– Мама…
Дочь одним словом, которое прозвучало как приговор, вернула мать к действительности.
– О боже мой, мне так неловко, я слишком увлеклась, я только хотела…
Николя смущенно отвел глаза и принялся смотреть на море, а дочь тем временем увела мать, крепко взяв ее под руку.
– Наверное, с вами так часто случается? – усмехнулся американец. – И со мной тоже. Когда-то на то были веские основания.
– Да полно, Крис, – вмешался Геза, – я уверен, что дамы и теперь вешаются вам на шею.
Крис. Николя силился вспомнить. Американский актер, блондин, около пятидесяти… Крис… Где-то он его видел. Николя обвел глазами террасу: никаких следов Дагмар Хунольд. Да она ли это была нынче утром? Как узнать наверняка? Можно, конечно, завтра утром, направляясь в бассейн, с невинным видом спросить у стойки регистрации: «А правда, что здесь Дагмар Хунольд?»
Мальвина о чем-то болтала с геями. Николя порадовался, что с нее постепенно сходят робость и закомплексованность. Ей гораздо больше по душе было проводить вечера на диване перед телевизором. Такая юная и хорошенькая! Когда он был с Дельфиной, ведущая роль принадлежала ей. А теперь, в тандеме с Мальвиной, роль заботливой матери играл он. Это было приятно, но порой обременительно. Мальвина вообще любила все усложнять. Иногда она молчала целыми днями, и он не знал, как себя с ней вести. Но когда на нее находило, она напоминала ему Гайю, дочь Дельфины, большую мастерицу капризничать и закатывать скандалы.
Николя старался не попадаться на глаза бельгийке: она окончательно опьянела, и зубы у нее были противно выпачканы красной помадой. Но теперь его поджидала другая опасность: к нему бочком, как крабы, медленно, но верно подбирались Алессандра с матушкой. Пришлось, кивнув месье Вонгу и мадемуазель Минг, направиться к бару.
Он выпил уже три бокала, четвертый будет явно лишним, а потому у бармена он спросил минеральной воды с газом. Настала ночь, но было все еще очень жарко. Николя вспомнил Сабину и не смог удержаться от улыбки. Ну что тут, в конце концов, плохого? Текст вместо секса. Да в самом деле, ничего страшного. Чисто виртуальная история, ни контактов, ни флюидов, идущих от тела. Никакой физической связи. Конечно, если бы Мальвина обнаружила хоть одно послание от Сабины, ему было бы трудно ей что-либо объяснить. Но этого не случится. Он глаз не спускает с «Блэкберри», и даже если аппарат попадет к ней в руки, она должна будет набрать пароль.
– Что-нибудь еще, синьор?
Ему радушно улыбался Джанкарло, сорокалетний здоровяк с эмблемой отеля на лацкане пиджака.
– Нет, спасибо.
– Надеюсь, вам нравится здесь, в «Галло Неро».
– Очень нравится, спасибо, Джанкарло.
– Здесь хорошо, правда? Конечно, если вы любите жару.
– Люблю, – ответил Николя. – Я сюда и приехал, чтобы три дня погреться на солнышке.
– Приятно видеть здесь людей вашего возраста. Обычно наши постояльцы – люди пожилые.
И он так энергично принялся взбивать коктейль, что Николя на него загляделся.
– Иногда выдается такое лето, что от стариков просто спасу нет, – поморщился бармен, понизив голос, и продолжал со своим очаровательным итальянским акцентом: – Этого нельзя говорить, когда поблизости доктор Геза, но мне порой кажется, что сюда переселился дом престарелых.
И он подмигнул.
– Вы шутите! – рассмеялся Николя.
– Да нет, так оно и есть, синьор! Так приятно видеть молодежь. Тут это редкость, – свежая кровь! Однако завтра будет великий день для молодежи.
– То есть?
– Фотосессия для крупного журнала мод. Привезут самых обворожительных манекенщиц.
Джанкарло поднял бровь.
– У вас ревнивая подружка?
Николя невозмутимо на него посмотрел:
– И еще какая!
– Быть ревнивее моей жены невозможно.
– Спорим? – предложил Николя.
Бармен с тем же усердием принялся готовить следующий коктейль.
– Между нами, – задумчиво сказал Джанкарло, встряхивая шейкер, – Моника не выносит, когда я просто смотрю в сторону другой женщины. Заметьте, я не сказал «на» другую женщину, я сказал «в сторону» другой женщины.
– И моя тоже, – отозвался Николя.
– Ладно. Больше того, она дико ревнует ко всем моим бывшим. Она уверена, что я их еще люблю.
– Та же история.
– В самом деле? Моника с ума сходит, когда я слишком часто пользуюсь мобильником. Она считает, что у меня связь или что-то в этом роде.
Николя рассмеялся:
– Моника и Мальвина, наверное, сестры.
На бармена тоже напал смех.
– Завтрашний день вашей подружке не понравится, синьор. Повсюду будут расхаживать очаровательные девушки! Она наверняка заставит вас весь день просидеть в номере. Шучу, конечно. Вы ведь писатель, да?
– Ага.
– Жаль, что я совсем не читаю.
Николя слышал эту фразу столько раз, что начал недоумевать, как же тогда умудрились продать столько экземпляров.
– Я хотел сказать, книг не читаю. Читать-то я, конечно, умею, – уточнил Джанкарло.
Было жарко, душно, и Николя умирал от желания пропустить стаканчик, а то и целый бокал.
– Я бы выпил еще шампанского, Джанкарло.
– Сию минуту, синьор.
Он протянул ему бокал. Николя отпил половину и оглядел террасу. К счастью, фанаты не устроили никакой засады. Мальвина все так же болтала с парочкой геев. Дагмар Хунольд видно не было.
– Все в порядке?
– Все в порядке, – ответил Николя.
– А откуда к вам приходит вдохновение, синьор?
Ох, если бы Джанкарло только знал, сколько раз ему приходилось отвечать на этот вопрос и как ему это надоело! Иногда он чувствует себя лягушкой, которая рефлекторно дергается, повинуясь электрическому разряду. Он залпом допил шампанское и широким жестом обвел террасу, море и яхты и заявил не без рисовки:
– Вот оно, мое вдохновение!
– То есть вы хотите сказать, что все это появится в вашей новой книге?
– Если получится, – ответил Николя и с иронией добавил: – Если книга вообще выйдет в свет.
Николя был уверен, что, получив такую неожиданную и ценную информацию, Джанкарло не успокоится и закидает его вопросами: «Как! Неужели книги не будет?» Он уже выгнул спину дугой и прикрыл глаза, готовясь отразить нападение. Но, против ожидания, ничего такого не произошло. Николя открыл глаза, почти разочарованный.
– Видите вон ту даму? – прошептал бармен. – Она разговаривает с Геза.
Николя обернулся и увидел статную рыжеволосую женщину на высоких шпильках, в кожаном костюме со шнуровкой по бокам. Она вся была увешана какими-то цепочками, что наводило на мысль о садомазохистских наклонностях.
