с трудом дополз до кресла. Кое-как забрался на него. Яйца болели нереально сильно. Фантастически сильно болели яйца.
11 Разборки
Как всегда, без доклада секретарши, даже не постучавшись, в кабинет вошел Михай. Заведено так было между ними. Какие стуки и доклады между друзьями-братьями могучего ордена среднерусских пильщиков. Стучат братья обычно в другие места, да и докладывают туда же. Алик, позеленевший от боли, сидел в кресле, руки его были скрещены ниже пояса, как у футболиста, стоящего в стенке. Хитроумный Михай, встретив злобно выбегающую из кабинета Наташу, сразу все понял. Из-за привычки видеть только самые темные стороны мироздания, понял все в точности до наоборот.
– Не дала? – ехидно поинтересовался он.
– Дала… По яйцам, больно, – восстанавливая дыхание ответил Алик.
«Завтра вся контора будет знать, что гордая девушка Наташа отказала зажравшемуся начальнику, – подумал он. – Отстояла девичью честь метким хуком по начальственным шарам. Растреплет он всем, конечно. Вот так и рождаются легенды. Может, она и шефу не дала так же, как мне? Вполне вероятно. Ну и хрен с ней. Мне хуже уже не будет. К моему светлому образу жестоковыйной скотины, хитрожопого афериста и вора не хватает одного мелкого штриха. Добавят похотливость фавна, и образ приобретет завершенность. Исчадие ада собственной персоной. Прошу любить и жаловать. И будут и любить, и жаловать, и уважать. Еще больше будут. В почете у русского человека исчадия ада испокон веков. Пусть болтает, не жалко.
– Да, Алексей Алексеевич, не ожидал я от вас такого. Не похоже это на вас. Ты зачем к бедной девушке приставал? Да еще на рабочем месте. Совсем обленился. Ты в театр бы ее пригласил, в кино. Цветочки подарил, в щечку поцеловал. Туда-сюда. Глядишь, и сладилось у вас. Ты мужчина видный.
– За то, что не ожидал, – спасибо огромное. Один ты понимаешь мою израненную душу. Остальные сволочью считают. Но не приставал я. Честное слово. Показалось ей. Дура она. Может, у нее критические дни или ПМС. Откуда я знаю. Не увольнять же ее теперь за ПМС. Не политкорректно это. И работает вроде неплохо.
– Заливай, заливай. Так я тебе и поверил.
– Обидеть художника может каждый. И вы только что это сделали. Стыдно вам потом будет. Вы вообще зачем меня побеспокоили, чтобы мораль читать или по служебным вопросам?
– Да бог с ней, с этой Наташей. Не кипятись. А побеспокоил я вас по денежным вопросам. Канал обнала у меня накрылся. У тебя ведь пол-Москвы банковской в корешах ходит. Может, сосватаешь что-нибудь недорогое и надежное. Не бесплатно, конечно.
– Канал обнала, звучит-то как поэтично. Бродский отдыхает. Канал обнала, обнал канала, анал обняла и проканало. Сосватаю, конечно. Бесплатно, не бесплатно, потом разберемся. Хорошо на самом деле, что зашел. Поговорить надо. Проблемы у нас со сделкой века.
– А я говорил, я предупреждал. Помнишь, помнишь? – обрадовался Михай.
«Странно очень, – подумал Алик. – Чувак на сделке миллион зарабатывает и проблемам радуется. Миллиона ему не жалко. Счастье оттого, что умный и прозорливый самый, все затмевает. А не глупый ведь вроде мужик. И все равно… Эх, если бы миром правила математика, превратился бы мир в чудное место. Но миром, как сказал поэт, правят страсти. Поэтому имеем то, что имеем. И с тем, что имеем, работать можно. Весело, зато и интересно».
– А чего ты радуешься? – подковырнул он коллегу. – Что денег не заработаем радуешься? Или что задачу, поставленную шефом, не выполним? Нечему, по-моему, здесь радоваться.
– Да я не радуюсь, – немного смутился Михай. – Просто не послушал ты мой внутренний голос. Я и сам не послушал. Вины с себя не снимаю. А его слушать надо. Внутренний голос плохого не скажет.
– Хорошо, внутренний голос это хорошо. А пока послушай, что мне внешний голос сказал. А точнее, голос нашего контрагента по сделке, уважаемого банкира Андрея Маратовича Куличика.
Алик коротко изложил суть проблемы. О страхующем договоре выкупа акций с Андреем умолчал. Козыри беречь надо. На реакцию Михая хотел посмотреть сначала.
– Разводка! Типичная разводка. Банкир тебя совсем за лоха держит.
Он оценил это «тебя», не «нас», а «тебя». Молодец – дистанцируется. И сделка уже вроде не общая, не компанейская, а лично его, Алика. И лох, безусловно, только он.
– А мне показалось, банкир правду говорил. Действительно у них трения с Центральным банком. Я об этом и раньше знал. Мог чиновник упереться и захотеть проплату одной суммой. Вполне мог. Банкир даже предлагал вместе с ним к чиновнику прокатиться. Самому спросить.
– Ну что ты как маленький. Да этот чинуша за бутылку подтвердит, что он инициатор убийства Кеннеди. Хорошо, не за бутылку, а за долю малую. От восьмидесяти-то миллионов! Я бы тоже подтвердил чего угодно. Ля-ля это все, слова пустые.
– Допустим, но есть еще поручительство банка по договору с нашим офшором. Не заплатят, так мы же им предъявим.
– Да брось ты, откажутся они от него и глазом не моргнут. Скажут, подпись поддельная. И судись с ними в Лондоне потом до посинения. И судиться там, кстати, никто не станет, потому что дело щекотливое больно. Сам понимаешь.
– Так что делать будем?
– Ничего не делай. Пошли ты этого банкира на хер. Жулик он. Нельзя ему такие деньжищи доверять. Плохо только, что ты шефа подвел. Он в тему вписался, серьезным людям пообещал деньги до конца года освоить. А теперь… Но ничего… Отмажешься от шефа как-нибудь. Я тебе помогу. Прикрыть постараюсь, если что.
«Ай, браво, – мысленно восхитился Алик. – В цирке можешь выступать. Со смертельным акробатическим номером – отскок с рвущейся проволоки на безопасное расстояние, тройное сальто прилагается. И главное опять «ты», а не «мы». Как будто и не договаривались ни о чем. И миллиона он с этой махинации не поднимает. И конечно же я, только я шефа подвел, а он тут не при делах. Наоборот, само благородство. Слово перед начальником обещает замолвить. Сидит, небось, ликует про себя. Финансовые потоки в уме перераспределяет. В свою, конечно, пользу. А чего такого? Обосрался Алик, по полной обосрался. Грех не воспользоваться… C другой стороны, что я от него хочу? Качает он меня, как я банкира утром качал. Думает, что я в партере стою на карачках. Ошибается только. Истинные мастера невольной борьбы за бабки на карачках не стоят. Максимум делают обманные финты, как сейчас. Герои всегда сверху, улыбаются по-голливудски и методично делают возвратно-поступательные движения бронированным задом».
Он решил продлить сладкий миг торжества подольше. Насладиться ситуацией в полной мере. Сделать интригана Михая на его поле – это что-то значило. Даже боль в отбитых Наташей яйцах поутихла. Подрагивающим от мнимой благодарности к потенциальному спасителю голосом, чуть ли не плача, спросил:
